Юбилей Елены Иосифовны — замечательный повод сказать те слова, которые обычно выговариваются трудно. Елена Иосифовна не приемлет никакой фальши, любая риторика и приподнятость кажутся при ней неуместными. А, тем не менее, она заслуживает красивых слов.

Глубокий профессионализм Елены Иосифовны определяется, на мой взгляд, парадоксальным сочетанием двух противоположных вещей: с одной стороны — доскональным знанием предмета, с другой — неожиданным провокативным суждением. Ее оценки, бесспорно, субъективны и вызывают желание вступить в полемику. Но при этом они аргументированны и имеют в основе научный метод. В этом уникальность и парадоксальность Елены Иосифовны.

«Приключения в романе». По книге Ольги Арефьевой «Смерть и приключения Ефросиньи Прекрасной».
Театр La Pushkin (Новосибирск) на Эрарта Cцене.

В самом начале Она — в чем-то длинном и струящемся и с такими же длинными струящимися линиями тела, Он — лысый, гимнастически сложенный, встают на фоне занавеса и, пока звучит «закадровый» диалог кого-то, кто съел Ефросинью и стал ею, принимают манерные позы, будто давая тексту пластический сурдоперевод.

Этой преамбулой можно воспользоваться как ключом. Текст книги Ольги Арефьевой здесь не играют, а воПЛОЩАЮТ два персонажа-мифотворца.

В архиве появился № 76. Новые номера регулярно будут пополнять сайт,
приглашаем читателей и коллег не терять из виду этот процесс!

Играющий пушкинист и рассуждающий поэт, собеседник Ахматовой и актер Товстоногова, яростный бунтарь и преуспевающий продюсер, Гамлет и Скупой, Чацкий и Тузенбах, шестидесятник и человек ХХI века, основатель и бессменный глава Пушкинского центра, Пушкинского фестиваля, театра «Пушкинская школа» и вечный ученик Пушкина — Владимир Эммануилович Рецептер строит свой жизненный путь совершенно свободно, руководствуясь лишь внутренней необходимостью.

«День города».
Воронежский Камерный театр.
Режиссер Михаил Бычков, сценография и костюмы Михаила Бычкова и Юрия Сучкова.

Создатель Воронежского Камерного театра Михаил Бычков в стилистике вербатима поставил спектакль о родном городе. Не о заштатном райцентре во власти бандитов, коррупционеров, нищеты (нужное подчеркнуть), а о Воронеже-миллионнике, областной столице. Сколько бы ни твердили драматурги-апологеты, с Угарова начиная, что вербатим — всего лишь одна из техник, не более, от дословного переноса на сцену прямой речи из жизни все равно ожидаешь скандальности. С этого начиналось, это, как-никак, родовой признак. Конечно, попадание постановки «День города» в программу Володинского фестиваля и в список номинантов «Золотой Маски» в общем как бы намекало, что речь не о проходной «чернухе» на тему свинцовых мерзостей российской действительности. Но некоторая тревога оставалась все равно.

«Невыдуманные истории».
Альметьевский татарский государственный драматический театр.
Режиссер Нафиса Исмагилова.

«Невыдуманные истории» — пожалуй, один из самых спорных спектаклей, сыгранных на Одиннадцатом фестивале «Пять вечеров». В первую очередь потому, что он не попал в формат «володинского» — то есть не взял за душу. По тому, как реагировал обычно благодарный и отзывчивый фестивальный зритель, было понятно: не затронули истории альметьевских женщин питерского зала. В чем же причина этой нестыковки? Ведь нам рассказали шесть историй, которые, казалось бы, невозможно слушать равнодушно.

«Песни о Родине». По мотивам произведений В. Пелевина, М. Кучерской, Д. Глуховского.
НАМТ «Глобус» при партнерстве театральной компании «Гамма».
Режиссеры Алексей Крикливый, Дмитрий Егоров и Павел Южаков, художник Евгений Лемешонок.

В Новосибирске 5–6 февраля состоялась премьера «Песен о Родине» — спектакль сделали три режиссера и, как сообщают СМИ, «ни разу не поссорились». Спектакль состоит из трех авторских «театральных вариаций на тему прозы». Прозу осваивали Павел Южаков, Дмитрий Егоров и Алексей Крикливый (в порядке предъявления), соавтором режиссеров стал художник Евгений Лемешонок. Павел Южаков выбрал рассказ Д. Глуховского «Благое дело» — по жанру близкий к анекдоту, написанный хорошей прозой; Дмитрий Егоров работал с новыми патериками Майи Кучерской, а Алексей Крикливый взялся за «Хрустальный мир» В. Пелевина. Спектакль, безусловно, состоялся как целое: печальный анекдот Глуховского подхватывает мягкая пародийно-притчевая интонация Майи Кучерской, и все это разрешается в трагически высокой точке пелевинского взгляда на историю.

На прошлой неделе в «Эрарте» показали «Узбека». Этим спектаклем в Петербурге начались гастроли несгибаемого «Театра. doc».

Минувшим летом, в день независимости Украины, шла я по нашим улицам в ярко-желтом пиджаке и голубой рубашке, изображая одиночное гуляние. Как бы «играя» надетыми одеждами исключительно «тихо сам[а]с собою», так как ни один рядом идущий горожанин не обращал на меня никакого внимания.

Шла и по улице Рубинштейна.

«Суд над тунеядцем Бродским».
Совместный проект «Открытой сцены» в Петербурге и театра «БААТ».
Режиссер Денис Шибаев, художник Екатерина Никитина.

Не помню, как именно, но звучала в спектакле «Суд над тунеядцем Бродским» тема «Только плакать и петь»: то ли читали ее артисты, то ли мотив ее напевали... В общем-то, не помню, и неважно. Потому что все в постановке Дениса Шибаева — необязательно и неважно.

Взяв за основу материалы по делу Иосифа Бродского, текст фельетона А. Ионина, Я. Лернера и М. Медведева «Окололитературный трутень», разбавив документальные свидетельства художественными произведениями Бродского и залихватскими песнями «СПБЧ», команда театра «БААТ» создает свою, параллельную реальность. Отношение к истории процесса над поэтом и к самой его поэзии она имеет, правда, косвенное, о чем бодро сообщает текст программки: «Это — вольная театральная фантазия, в которой реальные исторические факты беззаконно сплетаются с фантасмагорическими...».

Сегодня на фестивале «Пять вечеров» показали «Время женщин» Омского театра драмы. Полгода назад о спектакле написала в блог Ирина Ульянина.

«Пять вечеров». А. Володин.
Северский театр для детей и молодежи.
Режиссер Сергей Андреев, художник Любовь Мелехина.

«Пять вечеров», в постановке Северского театра стала двенадцатой версией этой володинской пьесы, показанной за все фестивальные годы.

Возможна ли хоть какая-то крупица новизны в прочтении самой популярной из всех историй Володина?.. Кажется, что режиссер Сергей Андреев к обновлению пьесы совсем не стремился, наоборот, пытался быть предельно деликатным и осторожным в обращении с ней. Но удивительное дело: несмотря на то, что знаешь текст наизусть, каждый раз слышишь хотя бы одну реплику как в первый раз. Произнесенные новым актерским голосом, с какой-то вдруг пробившейся к жизни интонацией, известные слова звучат иначе. Или просто — звучат.

«Высоцкий. Requiem».
Большой театр кукол.
Режиссеры Руслан Кудашов и Павел Григорьев.

На языке метафоры, вольной ассоциации, на котором уже говорили в таких спектаклях БТК, как «Шекспир-Лаборатория», «Мы», «Башлачев. Человек поющий», теперь говорят о творчестве Высоцкого. В стиле этом находят отражение притчевость, первородная простота, затаенная горечь трагедии.

Никакой пародийности, никакой имитации голоса или внешнего вида Высоцкого нет. Мир поэзии В. В. авторы спектакля открывают, не обращаясь при этом к его имиджу.

«Барьер». П. Вежинов.
Театр «Особняк».
Постановка и сценография Яны Туминой.

Повесть Павла Вежинова «Барьер» — история скорее кинематографическая, чем театральная. Прекрасный материал для создания авторского кино, а может и чего-то попроще, вроде мелодрамы. Со слезами, сомнениями, ревностью, непониманием и, наконец, с темой сумасшествия — вполне плодотворной почвой для фантазии режиссера. Но у текста есть грань, заманчивая и для театра. В первую очередь — все то, что этим сумасшествием порождается. То, что возможно представить лишь живым человеческим телом в тесном контакте со зрителем на близком расстоянии. Уход из мира человеческих отношений в плоскость метафизическую, на границу между сном и явью.

Сегодня 40 дней со дня ухода Надежды Эверлинг (2.11.1962 — 28.12.2014), театрального художника, живописца, доцента кафедры сценографии и сценического костюма СПбГАТИ.

В 1987 году Эверлинг окончила художественно-постановочный факультет ЛГИТМиКа, класс Г. П. Сотникова. Среди оформленных ею спектаклей — «Кабанчик» в Русском театре Эстонии в постановке С. Ражука, «Дульсинея Тобосская» в Челябинске и «Утешитель вдов» в Курске в постановке Б. Гуревича, «Пять двадцать пять» и «Пусть совсем не будет взрослых» в Саратовском ТЮЗе в постановке Б. Павловича, спектакли в Новгороде, Самаре, Красноярске и других городах России. С 1999 по 2002 годы была главным художником театра «Мимигранты» в Петербурге. С 2005 года преподавала в СПбГАТИ.

Театральная лаборатория «По тропинкам И. С. Тургенева» в Новокузнецком драматическом театре

Лаборатории, возникшие в отечественном театре как средство продвижения на подмостки новых пьес, все чаще изменяют современной драматургии — то с киносценариями, а то и вовсе с классикой (как, например, в Красноярском ТЮЗе на лаборатории «Вешалка»). Вот и в Новокузнецком театре второй год подряд режиссерская лаборатория под руководством театрального критика Александра Вислова исследует произведения великих русских писателей XIX века. В первый раз был выбран Достоевский (что, конечно, вполне объяснимо — Федор Михайлович бывал в Кузнецке, венчался в этом городе со своей первой женой), и два эскиза лаборатории «Достоевский FM. Современное прочтение» пополнили репертуар: «Белые ночи» Баатра Колаева и «Дядюшкин сон» Андрея Черпина, ставшего, кстати сказать, главным режиссером Новокузнецкой драмы.

«Томление». У. Бойд.
БДТ им. Г. А. Товстоногова.
Режиссер Эльмо Нюганен, художник Владимир Аншон.

В Таллинн, в Таллинн!

Определенно — надо съездить и посмотреть «Томление», поставленное Эльмо Нюганеном в его Городском театре, в давно известном театральном раю, на так называемой Адской сцене.

Потому что — не сходится. Не сходится спектакль БДТ «Томление» — и предметное знание о том, что и как может режиссер Нюганен в пространстве Чехова.

Об открытии Электротеатра Станиславский и о спектакле Теодороса Терзопулоса «Вакханки»

В эти мрачные, темные во всех отношениях дни открытие «Электротеатра Станиславский» стало событием экстраординарным, каким-то маленьким чудом созидания посреди хаоса и распада. Словно в ночи зажглась электрическая лампочка, на свет которой тут же слетелись мотыльки московского креативного класса.

Но давайте оставим в стороне эпитеты и метафоры и расскажем обо всем по порядку.

«Холодное сердце». В. Гауф.
Театр им. В. Ф. Комиссаржевской.
Режиссер Светлана Иванова-Сергеева, художник Дмитрий Разумов.

Иногда простые средства — самые эффективные. Когда из-под колосников опускаются широкие стволы деревьев Михелева леса, про которые так и хочется сказать, что их кроны теряются в поднебесье, свет меркнет, издалека доносится глухой барабанный бой («это великан Михель валит свои деревья»), а позже из-за деревьев появляется высоченная фигура в черном балахоне, с гулким, словно эхо, голосом, опирающаяся на костыль — тут-то и воскресают детские ощущения от самой холодящей душу сказочной повести Вильгельма Гауфа.

Романтик Гауф переплел в «Холодном сердце» зловещие старинные легенды о лесах Шварцваальда и суровую немецкую трудовую мораль.

Шахиня... Уже забылось, кто первый так ее назвал. Но именование закрепилось. Тоненькая фигурка, доходящая временами до фантастической худобы. Выразительное, слегка удлиненное лицо с резко очерченными линиями. Внимательный взгляд больших глаз. И вдруг неожиданное среди разговора: «Мяу...» Люди ее круга помнят это специфично Танино междометие, часто лукавое и всегда очень женственное. Иногда оно означало: «Все идет правильно». Иногда звучало вопросительно: «Все хорошо?» А иногда было связано с задумчивым отрешением от мимотекущей суеты и значило что-то вроде: «Ну, ладно» или «Неважно». Но всегда было обращено к тем, кто был ей близок творчески и лично.

Когда я вижу настоящего Челентано — я всегда вспоминаю Семака. Он не дает мне адекватно воспринимать «подлинник», потому что в памяти сразу всплывает «копия» — Челентано — Петя Семак в прославленном учебном спектакле «Ах, эти звезды!»: он ходил на руках и пел, стоя на голове... Это был 1983 год. Как он ходит на руках, я увидела еще раз через пятнадцать лет, в 1998. Шла вечерняя репетиция спектакля БДТ «Аркадия». Что-то получилось — и в финале Семак, знаменуя радость творчества, встал на руки и прошелся по сцене репетиционного зала. Он сделал это так лихо, что режиссер Э. Нюганен тоже встал на руки и тоже прошелся... Так они и ходили, болтая в воздухе ногами. «Да ему все двадцать пять!» — думала я еще не раз, встречая Семака на набережной Фонтанки, когда он опять шел на руках...