«Репортаж с петлей на шее».
Театро Ди Капуа.
Режиссер Джулиано ди Капуа, художник Максим Исаев.
Варлам Шаламов о праве искусства на проповедь сказал, как отрезал: лишено. После «Жизни за царя», после «Слова и дела» и опять почти в катакомбах, на этот раз в пространстве малого выставочного зала галереи «Борей», возник в Театро Ди Капуа новый спектакль. В самом деле, «Репортаж с петлей на шее» только молитвой и может быть.
И все же моноспектакль Илоны Маркаровой сродни толстовской проповеди (мы не забыли этого персонажа в зачине «Жизни за царя»). В сложной композиции, придуманной ею, есть Толстой — наряду с Достоевским, Борхесом, Фучиком, Гроссманом, чеченским интервью журналиста Вадима Речкалова, взятым у Раисы Мустафаевой, и не только. Это котел. Час с небольшим длится страстный монолог, обращенный к неподвижному силуэту сидящего на стуле спиной к нам человека (Андрей Жуков) — к одному из нас, немотствующих. Поэтика перечислений пронизывает спектакль (словно в песне Алексея Хвостенко «Прощание со степью»). Особенно настоятельно, как поминальный список, звучат имена народов, населяющих Землю, — от А до Я. Заявленный энциклопедизм придает проповеди-молитве тотальный характер.
Сцена из спектакля.
Фото — А. Казанский.
Всякое «добро», декларируемое религией, государством, партией, неизбежно оборачивается злом едва ли не большим, чем то, с которым эти институции борются в начале своего возникновения. Пушкин, Лермонтов, Мандельштам подтверждают эту аксиому. (Стихи звучат, словно высеченные из камня, и это явление поэзии в ее силе. И бессилии.) Финальная песня Пита Сигера о девушках с цветами и убитых парнях обрывается хлопком выстрела и кровью, растекшейся по стеклу подвального окна. Лаконичная сценография в этом трагическом действе — Максима Исаева (Театр АХЕ). Символично, что премьера играется на фоне боевых столкновений в Керченском проливе, когда украинский президент объявляет военное положение. Механизмы самоистребления, исследуемые в театральном действии, сопутствуют ему в реальном времени.
Полутьма, в которой разворачивается спектакль, необходима для того, чтобы зритель сосредоточился на голосе актрисы — он, этот голос, и есть главное действующее лицо. Театр играет в полуподвале «Борея» (декабрьские показы пройдут в цокольном этаже музея Шаляпина), но и место действия — катакомбы на месте родного дома, где была библиотека в 15 000 томов со своей топографией; выход наружу означает только гибель. Тексты, из которых состоит композиция, принадлежат — и это сделано сознательно — авторам разных времен, стран и континентов. Наш Гоголь со своей (нашей) безумной тройкой, которой «сторонятся народы», выразителен особенно. Илона Маркарова транслирует тревогу и горечь с такой эмоциональной амплитудой, на какую способна только эта актриса.
Сцена из спектакля.
Фото — А. Казанский.
Театр в полушаге от радиоспектакля? Отнюдь. Да, ослепительная внешность Илоны Маркаровой только угадывается. В этой жуткой сказке не чудовище прячет лицо, а красавица. Происходит в очередной раз «выворачивание вывернутого». Обанкротившаяся цивилизация стоически демонстрирует свою несостоятельность. В тоннах пепла бьется теперь сердце Клааса. Выход — в «перемене ума», греческое «метанойя» переводится и как «покаяние». Но чтобы это произошло, надо сначала до этого ума добраться сквозь кровавые завалы истории. Именно этим и занят спектакль ди Капуа. Он дает философскую пищу, при том что одновременно максималистски актуален.
Существенен хронологический зигзаг, проделанный театром. «Жизнь за царя» — XIX век, «Слово и дело» — XVII, и вот теперь жгучая современность. Главным субъектом этой четырехсотлетней петли Клио (летчик Нестеров отдыхает) становится самосознание человека, эта бесконечная ярмарка заблуждений.
Артистка не играет роль — она помогает нам понять нашу.
Замечательно сказано: «Артистка не играет роль — она помогает нам понять нашу».
Спасибо за статью! Надо бежать на спектакль.
Класс. Такое непрямое высказывание актрисы и критика(ов) приветствую безусловно… Обе «миниатюры» удались… Потому что миниатюры они — только на поверхности…
После спектакля сложилось впечатление, что Дикапуа устал. В отличии от Жизни за царя- спектакль откровенно слабый и выглядит очень фальшиво. Чувствуется ограниченность и местами поверхностная работа. Жаль глупую актрису, которая думает, что материал- это совокупность образов и заговорщической эстетики.
Отправная точка – погруженное в вечерний сумрак пустое пространство небольшой комнаты. Лампа накаливания в заоконном пространстве, свет которой направлен внутрь, на всех нас – актеров и зрителей, словно на допрашиваемых или исследуемых. Треугольник игрового пространства: основание – первый ряд зрителей; вершина — актриса (Илона Маркарова), по одну сторону от нее – сидящий в кресле, лицом к окну, спиной к зрителям человек (Андрей Жуков); по другую — развернутый к единственному источнику света отражатель.
На протяжении действия актриса располагается спиной или в профиль по отношению к окну, поэтому лицо ее не бывает освещено. Изредка выхватывает черты рассеянный, почти смешанный с темнотой, свет от отражателя. Зритель видит абрис, силуэт фигуры, облаченной в свободные черные одежды, тонкие линии рук, изломанные волны волос, но не лицо, не глаза. Эта фигура может принадлежать молодой женщине, а может и старой. Эти руки, волосы, профиль – еврейке? армянке? грузинке? Звучащий голос – голос человека на грани, когда не до тонкой эмоциональной нюансировки; этот голос чей: исповедующегося? проповедующего? взывающего? Психологизм в игре актрисы сведен к минимуму, игра надиндивидуальна.
Свой монолог актриса обращает к сидящему в кресле человеку, который во время всего действия никаким образом не вступает в контакт ни с ней, ни с присутствующими. Кто этот немой зритель, молчаливый свидетель? И в этом ли персонаже находится объект ее обращения, «точка схода» художественного текста спектакля?
Спектакль начинается с рассказа о библиотеке, которая «была здесь, в этой комнате», которую на протяжении жизни любовно собирала и хранила безымянная героиня повествования. Подробно описываемая воображаемая библиотека разрастается до образа скрупулёзно собираемой и накапливаемой человечеством культуры. Библиотека утрачена, как позже узнаем – бездумно растащена военными, исполнителями чужой воли. А культура?
Библиотека – это еще и образ слова, вписанного в историческую память человека. Слово становится главным в ткани спектакля, его звучание — ведущим в актерском исполнении.
Смешаны художественные и документальные тексты, прозаические и поэтические, те, что моментально распознаются (самый яркий — отрывок «Птица тройка» Н.В. Гоголя) и те, которых зритель может и не знать. Тексты сопоставляются, проникают друг в друга, смешиваются, как цветные стеклышки в калейдоскопе, создают новые узоры, порождая более глубокие и обобщенные смыслы. Охват, пространственный и временной, широк: от русской литературы до европейской; от Чеченских кампаний (повествование строится вокруг интервью, взятого во время войны у мирной жительницы Грозного), вглубь времен и назад, ко дню настоящему (за что сегодня могут расстрелять человека?). В название спектакля вынесено наименование книги, написанной в нацистской тюрьме Юлиусом Фучиком, но содержание спектакля уводит дальше, чем страшное прошлое Второй Мировой войны. Упоминаемый в спектакле, высвеченный историей геноцид евреев, лишь световое пятно среди тьмы преступлений – прошедших и возможных – человека над человеком. Тема спектакля – геноцид вообще, война, уничтожение одними – других. Вне времени, вне территориальной принадлежности, социального и исторического фона.
В этом смысле спектакль жесток, как жестоки озвучиваемые, предлагаемые к осмыслению, рассуждения о том, что мир – это состояние усталости, а война – это инстинкт, что даже самое человечное из вероучений, христианство, принесло множество страданий, что преступления никогда не совершаются во имя зла, но звучащее в лозунгах «добро», понимаемое узко, односторонне, ведет к разрушениям большим, чем мифическое «зло».
Настойчиво вклиниваются в повествование, перебивают ритм (так сбивается дыхание, так проступает боль) перечни, словно на автоматизме зачитываемые актрисой: это перечисление блюд всевозможных кухонь мира, киностудий, военных устройств, машин и орудий разных назначений и времен, но главное — национальностей. Народы и национальности зачитываются по алфавиту, от «а» до «я», как список тех, к кому обращена речь (или как поминальный список), и когда будут названы последние – приблизится к финалу и сам спектакль. Исчерпывающий перечень, основанный на том, что людей разделяет физически, сосуществует в спектакле рядом с тем, что это разделение преодолевает, что только и способно отвлечь от «звериного»: страстно, одухотворенно звучат стихи и финальная песня.
Внутрь комнаты направлены слова, голос, свет лампы.
Точка схода – продукт биологии или культуры? -человек.
Вся история человечества пронизана войнами, у всех народов мира не было ни одного года, десятилетия без войны. Весь ход мировой истории разделен на временные отрезки между одной войной и временные отрезки мира были коротки, войны разделявшие их всегда длились десятилетиями и были омыты кровью и пропитаны горькими слезами страданий. Во все века великие мира сего жили войной, астрономические средства бюджета направлялись на вооружение и лозунг: «Хочешь мира — готовься к войне» был и остаётся популярным в мировой политике любого государства. Моно — спектакль Илоны Маркаровой «Репортаж с Петлёй на Шее» обращает наше внимание к теме войны, но не исторической вехе, отделяющей эпохи. В спектакле эта сложная и многогранная тема раскрывается с позиции, война как она есть в жизни простых людей. Эта сложная многогранная тема открывается зрителю через монолог женщины из оккупированного города. Сценическое пространство спектакля — это маленькая, полутёмная комната, где женщина, чей лик освещён тусклым светом на фоне закопченного окна, произносит монолог, который мог бы иметь место на журналистском интервью или на допросе у следователя. Её слова о войне не дают нам никаких данных о том, где и когда этот монолог имел место, в этом монологе война не раскрыта локально, на примере одной войны. В «Репортаже с Петлёй на Шее» война — это понятие универсальное, многомерное и у неё есть схожие черты для всех эпох и народов и одно единственное предназначение — оправдать убийство и кровопролитие под знаменем достижения «благого дела». В спектакле зритель через монолог женщины оккупированного города раскрывает для себя не только видение войны глазами мирных жителей, её слова монолога раскрывают понимание философии войны. Через её монолог зритель познаёт понятийные элементы этой философии: «Победитель», «Побеждённый», «Подготовка к войне» и «Война во благо», а также ряд других понятий ассоциируемых с войной. Слова этой женщины- это не исповедь и не воззвание к человечеству, это слова человека, который оказался на коротком островке безвременья, на отрезке времени между жизнью и смертью. Этот короткий отрезок её жизни это время она проживает в замкнутом пространстве, где у неё есть немного времени и сил сказать то что должно быть сказано вопреки всем обстоятельствам, с пониманием что эти слова могут быть последними в её жизни. При этом в них нет мольбы о милости и жалости, её собственная судьба для неё ясна и очевидна, но драматический фатализм не останавливает её. В спектакле её речь сплетает в себе в своей речи строфы М.Ю.Лермонтова, А.С.Пушкина, О.Мандельштама, фрагменты произведения «Репортаж с Петлёй на Шее» Юлиаса Фучека, отрывки произведений Х.С.Борхеса, В. Гросмана и ряда других. Подобное слияние произведений вышедших из под пера авторов различных эпох и народов, этот высокохудожественный коллаж -это невероятное творческое пространство для театра пластики человеческого голоса. Монолог женщины в пространстве безвременья между жизнью и смертью в исполнении Илоны Маркаровой – это трагедия многих людей, чьи жизни были принесены в жертву войны во «благо» великих мира сего. Силуэт женщины в полутемной комнате в спектакле практически обездвижен, но этот образ не статичен, её пластика её голоса и жеста образуют невероятный по экспрессивности тандем. В спектакле «Репортаж с петлёй на Шее» сила экспрессии достигается тем, что это не трагедия одного человека в монологе сливаются голоса миллионов погибших и искалеченных войной. Они доносят до каждого из нас, то что войны только уничтожают человечество, все победы и поражения омыты потоками реками человеческой крови и слёз и этот послание ко всему человечеству завершает песней из репертуара Joan Baez. Эту композицию называют гимном пацифизма, но своей лирикой она передаёт драматизм мира, омытого кровью павших во время войны и в финале спектакля это слова героини, чья жизнь в отрезке безвременья между жизнью и смертью окончена выстрелом. «Репортаж с петлёй на шее»- это драма, которую прожить каждому, хотя бы один раз в жизни.
Жаль глупых комментаторов, которые слишком много про себя думают
Теша себя приятными воспоминаниями, о походах в далеком прошлом, на прекрасные спектакли «Монологи Вагины» и «Мария де Буэнос-Айрес»- мы отправились на новый спектакль «Репортаж с петлей на шее». Удивительно, насколько быстро можно потерять чувство собственного достоинства, чтобы паразитировать на теме геноцида. Этот ужас, я с трудом досмотрела до конца и не ушла, только из-за уважения к актрисе, очень хорошо помня ее яркие предыдущие роли. Желаю режиссеру и его жене заниматься театром, а не частными вечеринками на своем корабле. Куда катится этот мир…
Heifets12, если Вы так интересуетесь личной жизнью режиссера, то должны были знать, что он и Маркарова уже 10 лет в разводе, это во-первых. Во-вторых, если для Вас геноцид это тема паразитирования, то не стоит в этом обвинять всех окружающих и сливать свои рефлексии в интернет. Мысли о том, что кого-то может действительно волновать эта тема у Вас даже не возникает. Неудивительно. Желаю Вам заниматься Вашим делом а не копанием в чужих жизнях. Прокачивайте мозги.
«РЕПОРТАЖ С ПЕТЛЁЙ НА ШЕЕ»: ОЧЕРК О ПРЕМЬЕРЕ.
С тех пор, как ушёл XX век, завелась среди смыслов и размышлений повседневного одна нота, с которой многие не только породнились, но и вовсе срослись. Звучит она как тоска по живому слову — за пределами больших нарративов коммерческой и этатистской культур.
После того, как умер андеграунд, приходится бродить по пустыне новой диктатуры, искать, надеяться и отчаиваться. И по-стариковски ворчать, что «теперь уже не то», лишь изредка наталкиваясь на по-настоящему живительные источники среди небольшого количества в целом умных и актуальных, но часто фрагментарных, холодных и герметичных художественных высказываний.
Среди таких «живительных источников» в разные годы — то полная экспозиция Филонова посреди звукового измерения его полотен (полученного с помощью синтезатора АНС), то грандиозный фестиваль Кифера с хтоничными Shortparis среди ночи, то SKIF. И вот уже как 10 лет — театр блистательного Джулиано Ди Капуа и гениальной Ilona Markarova .
Вчера в одной из комнат музея Шаляпина, затерянного в самой гофманской части Петроградки, состоялась премьера моноспектакля «РЕПОРТАЖ С ПЕТЛЁЙ НА ШЕЕ» — как всегда, вне менторски отчуждённого формата сцены, почти в полной темноте, с одной-единственной лампой по ту сторону грязного окна, освещающей контровым светом старую комнату с отклеившимися обоями и ветхим паркетом.
Аскетизм этой сценографии — не погоня за модным псевдоминимализмом некоторых современных площадок. Когда скольжение по светящейся поверхности гаджета становится постоянным внутренним фоном, судорогой ума, не дающей случиться встрече человека с самим собой и Другим, тогда едва ли способен помочь визуально насыщенный театр, обрушивающий на сцену мегаватты света, звука и видеопроекции.
Год от года растущий информационный шум поглощает, и, тем самым, обесценивает, даже самый талантливый визуальный ряд. Поэтому наиболее действенным средством для очищения забитой перцепции зрителя оказывается именно такой формальный аскетизм — никаких громоздких декораций и профессиональных осветительных приборов. Только старая, пустая комната, утонувшая во мраке осенней улицы на Петроградской стороне.
Так тишина обретает визуальное измерение, а зритель — своего рода экран, на который его воображение, направляемое актрисой, проецирует собственные образы — яркие и блеклые, конкретные и едва уловимые. Таким может быть освобождение творческой силы ума от гнета виртуального, которое по своему бытийному устройству так далеко от фантазма, иллюзии, — тех мест, где человек издревле встречался с собой и миром, и которые ему всё реже удается посетить
Текст повествования с самого начала пронзительно испещрён странными картотечными перечислениями — в чём-то летовскими, в чём-то миллеровскими или даже павичевскими. Кажется, что коробку мироздания долго трясли чьи-то грубые, болезненные и насмешливые руки, а когда, наконец, бросили, все предметы в ней пришли в смятение, и теперь приходится заново собирать мир — из хаоса осколков бытия всех, кто присутствовал при его катастрофе: с чистого листа (и как бы что-то припоминая) изобретая способы картографирования, классификаций и созвучий.
Стилистически монолог Илоны Маркаровой — поток сознания, который выплёскивается между глыбами мёртвого века, обрастающего новой, но уже воспалённой плотью неизведанного сегодня. Это явно не только из неоднократного цитирования его не стихающей боли (например, во фрагментах о политических заключённых и репрессиях последних лет).
Видно это и из самой его формы, искушённо вспыхивающей то пушкинским романтизмом, то сырой тяжестью Достоевского, то мандельштамовским исступлением, но неизменно — сквозь новый голос, вопрошающий о ещё не пройдённом, не пережитом и не постигнутом — голос живой, но вобравший в себя весь мрак прошедших здесь веков, как и всякий среди живущих и вопрошающих сегодня.
На протяжении всего монолога присутствие повествовательницы кажется отнюдь не сценическим, но неким образом разомкнувшим собственную биографию зрителей, оказавшимся с ней как бы случайно и естественно в этой пыльной комнате, о памяти которой так страшно думать.
Кажется, именно такая комната — абстрактно-пустая, старая и тёмная, есть не только в опыте каждого из нас — где-то на задворках памяти, но и внутри нас самих — там, где мы размышляем, тоскуем и встречаемся с самими собой. Странной героине И.Маркаровой удаётся подобрать к ней ключи и зайти в неё, и остаться в ней на всё время монолога (и ещё немного — после).
«Репортаж с петлёй на шее» методологически как бы преодолевает кризис постмодернизма, впитав в себя лучшее из него -полифонию, орнаментальность, лёгкость, синтетичность и многомерность. С помощью них художники как бы помещают зрителя в абсолютное безвременье, сталкивая его с нестерпимостью самих феноменов истории. Так, постепенно мы перестаём понимать, о какой конкретно войне идёт речь (отсылки будто бы направлены к разным), но тем пронзительнее, то ли по-гераклитовски, то ли по-аристотелевски, предстаёт перед нами Война. То же — со страхом, унижением, расстрелами, самотождественностью, познанием и смертью.
Как и прочие спектакли театра Ди Капуа, «Репортаж с петлёй на шее» — высказывание довольно резкое и смелое, ничуть не уступающее в этом качестве акциям актуальных художников-перформансистов. Тотально акратический дух концентрированно присутствует в нём не меньше, чем в удивительной современной рефлексии о народовольцах «Жизнь за царя» («Золотая маска» и «лучший спектакль малой формы»в 2015 г.http://www.teatrodicapua.com/spektakli/zhizn-za-carya/), или в фантастической постановке «Слово и дело» в катакомбах Петеркирхе
Heifets12 обиженная девушка. Или на вечеринку не позвали, или замуж за режиссера хочется)) Не злитесь и, может, у Вас все еще получится!
А теперь не для форума неустроенных дам.
Спектакль важный и своевременный. Жаль, что играют в малой форме. Он для всех. И играют мощно.
«Репортаж с петлей на шее» — очень важный и значимый для сегодняшнего дня посыл зрителю: осмысли, прочувствуй и может получиться прорастить в себе семена нетерпимости к геноциду, войне, которые не остались в прошлом. Это, своего рода, чистилище, что явлено нам, чтобы растеребить черствеющие наши души, как крик вечной истории человечества, когда безудержное зло незаметно и легко мимикрирует в добро.
Текст этого моноспектакля – его плоть, соткана великим мастером и соткана восхитительно.
Сценография предельно лаконична (т.е. проще невозможно) и совершенно изумительна.
Зритель размещается так физически близко к происходящему, что, пожалуй, даже моргнуть опасается, чтобы не спугнуть состояние завороженности.
Актриса наполняет властительным обаянием и держит в напряжении все пространство и зрительские души. Ее величественная интеллигентность, поставленность, красота и сила голоса, покоряют, ворожат и очищают.
Это искусство и искусство высочайшего уровня!
Спектакль «Репортаж с петлей на шее» был награжден призом общества «ТЕАТРАЛ»
Зам. Председателя общества «Театрал» Т. Б. Ильина
После прочитанной рецензии- посетили данный спектакль.
Я бы перефразировал фразу иначе: Артистка не может успокоить орущего матом режиссера — она ничего не может сделать. После такого выступления- маловероятно, что я или мои знакомые придут еще на спектакли этого быдло-театра. Кушайте сами свои фекалии.
Превосходный спектакль. Посетили с супругой 21 сентября. Сильнейшее впечатление от актрисы, от текста спектакля. Прекрасно, что в наше время есть театры, которые говорят на такие темы.
P.S. работники галереи Борей вели себя крайне некорректно, но даже это не смогло испортить впечатления! Браво!