«Сказки Венского леса». Эден фон Хорват.
Берлинский «Дойчес театр».
Режиссер Михаэль Тальхаймер.

На сцене венского Фолькстеатра в рамках ежегодного музыкально-театрального фестиваля «Винер Фествохен» режиссер Михаэль Тальхаймер показал свою версию пьесы Эдена фон Хорвата (1901–1938) «Сказки Венского леса» (премьера в берлинском «Дойчес театре» — март 2013 года).

Тальхаймер, который в последнее время ставил древнегреческие трагедии, на этот раз обратился к драматургии знаменитого австрийца, чье имя для немецкоязычной Европы является значимым и символичным. «Сказки Венского леса» были написаны в 1931 году. В прошлом — Первая мировая война, в настоящем — полномасштабный экономический кризис, в будущем — нацистская Германия.

Сцена из спектакля.
Фото — архив фестиваля «Винер Фествохен» .

Действие пьесы разворачивается в Вене, в окрестностях Венского леса. Марианна — дочь владельца магазина игрушек, называющего себя «Волшебным королем», вынуждена следовать воле отца и соглашается на «правильный» брак с мясником Оскаром. На собственном обручении она без оглядки влюбляется в Альфреда, альфонса и пройдоху, для которого связь с Марианной — только очередное приключение. Альфред разрывает свой многолетний роман с Валери — богатой дамой в возрасте, а Марианна покидает дом и отца. Она счастлива и мечтает о ребенке.

Всего лишь через год все круто меняется. Родившийся ребенок находится на попечении матери и бабушки Альфреда. Любовь осложняется взаимными упреками и скандалами, а чтобы выжить, Марианна вынуждена работать танцовщицей в ночном ресторане. Дальше — неслучайная смерть младенца, побег Альфреда во Францию, тюрьма для Марианны, примирение с отцом и в финале безразличное решение о возвращении к бывшему жениху.

Сцена из спектакля.
Фото — Arno Declair.

По признанию самого Тальхаймера, для него эта пьеса близка по своему посылу к Античности: обстоятельства, конфликты, фигуры. Но когда смотришь спектакль, никак не можешь избавиться от мысли, что перед тобой чеховские персонажи. Сюжет, который режиссер сравнивает с античной трагедией, неожиданно высвечивает чеховские мотивы. И вот уже Марианна кажется чайкой… Поиск любви, счастья, побег из дома, разочарование, унижение, смерть ребенка. Судьба Нины Заречной так отчетливо перекликается с судьбой Марианны — по сути такой же случайно погубленной чайки. А Валери — пьющая, стареющая и влюбленная в Альфреда, — напоминает Машу. Все так близко, все знакомо. Люди пьют чай, люди просто много пьют (непрекращающееся застолье, пьяные и подвыпившие — лжевеселье на протяжении всего действия), а в это время рушатся их судьбы.

Хорват обозначил жанр своих «Сказок» как фольксштюк (Volksstück) — пьеса о народе, для народа, из его сердца. Но это была одновременно своего рода карикатура на этот народ и пародия на жанр. Хорвату очень хотелось развенчать миф об уютной Вене и ее добропорядочных и зажиточных бюргерах. Тальхаймер ему вторит. Ничего не изменилось, уверен он. Это только кажется, что вы счастливы…

Звучит вальс Иоганна Штрауса «Сказки Венского леса». На сцене за длинным столом рассаживаются люди. Заняв свое место, каждый из них испытующе всматривается в зрительный зал. Свет не гаснет. Наоборот, он становится ярче. «Покрутите головами, посмотрите друг на друга, — словно призывает режиссер, — готовы ли вы (венцы — благополучные и неспешные) снова слушать своего Штрауса?»

«В воздухе звон и пение — как будто где-то всегда звучит отголосок вальса „Сказки Венского леса“ Иоганна Штрауса», — писал Хорват в комментариях к постановке своей пьесы. Так и будет висеть в воздухе этот звон на протяжении всего спектакля, как невыносимый писк натянутой струны, готовой в любую секунду лопнуть от напряжения.

Тальхаймер как всегда минималистичен. Ничего, кроме стола, стульев и охапки воздушных шаров. Голая история. Ставка на личность и талант актеров. И нельзя не признать высший пилотаж в их работе. Диалоги героев на немецком языке расшевеливают сознание таким образом, что возникает чувство полного единения с текстом, его понимания и осознания. Мизансцены режиссер выстраивает нарочито однообразно, темпоритм замедлен, даже затянут. Кто-то из героев всегда находится на авансцене, а позади, в сумерках так и остаются сидеть за столом и пристально наблюдать за происходящим остальные «персонажи-зрители».

Сцена из спектакля.
Фото — архив фестиваля «Винер Фествохен» .

История рассказана эклектичным театральным языком: здесь и психологический театр — про тайны души человеческой, про разговоры с Богом главной героини (Марианна — пышная блондинка Кэтрин Вихман), про протест и отчаяние. Все изнутри, болезненно, остро. Но в это вторгаются и экспрессионистские приемы. Вот вдруг на всех персонажах появляются маски — большие квадраты из картона с нарисованными (словно детской рукой) крошечными лицами. Укрытие. Защита от мира. Виноват тот, кто не спрятался. А еще «Сказки» — это отчасти и атмосфера цирка. Здесь Оскар (Петер Мольтзен) — грустный клоун, тот, над которым в цирке обычно смеются, когда его награждают пинками. Толстый, неуклюжий, с пронзительным писклявым голосом. Сцена с извлечением подарка для Марианны (коробка конфет вместо обручального кольца) из кармана собственного пиджака — готовый буффонадный номер, срывающий аплодисменты в зале. Долго и мучительно пытается Оскар достать руку из кармана, которая застряла там вместе в коробкой. Валери (Альмут Зильхер) то и дело выполняет акробатические этюды: то растягивается в шпагат, то выделывает немыслимые скульптурно-пластические группировки. Одна из кульминационных сцен в спектакле: Марианна предстает танцовщицей в «Максиме» в юбке-пачке и с перьями на голове. С колосников на нее и всех остальных обрушивается дождь из конфетти, продолжающийся несколько минут. Чем не зрелищный аттракцион в цирке? Псевдопраздник… Несчастная, полуобнаженная, вся зажатая Марианна еще долго стоит одна. А дождь превращается в нескончаемую стихию, засыпает все и вся — и вот это уже и не пестрое праздничное конфетти вовсе, а толстый слой пыли, под которым оказываются все герои спектакля. В финале смирившаяся Марианна покорно возьмет своего бывшего жениха под руку, наденет предложенную им маску и как-то неестественно, по-кукольному уронит голову ему на плечо. И снова издевательски громко грянет вальс Штрауса…

Покрутите же головами, посмотрите друг на друга! Это только кажется, что вы счастливы и благополучны…