«Олимпия». О. Мухина.
«Балтийский дом» и Русский театр Эстонии/VENETEATER.
Режиссер Филипп Лось, художник Валерий Полуновский.

Драматург Оля Мухина стала открытием второй половины 90-х. Можно даже сказать, что с мухинской пьесы «Таня-Таня» и начала отсчет новая драматургия. Хотя из всего потока драматургических произведений, прошедших с той поры через отечественные сцены, в вечность вместе с Мухиной смогут попасть ну разве что еще три-четыре имени. Пьесы, герои которых — живые люди, переживающие то, что могло бы случиться и с тобой, и с «тем парнем», сегодня можно перечесть по пальцам. Одна из них — «Олимпия», написанная Мухиной в 2013 году на заказ для «Мастерской Фоменко».

«Питер Пэн. Фантомные вибрации».
Ситуативный театр для сотни участников и девяти артистов «Июльансамбля».
Режиссеры Роман Феодори и Александр Андрияшкин, художники Ника Дундуа и Мария Павленко.

Уже в гардеробе ЦИМа зрителей предупреждают: «На спектакле вам придется много ходить, лучше оставьте у нас свои сумки и рюкзаки». Все так, кроме одного: «Питер Пэн...» — не спектакль. Это скорее серии аттракционов и перформансов, в невероятно быстром темпе чередующиеся в черном-пречерном зале Центра им. Вс. Мейерхольда, который конкретно на этом представлении всех просят воспринимать как сказочный остров Неверленд.

«Пра Рабле».
Инженерный театр АХЕ на площадке «Порох».
Постановка Инженерного театра АХЕ, художник по свету Илья Пашнин, автор музыки Денис Антонов.

Желающим установить хронологию подвигов и путешествий Гаргантюа и сына его Пантагрюэля следует обратиться к великой Пантагрюэльской хронике или роману достославного Франсуа Рабле. История эта сама по себе захватывающая, однако всем давно известно, что для Инженерного театра любая фабула — даже не опара, а сито, через которое просеивается мука собственного замысла. Но не хуже известно и то, что щепотка пантагрюэлизма для АХЕ — фирменный ингредиент. Раблезианство у «ахейцев» в крови. На просторах вселенной «Гаргантюа и Пантагрюэль» они чувствуют себя как дома и в укромной низине выстраивают собственную Телемскую обитель. Угощают гостей вином, усаживают за стол, а потом приглашают стать свидетелями и со-участниками событий столь недоступных для понимания, что ученые наверняка обломают об них все зубы. А зубы-то у них должны быть ох какие длинные, если смогут так далеко доставать.

«Наш класс». Т. Слободзянек.
Учебный театр «На Моховой». Мастерская В. М. Фильштинского.
Режиссер Дарья Шамина, художник Наталья Павлова.

История в уроках (всего их можно насчитать около двадцати) в синкопированном режиме рассказывает о жизни десяти одноклассников на территории небольшой польской деревни с 1938 по 2001 год. Суть ее такова, что поляки и евреи, как предваряет программка спектакля, ранее мирно сосуществовавшие и уверенно оставлявшие своих малышей друг другу во время молебнов и городских праздников, в мясорубке фактов превращаются в лютых врагов: детоубийц, насильников, предателей, палачей. Сгущенная до максимума физиология преступлений позволяет как бы изнутри персонажа пережить самые острые моменты любви и смерти — оргазм, трепет, тошноту, рвоту, боль, удушье, — не пытаясь при этом дотошно разобраться в мотивировках персонажей. Лаконично знакомит нас — зрителей и читателей — с человеком слабым, напуганным и выхолощенным до основания, этического ноля.

«Чук и Гек». А. Гайдар.
Псковский театр драмы им. А. С. Пушкина.
Режиссеры-постановщики Иван Пачин и Тимур Шарафутдинов, художник Алексадр Стройло.

Режиссер Иван Пачин предложил псковскому театру повесть «Чук и Гек» Аркадия Гайдара. Вроде никакого противоречия нет — рассказ для среднего школьного возраста, но современный театральный и литературный контексты как будто сопротивляются «детскости» текста.

«Кроткая» Валерия Ивченко и другие на фестивале «Монокль»

«Кроткая». По повести Ф. М. Достовского.
Большой драматический театр им. Г. А. Товстоногова.
Автор инсценировки, режиссер-постановщик, исполнитель — Валерий Ивченко.

Каждый из двадцати спектаклей, отмеченных (как, впрочем, и не отмеченных) жюри «Монокля» в листе награждения, заслуживал отдельного глубокого разговора. Некоторым работам не хватило, кажется, совсем немного для того, чтобы стать лидером — как, например, спектаклю «Wanted Hamlet» театра Karlsson Haus. Актер Михаил Шеломенцев и режиссер Алексей Лелявский вскрывают шекспировскую пьесу психоаналитическим ключом: беспомощные, отчаявшиеся дети предъявляют счет отцам. Дания предстает военной империей, государством-агрессором, где Клавдий лишь продолжает линию Гамлета-старшего — и тот, и другой хотят только войны, крови, и в этом истерзанном насилием мирке растет, бунтует, а потом и затухает хрупкий, нервозный Гамлет.

«табортаборт».
Площадка «Скороход».
Автор текста и режиссер Артем Томилов.

Большинство спектаклей в современном театре создаются так, что у каждого отдельного зрителя есть возможность интерпретировать сценический текст по-своему. Режиссеры все больше возбуждают фантазию смотрящего, нежели демонстрируют свою. «табортаборт» также сделан по этому принципу — кажется, что на сцене практически ничего не меняется, а только побуждает к ассоциациям у тебя в голове. При этом режиссер очень четко контролирует моменты, когда именно зрительская фантазия должна включиться, а когда нам нужно оставаться только восприимчивыми слушателями текста.

«Преступление и наказание». Ф. М. Достоевский.
«Приют комедианта».
Режиссер Константин Богомолов, художник Лариса Ломакина.

На программке напечатано «Преступление и на...». «На» обычно посылают. И это обрезанное «на...» вряд ли обозначает «наказание». Преступление... и идите на... По мотивам Федора Достоевского, и по собственным мотивам, и по мотивам окружающей среды, и часто совсем без мотивов, без мотивировок, на музыку собственной души, на звучащий внутри современный мотивчик, незамысловатый, жгущий душу, пробуждающий желание... Преступление и на... (наплевать?). На фиг.

«Дуэль». А. Чехов.
«Театр на Спасской» (Киров).
Режиссер Егор Чернышов, художник Николай Слободяник.

Киров — городок небольшой, не зажиточный, но по-своему яркий. Круги дымковской росписи возникают на стенах многоэтажек, на асфальте, прочитываются в граффити. Невиданную яркость красок в здешнюю театральную жизнь принес в свое время Борис Павлович. Павловича в городе уже нет (хотя его поминают в театральной среде через слово), но «Театр на Спасской», который он возглавлял, старается жить разнообразной и насыщенной жизнью.

«Посох, палка и палач». Э. Елинек.
Театр им. Ленсовета.
Режиссер Илья Мощицкий, художник Сергей Кретенчук.

Выбранный Ильей Мощицким текст нобелевского лауреата Эльфриды Елинек, скажем прямо, довольно непрост. Помимо того, что он остросоциален, зло и язвительно бескомпромиссен по отношению к современной действительности, он еще полистилистичен и многожанров. В его плотное тело вплетаются фрагменты, стилизованные под сводки из телевизионных новостей, спортивных репортажей, газетных заметок, исторических архивных документов, судебных дел, фразы из подслушанных в магазинной очереди разговоров, стихи Пауля Целана и т. д. и т. п. При этом пьеса Елинек — поэтический текст. Он написан как сплошной монолог, как агрессивный выпад и крик отчаяния, направленный в толпу, как голос измученного и полного боли тела. Голос в ее пьесах, как правило, не персонифицирован. Это голос трагедии. Им говорят как живые, так и мертвые.

К 50-летию театра «Суббота»

«Субботе» 50! Это событие надвигалось неуклонно, но поверить нельзя до сих пор. Камерный полуподвальный театр, начинавшийся как студия (ею и остававшийся полжизни), сменивший за свои полвека несколько адресов (а то и вовсе скитавшийся по случайным площадкам), неоднократно оказывавшийся на грани закрытия/слияния/оптимизации (нужное подчеркнуть), не просто выжил — а стал профессиональным, репертуарным, государственным и гордо отпраздновал в Санкт-Петербургском Доме актера юбилей, которым в этом городе не каждый большой и солидный театр может похвастаться.

В молодости мы радостно выучивали: «Мгалоблишвили и Мегвинетухуцеси». И легко, на раз, произносили. Потому что действительно эти имена не сходили у нас с языка. Огромный голубоглазый красавец Отар и изящный, словно с персидской миниатюры, Нодар с его неправдоподобными глазами. Отелло и Яго, Уджуш и Хаки, две стороны одной прекрасной медали...

Это было еще до всякого графа Калиостро, до ставшего всесоюзно известным хитроумного жулика-мага с глазами в пол-лица. Наша «формула любви» к Нодару Мгалоблишвили рождалась раньше, на изумительных спектаклях Театра им. Марджанишвили. А потом мы читали Рудницкого об «Отелло». Самые сильные воспоминания от великого грузинского театра были связаны в том числе с ним, Нодаром Мгалоблишвили...

«Моя эстонская бабушка». Ю. Ауг.
Vaba Lava (Таллин — Нарва).
Режиссер Юлия Ауг, художник Полина Гречко

Русскоязычный город Нарва в Эстонии — место спящее, с полупустыми улицами в будни и праздники. «Полуанклав», граничащий с Ивангородом, но психологически отделенный от него — это с одной стороны. При этом не ассимилирующийся с Эстонией, это — с другой. Нарва стоит в Европе, но в ее Городском совете — исключительно русские люди, причем, кажется, 8 из 20 находятся под следствием. Нарва, как рассказали, могла бы в этом году претендовать на статус будущей культурной столицы и получить большие европейские вливания, стать туристическим центром и возродиться вместе со своей знаменитой крепостью. Но чтобы получить миллионы, надо затратить на проект двести тысяч. А зачем?..

«Воин». М. Огнева.
«Первый театр» (Новосибирск).
Режиссер Юлия Каландаришвили, художник Евгения Платонова.

«А помните, в детстве...» — с этих слов начинается спектакль «Первого театра», когда артисты обсуждают тамагочи, тетрис и денди, первую газировку и коллекции из киндер-сюрпризов. Правда, во взрослой жизни они находят больше плюсов: теперь можно возвращаться домой в любое время, самим покупать себе вещи, выбирать то, что нравится тебе, а не маме, дружить с теми, с кем хочется, и не потому что «посмотри, какая хорошая девочка», а еще теперь можно не носить шапку, когда холодно, но все равно уже носишь. Всеми этими разговорами артисты готовят нас к тому, чтобы на два часа перенестись в 1996 год. В это время, я, например, училась в первом классе, а где-то далеко шла война, про которую я долго ничего не знала, впрочем, не только я — о ней тогда почти не говорили.

В марте на площадке Новосибирского бара-лектория «Поток» прошел MINIFEST новой немецкой драмы, организованный Гёте-институтом.

Эскизы пьес из антологии ШАГ-5, представляющей современную драматургию Швейцарии, Австрии и Германии, показали четыре новосибирских театра. Организатором новосибирского MINIFESTа выступило местное отделение Гёте-института, одного из трех (швейцарская Про Гельвеция и Австрийский культурный форум) соиздателей ШАГов. Миссия Гёте — даже не столько популяризация германской культуры и языка, сколько создание пространства кросс-культурных взаимодействий, условий для мирного диалога о литературе и искусстве с наднациональных позиций в разных городах России, Казахстана и Узбекистана. Например, именно благодаря публикациям ШАГов в обиход российского театра вошли пьесы Мариуса фон Майербурга или Роланда Шиммельпфеннига.

О премьерах в Нижневартовске

Примерно раз в год я приезжаю в Нижневартовск. Или встречаюсь с городским драматическим театром где-нибудь на российском фестивале. У нас эти встречи называются «сверить часы». Театр этот очень требователен к себе. Когда разговариваешь с артистами, то понимаешь: для них работа в театре — это служение. Серьезность и даже фанатизм работы этого коллектива меня всегда поражает. Труппа театра небольшая, в ней всего 18 человек. При этом в репертуаре — 26 названий! Восемь из них — спектакли для детей и для семейного просмотра. И это, конечно, зона ответственности художественного руководителя театра Натальи Наумовой. Шесть спектаклей идут на малой сцене. Среди авторов — Веллер, Пряжко, Хюбнер. Что важно — на малой сцене существует спектакль «Посадить дерево» по пьесе талантливого и очень модного сейчас драматурга Алексея Житковского, который живет в Нижневартовске. А на большой сцене — классика, русская, зарубежная и современная драма.

«Наш городок». Т. Уайлдер.
Театр «Суббота».
Режиссер Александр Кузин, художник Эмиль Капелюш.

Все счастливые семьи счастливы одинаково, а все постановки пьесы Уайлдера, которые мне довелось видеть на сцене, уловимо похожи друг на друга. Режиссерская интонация окрашена в элегические тона, костюмы героев — в пыльноватый цвет беж; много дерева; царят вечные сумерки или струится мягкий лунный свет; жилища семей Уэббов и Гиббсов расположились друг против друга; матушки Уэбб и Гиббс чистят воображаемую фасоль, а обстановка отмечена некоторой символичностью. В финале, действие которого происходит на кладбище, стулья превращаются в могильные кресты, а в руках зрителей, когда Джордж приходит на могилу Эмили, нет-нет да мелькают носовые платки. Потому что смерть большинство из нас уже разлучила с кем-то дорогим, и навещая на кладбище близких, мы переживаем/реконструируем их незримое присутствие.

Прочее — детали. Они могут быть разными.

«Летели качели». К. Стешик.
Театр «Практика».
Режиссер Марфа Горвиц, художник Ксения Перетрухина.

Константин Стешик написал пьесу как бы о Летове, из которой мы о Летове ничего не узнаем. Потому что она — о жизни кумира в сознании его фанатов, точнее, о сознании людей, воспитанных на его песнях. Летов здесь — не личность и музыкант, а некое явление, отделившееся от реального человека, — одноименный культ, определивший немало жизней в России рубежа веков. Мальчики, мазавшие круглые очки черной гуашью, прицеплявшие значки на косухи, давно выросли. Что стало сегодня с ними, с двумя из племени «Гр. Оба», — об этом новый спектакль Марфы Горвиц в «Практике».

«28 дней». О. Шиляева.
Театр. doc.
Режиссер Юрий Муравицкий, художник Екатерина Щеглова.

Есть ли явление, знакомое половине человечества на личном опыте, о котором другая половина человечества запрещает говорить публично? Менструация, которая несколько десятилетий — от юности до климакса — определяет любую женскую жизнь, в традиционной культуре находится в сфере тотального умолчания. Слово «менструация» и сегодня заменяется на эвфемизмы, жидкость в рекламе прокладок — голубого цвета, женщина в «эти дни» не может входить в храм и т. д. Этот запрет столь давний и прочный, что воспринимается как естественная часть культуры, веками заведенный порядок. Когда кто-то решается открыть рот и обсудить что-то веками умалчи

«Похождения зубного врача». А. Володин.
Омский государственный Северный драматический театр им. М. А. Ульянова.
Режиссер Константин Рехтин, художник Владимир Сафонов.

«Свидетельские показания». Д. Данилов.
Омский государственный Северный драматический театр им. М. А. Ульянова.
Режиссер Константин Рехтин, художник Иван Шатов.

Там... Там, в городе Тара, — не «красная земля Тары», как кажется многим, кто помнит «Унесенных ветром», а белые сибирские снега, сквозь которые надо ехать от Омска 300 км по ночной дороге мимо деревень Такмык и Нюхач.