В Прокопьевском драмтеатре состоялась пятая лаборатория современной драматургии Experiment 123 под руководством Павла Руднева. Итоги пятидневной работы — четыре эскиза — режиссеры представили 6 и 7 апреля.

Павел Руднев не назначил режиссерам пьесы, а предложил на выбор из своего списка. Поставленный Иваном Орловым эскиз «Горки» Алексея Житковского — это история молодой воспитательницы детского сада, которой к Новому году поручили построить во дворе горку и разучить со своей группой песню для утренника. Группа, кажется, не случайно называется «Пчелки». Настя — так зовут главную героиню — горит на работе и ладит только с детьми. Конфликты с начальством, коллегами и бойфрендом доводят ее до слез, до нервного срыва.

Режиссер придумал пролог, в котором сотрудники детского сада, одетые в костюмы сказочных персонажей, репетируют танцевальный номер. Елки нет, и ради общего дела Настя выходит в центр, превращаясь в новогоднее дерево, а может быть, заодно и в ледяную горку (актриса держит высоко над головой сложенные домиком руки). Этот эпизод говорит о жертвенности главной героини не меньше, чем упоминание Настей в тексте пьесы «ледяного героя» Карбышева. Настя в исполнении Марины Королевой — юная, открытая, трогательная, ранимая, но не беззащитная.

«Горка».
Фото — архив театра.

Пролог задает тон. В эскизе никто никого не взрослее: иногда мамы и папы ведут себя, как детсадовцы, нередко дети мудрее великовозрастных наставников. Некоторые актеры, занятые в нескольких ролях, играют и детей, и взрослых, стирая грань между двумя мирами. Елена Левина в одних эпизодах — детсадовская девочка, в других — мама мальчика Димы. Дима Александра Котляренко бородат, к тому же на голову выше сценической мамы. Впрочем, это внешнее несоответствие не педалируется. Важнее, что природа ребенка и природа актера смыкаются.

Показ проходил в Белом зале — маленькой репетиционной комнате, удивительно похожей и на помещение детсадовской группы (узнаваемый пестро-красный палас, застекленные деревянные двери, стеклянные люстры с висюльками), и на комнату в квартире. Именно в этих локациях разворачивается действие пьесы. Уже по пути в Белый зал зрители погружаются в детсадовскую реальность: в коридоре вывешены стенгазеты, как будто сделанные воспитателями и детьми групп, упомянутых в тексте Житковского.

Дружба Насти с таджикским мальчиком Озодом, которого родственники несколько дней не забирают из садика и которого главная героиня, кажется, готова усыновить, — отдельная песня. Точнее, танец, отсылающий к индийским мелодрамам.

Режиссер Иван Пачин выбрал для лабораторной работы «Тайм-аут» Марины Крапивиной. Первый акт происходит в бутафорском цехе. Вытянутое пространство с голым деревянным полом, железными конструкциями под крышей, стеной с граффити и окном, из которого виден город. Пьеса Крапивиной о сорокалетней Люде — соцработнице, приходящей на дом к пенсионерам. У Люды не ладятся отношения с дочерью, живущей с ней в одной квартире, но существующей как будто параллельно. Люда ходит на концерты музыканта Геннадия, переписывается с ним в Одноклассниках и надеется, что рано или поздно они будут вместе, не подозревая, что ей, как и прочим поклонницам этого эпигона Юрия Антонова, отвечает другой человек. Идеальная любовь не состоялась, так же как провалилась и попытка возобновить отношения с отцом дочери, с которым Людмила рассталась много лет назад. Пьеса депрессивная, однако Иван Пачин поставил удивительно светлый эскиз, в котором, как и в «Горке», доминирует игровое начало. Пространство спектакля собирается просто и наглядно, как детская пирамидка. На полу разметки — белые линии и крестики. По ходу действия рабочие сцены приносят стол, скамейку или подиум. Могут и унести вместе с креслом какого-нибудь из подопечных Люды, если бабушка, свое отыгравшая, не желает покидать игровое пространство. Перед началом действия рядом с одной из разметок заметил смятую банку из-под пива, еще какой-то уличный хлам. Позже, когда монтировщики поставили здесь скамейку, под которой теперь оказался этот сор, все встало на свои места. В этом неидеальном мире тоже царит гармония.

С. Стасюк (Виталик), С. Попова (Люда). «Тайм-аут».
Фото — архив театра.

Главная героиня в исполнении Светланы Поповой сохранила и хорошую фигуру, и открытость миру, и чувство юмора. Она — воплощение нормы. Остальные — чудаки, не всегда добрые. Но каждому из них в большей или меньшей степени симпатизируешь. Как и в «Горке», у некоторых актеров сразу несколько ролей. И в этом эскизе такое решение тоже выглядит вполне осознанным. Например, Александр Огнев выступает в образах и соседа, помогающего Людмиле достучаться до глуховатой бабушки, и поэта, который пишет песни, присвоенные музыкантом Геннадием, и дедушку, предлагающего Людмиле руку и сердце, — словом, всех мужчин, симпатизирующих и помогающих Людмиле. Людей, которые ее используют, — упомянутого музыканта и Виталия, отца ее дочери, — тоже играет один актер, Сергей Стасюк.

«Тот самый день» — комедия Ярославы Пулинович и название эскиза Снежанны Лобастовой. У тридцатисемилетней Марии, сыгранной Ольгой Гардер, последний шанс стать матерью. Но нет кандидатов не только в мужья, но даже в отцы. Мария решается на крайнюю меру — отправляется искать любовника на одну ночь. За несколько часов встречает самых разных мужчин — оппозиционного аналитика, патриотичного депутата и его помощника, даже двух гопников. Но интеллигентную и привлекательную женщину никто не хочет. Авантюрные приключения Марии — это еще и исследование сегодняшней России, в которой «рожать некуда».

Ольга Гардер являет в этом эскизе разные грани: чувственная соблазнительница, заботливая дочь, разбитная подруга, деловая женщина. Чтобы перейти из одной ипостаси в другую, актрисе иногда достаточно распустить волосы или собрать их в пучок.

Ангел, которого видит Мария, в эскизе обытовлен. Герой Данила Чудинова появляется на сцене в телогрейке и в болотных сапогах, из которых выливает воду. И чистит потрепанные крылья щеткой.

Пулинович сочинила современную сказку, и сценографическое решение это подчеркивает. Режиссер превратила Камерную сцену в густой темный лес. Невольно вспоминалось «Земную жизнь пройдя до половины…». Кризис среднего возраста не только у мужчин бывает. В пьесе открытый финал: Мария уходит с таким же неприкаянным мужчиной — программистом Алешей. Но, может быть, они уходят из этого мира. В эскизе Алеша и Мария выходят к свету, к открывшемуся в затемненном пространстве окну, держа в руках сверток с младенцем. В лабораторной работе Снежанны Лобастовой много музыки, танцующая массовка задает ритм действия.

Н. Денщикова (Анжелика), О. Гардер (Мария). «Тот самый день».
Фото — архив театра.

И еще одна пьеса Алексея Житковского, представленная на прокопьевской лаборатории, — «Посадить дерево». Отец-фрезеровщик приводит сына-программиста в поле, чтобы выполнить ритуал, обозначенный в заголовке. Режиссер Александр Черепанов сделал таким полем пустую главную сцену, на которой лицом к партеру сидят зрители. В пьесе сначала доминирует отец, упрекающий сына в беспомощности. Но брутальный, воспитанный в советских традициях фрезеровщик терпит фиаско: саженец купил пластиковый, к тому же выкопал под него яму на поле для гольфа, и заметившие это охранники грозят создать непрошеным гостям серьезные проблемы. И тогда сын перехватывает инициативу, придумывает, как разрулить ситуацию, и доказывает собственную состоятельность. В бытовой, в общем-то, истории режиссер увидел что-то мистическое. Когда отец, которого играет Анатолий Коротицкий, рассказывает о советском прошлом, его голос и пластика меняются. Он медленно пятится назад, а в голосе появляются странные обертоны, как будто магнитофонную пленку прокручивают в обратном направлении. Говорящий оказывается в круге света, напоминающем мистический портал в инфернальный мир. Потом этот портал открывается над охранниками, рассказывающими о всесильном хозяине поля.

В трех пьесах главные героини — женщины. Наверное, показательно, что современные драматурги фокусируют внимание на нестарых женщинах-«бюджетницах». Настя из «Горки» — воспитательница, Люда из «Тайм-аута» — соцработник. Чуть сложнее со статусом Марии в «Том самом дне». Известно только, что она искусствовед. Но, судя по всему, больших денег тоже не зарабатывает и не чувствует себя социально состоявшейся. Действующие лица пьесы «Посадить дерево» — только мужчины. Но и в ней не обошлось без женщин. Сын, которого играет Михаил Дмитриев, объявляет отцу, что знает о его изменах матери и не верит никаким его словам про «ответственность». К тому же сын-хипстер скептически относится к традиционному образу «настоящего мужчины», и когда отец называет его тряпкой, парирует: «Лучше быть тряпкой, чем говном». То есть гендерные стереотипы в пьесе пересматриваются.

Состоявшаяся в Прокопьевске лаборатория — пятая по счету. Если на первых лабораториях эскизы напоминали первые репетиции спектаклей, то на нынешней представлены работы с интересными актерскими, сценографическими, музыкальными и хореографическими решениями. Два из четырех эскизов можно принять за предпремьерные показы спектаклей. На обсуждениях зрители высказывались свободнее, меньше было ретроградных обвинений, больше взвешенных и небанальных суждений. Лаборатории превратились из театрального эксперимента в театральный мейнстрим.

В Прокопьевском драматическом театре прошла лаборатория Experiment 123 под руководством Павла Руднева. Материалом стали пьесы, написанные в последние несколько лет, и уже в драматургии возникли сквозные темы, которые предстояло осмыслить: отношения отцов и детей, положение женщины в обществе, одиночество героя-индивидуалиста. В сценическом плане режиссеры исследовали еще одну проблему — взаимодействие человека с абсурдным миром, похожим на сломанный часовой механизм, в котором не хватает нужных деталей. Этот мир кажется нормальным, но работает с перебоями: не дает человеку почувствовать себя свободным, значимым, выбраться из созданных рамок и найти собственный путь.

О. Гардер (Мария). «Тот самый день».
Фото — архив театра.

Героиня пьесы Ярославы Пулинович «Тот самый день» не задумывается о создании семьи и поэтому не вписывается в общепринятое понятие «нормальности». В эскизе Снежанны Лобастовой статная, красивая Мария (Ольга Гардер) блуждает среди деревьев, подвешенных к штанкетам, а вокруг гуляют счастливые парочки с младенцами в кульках. Она же обнаруживает женскую природу, когда прикасается к искусству: в томлении, откинувшись на спину, смотрит фильм Гринуэя (воображаемый). К поискам счастья Машу подталкивает ангел, который вполне буднично говорит о том, что стране нужны новые богатыри. Персонаж Данила Чудинова в эскизе — ангел-неудачник: вряд ли от него стоит ждать чудес. Он чистит щеткой грязные крылья (ближе к финалу Маша сломает их, когда будет бить ими ангела), выливает воду из резиновых сапог, падает с лестницы. Если образ героини в эскизе показан вне быта, то ангел, наоборот, обытовлен, реален, а его появление воспринимается как нечто обыденное. С его подачи Мария отправляется в ночное путешествие по современному миру, который окутывает ее разноцветными дискотечными огнями и сталкивает с пьяным оппозиционером, пьяной проституткой, пьяным чиновником и обкуренными гопниками. Узнаваемые образы, выхваченные из реальности, но решенные утрированно, уводят действие в сторону фантасмагории: все эти лица проносятся переливающимся калейдоскопом. Выбраться из ночного кошмара, по версии режиссера, Марии удается, только став частью странного, сдвинутого мира, который существует по определенным правилам, и человек эти правила должен соблюдать. Ближе к финалу Снежанна Лобастова показывает, как Маша встречается с Алешей (Анатолий Иванов) (в самом начале матери устроили им свидание и смешно подталкивали друг к другу, словно зажимая в тиски), а в следующей сцене они с цветным кульком в руках радостно бегают среди других парочек, включенные в рамки общих для каждого условий.

М. Дмитриев (Сын). «Посадить дерево».
Фото — архив театра.

С этим эскизом рифмуется работа Александра Черепанова «Посадить дерево», показанная во второй день лаборатории (здесь я нарушу хронологию событий). Пьесу Алексея Житковского условно можно разделить на две части. В первой — два героя появляются непонятно откуда и выясняют отношения посреди бескрайнего поля, где они собираются посадить дерево (явные наследники беккетовских Владимира и Эстрагона, застрявших на проселочной дороге). Во второй части в их жизнь вторгаются социальные силы и сообщают происходящему реальные черты: два охранника, которые следят за полем для гольфа, должны наказать нарушителей порядка за вторжение на частную территорию. Александр Черепанов еще больше уходит от конкретики: не дает характеристик пространства, в котором существуют герои, — все происходит на пустой площадке; не заостряет внимание на индивидуальных чертах персонажей. Первоначальная ситуация складывается из противостояния людей разных поколений: отца, обладающего знанием, которому он не может найти применение (зачем-то он знает, как нужно сажать дерево), и сына, отвечающего молчаливым скепсисом на то, что говорит отец (тонкий, ироничный дуэт Анатолия Коротицкого и Михаила Дмитриева). При этом все персонажи, кроме сына, ориентируются на ложные ценности, навязанные советской системой (в случае с отцом) или начальником-депутатом (в случае с охранниками): очерченные ярким светом, механистическими голосами они транслируют «истинное знание». Только сын здесь равен самому себе, поскольку в поступках руководствуется логикой, но в финале он уходит с остальными персонажами, и все вместе они обращаются к «высшему разуму», а на белом полотне, растянутом поверх сидений в зрительном зале (зрители находятся на сцене), идет проекция с изображением того, как формируется зародыш — появляется человек. Но человеку (сыну) ради примирения с отцом и благополучного решения конфликта с охранниками приходится стать частью системы, где кто-то сверху диктует, как нужно действовать: если и появится новый человек, то, видимо, не в этом поколении.

Даже в эскизе Ивана Пачина по пьесе Марины Крапивиной «Тайм-аут», в которой много бытовых подробностей, а от этого, кажется, не слишком много вариантов решений, взгляд режиссера фиксирует странный мир вокруг главной героини. Жизнь социального работника Люды замкнута в нескольких локациях, условно обозначенных на сцене предметами интерьера: дом, магазин, кабинет начальницы, квартиры подопечных. Привычную повседневную схему нарушают концерты любимого исполнителя и общение с ним в Одноклассниках: Люда преображается, когда берет в руки ночник, мигающий разноцветными огнями, — в эскизе он заменяет ноутбук. В остальном же героиня в решении Пачина изо всех сил старается не конфликтовать с окружающими, хотя они постоянно провоцируют ее на открытые действия. Дома она сталкивается с дочерью, которая отвечает ей громовым голосом, и в нем — холодность, пренебрежение, незаинтересованность. На работе — с начальницей, внешне приветливой, но за ее показной улыбкой и воодушевлением — риторика советской пропаганды. Певец, которого Люда боготворит, ничем не отличается от бывшего мужа, а его она никогда не любила (в эскизе эти роли исполняет один артист — Сергей Стасюк). Люда пытается смириться с тем положением, в котором находится (видимо, ее аутотренинг работает): даже старух-подопечных она ругает тихо, почти шепотом, повернувшись к зрительному залу. Причем очевидно, что героиня не причисляет себя к миру этих картонных персонажей, которые в эскизе функциональны, но ничего не делает, чтобы им противостоять, поэтому развитие роли в течение действия едва заметно. Принимая мир таким, какой он есть, она надевает на себя костюм красной птички из «Angry birds» и прыгает за ширму (ее ждет работа в супермаркете), и только в этом финальном прыжке чувствуется ее отчаяние.

М. Королева (Настя). «Тот самый день».
Фото — архив театра.

Отчасти похожий сюжет возникает в эскизе Ивана Орлова по пьесе Алексея Житковского «Горка», где описаны несколько дней из жизни воспитательницы детского сада. Режиссер создает атмосферу новогоднего утренника (и самому эскизу задает номерную структуру): зрители проходят по коридору, где на стенах развешаны детские рисунки, а затем попадают в зал, украшенный мишурой и снежинками. На сцене артисты в костюмах мишки, зайчика, морковки, эскимоса очень подробно и от этого очень смешно изображают детей и показывают подготовленный новогодний номер, а воспитательница Настя (Марина Королева) становится на место елки, после чего слышатся звуки разгорающегося костра — такой материализованный страх героини из ее фантазий. Марина Королева играет Настю на взводе, на грани нервного срыва. Она как будто пытается забежать на горку, но постоянно скатывается вниз, потому что не может справиться с тем, что взвалила не себя. Работа с детьми выглядит отнюдь не сказочной, потому что Насте постоянно приходится решать свои и чужие проблемы, отстаивать интересы детей и, несмотря на свое неравнодушие, сталкиваться с неблагодарностью. Героиня скована иерархичной системой: заведующая (Татьяна Бессчастнова) тихо, но настойчиво требует, чтобы во время концерта все было идеально, иначе — вычет из зарплаты. Внутри детского сада создается тоталитарное государство, противостоять которому невозможно. Правда, Иван Орлов в финале показывает идиллическую картину, когда на площадке собираются дети, родители, коллеги, парень Насти, чтобы построить горку для группы «Пчелки», но такой финал кажется неправдоподобным.

Вообще на этой лаборатории режиссеры решили пьесы в позитивном ключе (кроме, пожалуй, «Тайм-аута» Ивана Пачина). Видимо, не захотели оставлять героев в моментах переживания кризисов. Но решение частных проблем не сработало на изменение глобальной ситуации: мир, смешной и уродливый, остался прежним — героям пришлось пойти на уступки, чтобы в него встроиться. Поэтому, несмотря на положительные финалы, нафантазированные, придуманные постановщиками эскизы оставили ощущение невыраженной тревоги, скрытой за показным благополучием (особенно остро это прозвучало в работе Александра Черепанова). Индивидуальное вынуждено было подчиниться общему, массовому, и человек в этой борьбе, в общем-то, проиграл.