Шекспир Богомолова отличается от Шекспира Козинцева или, к примеру, Някрошюса как курилка от курильни. Но взрывное разрушение классического текста динамитом эксцентрики открывает неожиданные перспективы нового прочтения.

В конце января москвичи с аппетитом смогут полакомиться петербургским театральным скандалом. Тем паче, что организовал его о «московский гость», режиссер Константин Богомолов , лауреат премии «Чайка», постановщик провокационной «Чайки» и мало кем увиденной «Принцессы Турандот». Спектакль «Лир. Комедия», выпущенный осенью в театре «Приют комедианта», вызвал самые противоречивые мнения и среди публики, и в театроведческой среде.

Кто-то оскорблен хулиганской выходкой режиссера, нарушившего добропорядочную тишь да гладь петербургской сцены, кто-то рукоплещет новатору.

Ария московского гостя

Вопрос осложняется тем, что высокомерно отмахнуться от «Лира», как от спектаклей «новодрамовцев», идущих по разделу «эстраду молодежи», если не клубной самодеятельности, не получается. Высказывание Богомолова подкреплено необходимыми признаками профессионализма, мастерства и таланта. Это, да простится мне сравнение, не щенячий лай, а грозное рычание. Хотя молодого веселья, игры, дурачества в спектакле предостаточно, и это только на пользу зрелищу.

Но, все же, главная миссия театра Богомолова — не развлекательная. Слава богу, и не нравоучительная в прямом смысле этого затасканного слова. Режиссер в своем «Лире» выстраивает диалог со зрителем, и ведет этот диалог умно, увлекательно, а, главное, с уважением, граничащим с переоценкой своей аудитории, чего давно уже не позволяют себе мэтры, руководящие большими сценами страны. К слову сказать, причины кризиса отечественного театра сходны с причинами кризиса общества. Здесь тоже все дальше расходятся те, кто лишен самого необходимого, и те, кто мучается болезнями переедания.

Мельпомена покидает академические сцены, где, казалось бы, созданы все условия для творчества — государственное финансирование, зачастую даже избыточно щедрое, дополнительные бонусы в виде прибыли от собственных зданий, удобно расположенных в центре, дорогостоящая модернизация и прочее. Навязчивая пустая зрелищность, претензии на поучительность и доведенная до абсолюта буржуазная консервативность идей — все, что предлагает сегодня зрителю репертуарный театр.

И, как следствие (или же ответная реакция) растет пассионарность на периферии порочного круга — там, куда почти не доходят выделяемые на культуру деньги.

Все сколько-нибудь неожиданные открытия происходят сегодня в тесных зальчиках, в бывших заводских цехах, в неприспособленных для театра помещениях где, однако же, театр живет и дышит на полную катушку.

Это вполне закономерная тенденция копит обиду в сердцах как молодых (да и пожилых) бунтарей от искусства, так и зрителей. Например, обидно что спектакль Богомолова, масштабный по режиссерскому замыслу, по-шекспировски полифоничный, ужат в пространство сцены «Приюта комедианта» (при всей моей нежной любви к этой маленькой, но смелой и гордой театральной институции).

Роза есть Роза есть Роза есть Роза

Актерам физически тесно на воспаленном фоне декораций, особенно жаль Корделию Лировну Лир (Павел Чинарев), которую природа щедро наградила богатырским ростом и румяной красотой.

Да и двум другим королевским дочками Регане (Антон Мошечков) и Гонерилье (Геннадий Алимпиев, Александр Кудренко) трудновато удержать свой темперамент в рамках фанерных кремлевских стен.

Проще хрупким женщинам, которым достались роли королевских мужей, (Ульяна Фомичева, Дарья Мороз), двух братьев Глостер, законного и бастарда (Алена Старостина и Юлия Снигирь) и господина Заратустры, европейского посланника (Татьяна Бондарева). Но во время сексуальных актов, картин безумия и ослепления, жертвой которого становится представитель интеллигенции, приближенный к правящим кругам писатель Самуил Яковлевич Глостер (Ирина Саликова), сцена «Приюта» трещит в прямом и переносном смысле.

Хотя, у тесноты малых залов есть одно неоспоримое преимущество, примиряющее со всеми трудностями. Это доверительность, интимность, особый контакт между артистами и публикой. Возможность видеть глаза человека.

Глаза Розы Хайруллиной, которая во всех смыслах играет в спектакле главную роль, короля Лира, притягивают зрительское внимание как магнит и не отпускают ни на секунду ее присутствия на сцене.

Звезды счастливо сошлись в этой работе: актриса очерчивает сложнейшую роль простым, наивным, почти детским рисунком. Ее Лир — осенний патриарх, идеальный тиран, капризный, трогательный, невыносимый, но по-человечески постижимый в своей любви и ненависти, в отличие идущего за ним непостижимого зла, бастарда Глостера.

Спектакль ругают за эксплуатацию приема травестирования — как вы уже поняли, все мужские роли режиссер отдал женщинам и наоборот. Но подмены эти оправданы замыслом; их воплощение окрашено тонким юмором и взрывным гротеском. Недаром в галантные времена Шекспир считался грубым автором. Откровенно низовая, похабная клоунада ничуть не противоречит его духу.

Недрогнувшей рукой Богомолов перекроил и заново сшил ткань шекспировской трагедии, обратившись к переводу Михаила Кузмина. Сдобрил стихами и цитатами. Но, укороченный и обуженный по сегодняшней моде текст не утратил богатства и многозначности, а напротив, обнажил любопытные узлы и сочленения, которые раньше были скрыты под слоями пыльного бархата.

Нужно упомянуть и о том, что действие спектакля разворачивается в условном 1941 году. Но кровавый занавес этой трагедии поднимается не над прошлым, а над будущим гибнущего государства.