Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

14 сентября 2010

ДВОЙНОЕ ПОСТОЯНСТВО ЗЛА

У. Шекспир. «Мера за меру». Театр им. Вахтангова (Москва).
Режиссер Юрий Бутусов. Художник Александр Орлов,
художник по костюмам Ирина Чередникова, композитор Фаустас Латенас

Этот спектакль, который — при всей своей спорности — может стать одним из событий сезона, достоин подробной рецензии. Его хочется пересматривать и обдумывать, сопоставляя детали, сравнивая текст и сценическую версию театра. Это, наверное, дело московских критиков, а в нашем блоге пока что — лишь первое беглое впечатление.

Юрий Бутусов продолжает свою шекспириану (до «Меры за меру» — «Ричард III» и «Лир» в «Сатириконе», «Гамлет» в МХТ). Все шекспировские постановки были им сделаны вместе с Александром Шишкиным. В «Мере за меру» он, если не ошибаюсь, впервые сотрудничает со сценографом Александром Орловым, художником совсем иного взгляда на мир, другого стиля. Стихийность Шишкина и рационализм Орлова (конечно, эти слова не исчерпывают их природы) едва ли не противоположны. Так что новый спектакль Бутусова получился в чем-то неожиданным, не похожим на прежние опыты.

Изабелла (Евгения Крегжде), Анджело (Сергей Епишев).
Фото — Валерий Мясников

Сцена Вахтанговского театра открыта, обнажена (Орлов любит пустое пространство). Черный планшет, черные стены, черные металлические светильники висят низко, как лампы над столиками в кафе. Столики и стулья (тоже черные) сложены в дальнем углу, как будто для уборки в помещении. Мир — кафе? В него заходят ненадолго, и вся жизнь пробегает между парой чашек кофе или рюмок коньяка… Решение пространства, как всегда у Орлова, лаконично и определенно. К исходному набору предметов почти ничего не добавляется — искусственные серебристые цветы в горшках, швабры (хотя это, скорее, деревянные стойки, как будто опоры для виселицы, используемые как швабры), плаха с топором… Зато из столов можно выстраивать самые разные мизансцены, кроме того, сложная световая партитура обеспечивает визуальные трансформации пространства (художник по свету — Майя Шавдатуашвили). А в начале спектакля, в прологе, происходит «захламление» этого чистого пустого пространства — в прямом смысле, на площадку вываливают из коробок и пакетов всякий хлам, мусор, пустые пластиковые бутылки, жестяные банки, цветное тряпье… Один из персонажей поливает все вокруг из канистры, подходит с зажигалкой — и мы слышим рев огня. Пока весь мусор швабрами сгребают и сбрасывают в люки, герцог Винченцо в белоснежном костюме продолжает все так же неподвижно сидеть на авансцене, глядя невидящими глазами в темноту. А потом заявляет о своем решении уехать и оставить в Вене своего наместника, Анджело. Мотив ухода Герцога довольно понятен: он прекрасно видит, что его общество погрязло в пороках, но сам не может применить силу (повязан со всеми многолетними отношениями), так что оставляет грязную работу наместнику. Пусть он использует жесткие и непопулярные меры.

Назначая на роли герцога и Анджело одного актера, Сергея Епишева, режиссер в общем-то открывает карты (для тех, кто знает пьесу, сразу же, из программки, явствует, что сцены разоблачения герцогом Анджело не будет, потому что один актер раздвоиться не может). Справедливый мудрый герцог и порочный наместник — это только две стороны одной медали. Один в белом, другой в черном (строгий костюм и очки), Христиан-Теодор и Теодор-Христиан. Герцог сходит с престола и оставляет вместо себя свою тень, поначалу почти без свойств. Такой робот, воплощенная машина власти. Отдает приказы, бесстрастен, сух… Потом, когда в механическом человеке вдруг просыпается некое чувство, которое он называет «любовью», машина начинает выдавать странные реакции. Анджело корчит, ломает, рот у него кривится, он теряется, бесится, клокочет, пробует напиться — как будто живой человек, а не тень…

По ходу спектакля почти забываешь о заготовленном со стороны режиссера «подвохе» (а если зритель пьесу не знает, то о нем просто не догадается). Дело в том, что Епишев играет не двойников, а двух очень разных героев, даже внешне каким-то образом не похожих, причем играет замечательно. Герцог, переодетый монахом, бродит (как тень! он сам становится тенью) по Вене, вникает во все, пытается помешать козням Анджело. Он кажется совершенно нормальным человеком, с естественными человеческими понятиями… Получается, что в частной жизни правитель может проявлять себя как самый обычный хороший человек! Не то — на престоле, на посту премьера (или президента), у кормила власти. Анджело, повторюсь, странное существо с резкой пластикой большой заводной куклы, двигающегося робота-манекена. Сергей Епишев — артист очень высокий, по-моему, больше двух метров ростом, но удивительно пропорционально сложенный — рост ощущаешь, когда рядом оказываются партнеры. И в роли Анджело он особенным образом двигается, подчеркивая все углы — выбрасывая локти, резко сгибая острые колени. Слегка подпрыгивающая походка, чуть придавленные к земле плечи, вытянутая шея. Следишь за ним завороженно и с непонятным страхом: он внушает его, хотя в то же самое время кажется жалким.

Еще одна яркая актерская удача — Изабелла, Евгения Крегжде. Молодая актриса сильного темперамента, с богатой эмоциональной палитрой. На ней, на ее энергии, на бурном проживании роли во многом держится спектакль (пока еще все-таки сыроватый, затянутый, иногда проваливающийся по темпоритму). Выбор, стоящий перед героиней, Крегжде воспринимает очень серьезно, без всякой иронии (как, скажем, было в спектакле Василия Сенина в театре Ленсовета: сама коллизия пьесы казалась авторам спектакля устаревшей, неактуальной, смехотворной). Заплатить за жизнь брата своей честью для нее оказывается невозможным падением. Это не просто выкуп телом — для Изабеллы это разрушение ее как человека, это гибель души. И это очень серьезно, самый настоящий трагический выбор, потому что брата она любит и его предстоящая казнь для нее — страшное горе… Как бы ни поступи она, все будет невыносимо страдать.

Сцена с Анджело, который предлагает ей свою любовь, завершает первый акт. Наместник в ожидании девушки под громкую развеселую музыку выставляет длинный ряд столов по диагонали сцены, из правого ближнего в левый дальний угол. Сажает Изабеллу в торец. Когда она понимает, о чем говорит с ней правитель, слывший до того праведником, Изабелла начинает метаться, пытаясь вырваться. Анджело — за ней, раскидывая столы. Он признается ей в любви, она хрипло, горестно хохочет. Пощечина. Он снова гоняется за ней, опрокидывая и переворачивая столы. В конце концов, Изабелла оказывается лежащей на столе. Она угрожает рассказать всем о его пороках, но его этим не испугать — кто ей поверит? И она остается лежать на боку в позе эмбриона, отчаянно протягивая руки к залу.

В финале спектакля, когда зритель надеется на счастливое разрешение всех бед, Изабелла долго сидит на авансцене и плачет. Она видит обнявшуюся парочку — ее брат (тот самый, что должен быть казнен за прелюбодеяние) и его беременная невеста, она видит Анджело, танцующего с брошенной им Марианной, она видит палача с топором, всех остальных персонажей, занятых повседневной суетой… Это все ее видения? Потом появляется наместник весь в белом. Он выставляет столы по диагонали. Можно предположить, что это принарядившийся к приезду герцога Анджело, но это сам герцог. И вновь все повторяется — признание, смех, пощечина, столы… И она опять остается на столе с протянутыми к нам руками: «Кто мне поверит? У кого искать защиты?»

Депрессивный, безысходный и недвусмысленный финал. Что тот наместник, что этот. Добро не торжествует. И за меру страданий будет воздана мера несправедливости и произвола.

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.

 

 

Предыдущие записи блога