В Москве пятый день идет Фестиваль молодой драматургии «ЛЮБИМОВКА».

«День назывался „первым сентября“, детишки шли, поскольку — осень, в школу, в театре открывался фестиваль…» Детишки, конечно, 1 сентября 2013-го никуда не пошли, но так писать про нынешнюю «Любимовку» легко и просто, поскольку тон такой и этот стиль заданы изначально открывшей фестиваль внеконкурсной пьесой Андрея Родионова и Екатерины Троепольской «Проект «Сван», полной как собственных стихов поэта, так и реминисценций к спародированному тут Бродскому, или Цветаевой.

Проект «Сван» — это шанс для мигрантов получить российское гражданство, сдав экзамен на поэтический минимум. На русском, естественно, языке про русскую, например, природу. И тут соискатель-рифмоплет, натасканный поэтом, кстати, Родиным, успел полюбить даже лес, потому что «два года косил одуванчики у Полтавского УФМС».

«Проект «Сван». Режиссер - Р. Маликов.
Фото — архив фестиваля.

Читку пьесы срежиссировал Руслан Маликов, он же ее, пьесу, невольно и породил. Во время работы в Политеатре над «Нурофеновой эскадрильей», предыдущем и, кстати, первым драматургическим опытом Родионова, он попросил автора убрать из текста ничего, в общем-то, для сюжета не значащую фразу про то, что Клавдию Петровну не расстреляли, а «лишили премии и перевели на проект „Сван“». Но автор не просто уперся, автор за фразу ухватился и, как видно, развернул ее в самостоятельное произведение — тот самый «Проект „Сван“», который Маликову, опять-таки, доверил.

К слову, это далеко не первый их опыт совместной работы — для спектакля Маликова «Сквоты» Родионов писал, а затем и читал в нем стихи. И уже там «выламывался» из общего контекста и фактурой, и исполнительской манерой. Солировал он и в нынешней читке, сопровождая, например, свою декламацию отчаянной жестикуляцией летящего в Лебедянию — рай для мигрантов, гадкого утенка.

Впрочем, в своем тексте Родионов и Троепольская во главу угла ставят не социальные или национальные проблемы, а именно что языковые. И даже нелогичные и порой жесткие поступки персонажей предлагает рассматривать как следствие «применения поэзии не по назначению».

Так много внимания одной пьесе лишь потому, что она хорошо передает атмосферу всего фестиваля в целом, и во многом помогает объяснить его внутреннюю механику, когда пьесы вдруг начинают рифмоваться между собой, возникают множественные параллели и парафразы. Кстати, Маликов выбрал «Проект „Сван“» для постановки «за исключительное качество поэтического текста» — просто рифмованных пьес на фестивали присылается масса.

Исключительное качество текстов — это основная пока характеристика нынешней «Любимовки». Это относится даже к короткой бытовой зарисовке из жизни женского монастыря — драматургическому дебюту его бывшей послушницы с 18-летним стажем. «Подвал» Натальи Милантьевой — это несколько коротких сцен о работе сосланных в овощехранилище гордых, неисправимых, слишком умных или просто дебильных. Репортаж из закрытого, недоступного светскому обществу, а от того вызывающего неподдельный интерес мира, обещает вылиться в полноценную пьесу. Где, кажется, автору уже удалось показать главное — человек, его природа, к сожалению, не меняются. Изменяются только обстоятельства, а он по-прежнему «трус и подлец», как писал об этом еще Варлам Шаламов, имея за плечами опыт пусть и иного рода. Хотя монастырь в описании Милантьевой мало чем отличается от любого другого общественного института, где выстроена четкая властная вертикаль и узаконено попрание прав человека.

«Любимовка» — процесс непрерывный, и перекличка, рифмовка между, казалось бы, совершенно разноплановыми пьесами порой поразительна. Примечательно то, как вопросы, на которые не нашлось ответов во время обсуждения одной читки, под иным уже углом и в других уже обстоятельствах поднимаются в следующей. Так, проблема свободы воли индивидуума в социуме оказалась затронутой и в пьесе «Против всех» Ильмиры Болотян, Вячеслава Дурненкова и Тимура Хакимова. Это художественное осмысление реальных событий 1998 года, когда группа столичных художников во главе с Анатолием Осмоловским возвела баррикады на Большой Никитской. Это и попытка ответить на вопрос, возможно ли было в Москве, пусть и три десятилетия спустя, повторение событий 1968-го года в Париже.

Перед читкой Маликов выложил на пол пакет — после обязательно нужно выпить, но для того прежде — собрать денег! Все это уже вызывало в памяти вышеупомянутых «Сквотов», хотя такого единения публики и труппы так и не возникло — никто из зрителей на призыв сброситься не откликнулся. Зато на читку пришел сам Осмоловский. Пьеса ему понравилась, себя он в ней не признал. А вот его супруга отметила сходство актера Юдникова с прототипом. Воспоминания молодости, видимо, и подвигли ее устроить провокацию в духе только что воссозданного на сцене времени: она потребовала от актеров отчета, понимают ли, о чем здесь шла речь, знают ли, например, про «Черный квадрат» Малевича. Вступиться за актеров попытался один из организаторов нынешней «Любимовки», но его коллеги и, по совместительству, модераторы диспута не дали превратиться обсуждению во вторую часть «Сквотов». Тогда на прогон так же пригласили художников, после чего их гневную отповедь вставили в окончательный вариант спектакля.

Своеобразной провокацией выглядит и пьеса Алексея Зензинова «Детей держите за руки или на руках». Мастерски сделанный, но громоздкий на бумаге многоплановый текст, по структуре своей отсылающий сразу и к древнегреческой трагедии и сетевым блогам, в читке, сделанной Сергеем Шевченко, оказался легкой и остроумной пародией на избитые клише современной драматургии. Где все ружья заряжены и поет древнегреческий хор, средь могил бродит тень отца нового Гамлета и разворачивается мелкая офисная драма, а ампутированная часть тела ведет онлайн-репортаж в соцсети, собирая «лайки». На фоне этого — серьезное исследование внутрисемейных проблем, размытие и даже распад некогда четких родственных связей и обязательств.

История вкратце такова: бизнес-леди по кличке Горгона, выяснившая, что у нее рак груди, а любовник спит со старшей дочерью, решает напоследок всем отомстить. Ее младшей дочери является тень якобы убиенного забытым стаканом водки отца (закодированным нельзя!), и тоже жаждет мести. Сестры в обмен на наследство и взятие на себя ответственности матерью убивают ее любовника. Но та, чудесным образом исцелившись, вины не признает, ее девочкам выносит приговор судья по фамилии Отченаш, и старшая уже в тюрьме рожает сына, с которым ей позволено видеться всего по часу в день. Мораль — в названии пьесы.

А вот название пьесы «Пустота» Максима Черныша оказалось, по большому счету, пустой формальностью. Хотя некоторые зрители после читки пытались придать и ему, и тексту в целом дзен-буддистский смысл. Профессиональный сценарист Черныш воссоздал в своей пьесе контрастно-тематическую полифонию современного социума со всеми его надуманными проблемами и недолговечными, хотя и хитро выстроенными любовными многогранниками. Герои ищут счастья и смысла в жизни, пытаются выйти за рамки своего предназначения и своих обязанностей (попробуй на совете директоров выкрикнуть бессмысленное «Доби-боби!»), а в итоге для большинства выходит, что от добра добра не ищут. Отлично описанный и блестяще разыгранный кризис среднего возраста во всей его красе среди представителей различных социальных групп — к примеру, Константин Гацалов на пару с Алексеем Жиряковым, приглашенные для читки Русланом Маликовым, еще умудрялись и остроумно импровизировать по ходу пьесы.

«Теракты». Режиссер - Ю. Муравицкий.
Фото — архив фестиваля.

Те же вопросы, только резче, пытается решить и герой новой пьесы Ярославы Пулинович «Сомнамбулизм». Режиссер Ольга Лысак вместо обычной читки представила, считай, готовый эскиз спектакля в формате doc, где сорокалетний журналист, все еще не оправившийся после гибели жены, выясняет, что 15-летний сын, которого он всю жизнь считал своим, не родной ему. Он то пытается начать жить в предложенных судьбой обстоятельствах, то, порвав все связи, решает окончательно раствориться в алкогольном угаре. Конец метаниям находится на дне котлована, куда в том самом угаре он и падает. И сразу к нему возвращаются отвергнутые друзья, работодатель, любовница и сын, и даже супруга с того света, обещающая показать тому выход через крышу…

Еще одна погибшая супруга, точнее, ее оторванная голова, пролетающая мимо героя пьесы Андрея Стадникова «Теракты» — образ, врезающийся в память с первых строк и минут читки. Юрий Муравицкий, взявшийся сам прочитать этот текст, выглядел не менее впечатляюще, под стать заявленной теме (режиссер попал в аварию, загипсованную руку держал на перевязи). «Теракты» — это серия вспышек-монологов 25-летнего героя, чей внутренний мир разваливается на куски, отчего он не против разрушить и мир внешний. Разлетающееся сознание принимает формы и образы то мужского, то женского мышления, что уже отсылает к ранним текстам и Вырыпаева, и Пряжко. Так может думать голова, лишенная тела и готовящаяся покинуть пределы Земли. По пути, например, на Марс.

Отрезанный и съеденный затем палец в пьесе «Летние осы кусают нас даже в ноябре» Ивана Вырыпаева — всего лишь одна из ряда занимательных историй, которые рассказывают друг другу ее герои, попутно выясняя, где же провел минувший понедельник Маркус — брат одного из персонажей: то ли он гостил у его супруги, то ли у его друга. Отсутствующий Маркус — единственный персонаж, у которого хотя бы все в порядке с именем. Прочие меняют свои постоянно: Елена становится Сарой, ее супруг Роберт — Марком. Впрочем, по словам автора, это издержки читки — в хорошо сделанном спектакле зритель этих трансформаций даже не заметит. А хорошо сделанный спектакль, по Вырыпаеву, это игра с текстовой структурой, в данном случае воспроизводящей жанр американского кино. Где не столь важен смысл текста (фраза «Летние осы кусают нас даже в ноябре» — ничего не значащая фраза!), сколько вынутая из его структуры чистая эмоция. Актеры же, собранные Кириллом Вытоптовым, прочитали пьесу в традициях психологического театра.

Новейшие достижения театра постдраматического продемонстрировал на «Любимовке» Дмитрий Волкострелов, представивший «Печального хоккеиста» Павла Пряжко. Новая пьеса белорусского драматурга — это текст, в котором соседствуют извлеченные из домашнего архива экс-спортсмена стихи, исповедь и видеосъемка. Актриса Алена Старостина сначала читала неумелые стихотворные опыты, затем рассказывала, почему перестала заниматься спортом и принялась украшать помещения снежинками. После чего был продемонстрирован любительский фильм, где фигурировали все образы, присутствовавшие в стихах и жизни хоккеиста — собаки, листья и снежинки, развешанные в каком-то ДК, где идет концерт чьей-то там самодеятельности. Что это было? «Внутренне оформление внешне пока не проявленной драмы», — как предположил один зритель. Или дневник террориста-неудачника, готовящего покушение на Лукашенко, как поделился заветным, видимо, желанием другой.

Вся эта разноголосица и есть «Любимовка-2013», которая уже свой путь прошла до половины, от высокой поэзии до графомании…