«Теремок».
Большой театр кукол.
Автор инсценировки и режиссер-постановщик Дарья Левингер, художественное оформление Марии Клочьевой.

Одним из первых спектаклей Руслана Кудашова, увиденных мной, был «Небо в чемодане, или Цуцики в ночи», где смешные человечки с белым гримом на лицах ждали поезда, выбегали с чемоданами к авансцене и вглядывались в даль. Поезд все не приходил, и они грустно разбредались проживать жизни, сидя на чемоданах, под крышками которых у каждого были мир, мечта, надежда на спасение, избавление от бессмысленности и обездоленности.

Н. Сизова и В. Войнич-Слуцкая.
Фото — Сергей Рыбежский.

В новом спектакле Дарьи Левингер в театре, руководимом Русланом Кудашовым, две героини тоже бегут с чемоданами и ждут поезда. Этот спектакль — как отголосок «Цуциков в ночи»: тот же мотив неустроенности, неприбытия и невозможности никуда приехать, осесть, завести свой дом, чтобы все пошло своим чередом. Мотив дома для «Теремка» очевиден, но парадоксален вход: чтобы появился дом, надо куда-то прибыть, приехать, остановиться, зажить на новом месте. Попытку обжиться мы и наблюдаем в спектакле.

Теперь поезд приходит в самом начале. Он недостаточно большой, чтобы героини могли поместиться в нем, и едет только по кругу. Актрисы Виктория Войнич-Слуцкая и Наталья Сизова остаются стоять в центре круговой железной дороги. Игрушечный поезд с деревянными колесами двигаться сам не может, его толкают актрисы. Но поезд есть поезд, он по-прежнему — надежда на новую жизнь, на избавление и спасение. Даже если идет по кругу. С каждым новым витком поезд привозит новый чемодан, нового персонажа и новую историю.

Постепенно мы замечаем на сцене торшер с бахромой, коня-качалку, ковер травяного цвета — вообще-то все очень уютно устроено, а не обдувается всеми ветрами перемен. Новые цуцики добрались до Детской комнаты.

Н. Сизова и В. Войнич-Слуцкая.
Фото — Сергей Рыбежский.

Героини ведут странный, но эмоциональный диалог: «А кто ба-бах? А почему ба-бах? И кто пришел-то, кто? Мышка? Да, мышка». История вываливается на нас без объяснений и предуведомлений, и вот уже Лягушка-путешественница заявляет Мышке-норушке, которая хвостиком махнула, что никто никого нигде не ждет. Мотив путешествия закончился сам собой. Лягушка, демонстрируя на слайдах Эйфелеву башню, объявляет, что это Голландия. Вранье бесхитростное, но позволяет Лягушке пристроить свой чемодан рядом с мышкиным, и вот это уже и есть Терем. Теперь требуется архитектор, в этой роли выступит Кролик, он тоже со своим чемоданом.

Собрав персонажей из разных сказок, нарядив их в костюмы-тройки с котелками или в блузки с вышитыми воротничками, режиссер позволила им существовать в новой-старой истории, помня о своих прежних жизнях. Собственно слова из «Теремка» мы услышим только в пародийном ключе. Так, слегка комикуя, Кролик напевает их, надеясь получить «Золотого Трезини» — независимую премию по архитектуре, — ведь масштабом теремка он процитирует господина Церетели.

В. Войнич-Слуцкая.
Фото — Сергей Рыбежский.

Всем прибывшим на эту станцию детства все-таки нужен дом, хотя бы в чемодане. И поэтессе-Лисе, декламирующей Ахматову, и Волку-охраннику. Они пристраивают свои чемоданы один над другим, открывают их, а там — оконце с занавеской, кресло-качалка, книжная полка, стол со свежей выпечкой, да мало ли что еще можно назвать домом. Художник Мария Клочьева что-то понимает про уютный мир воспоминаний, поскольку весь ретро-антураж спектакля — форма эскапизма, где «ба-бах» мог случиться только случайно, непреднамеренно.

Самым трагичным в секстете персонажей спектакля выглядит Мишка Косолапый. Прибывший пешком, почти ползком, толкая по рельсам свой чемодан, он требует свою берлогу. Ему предлагают букет считать берлогой. Гудит Мишка надрывно, требование сменяется почти плачем. Тревога и отчаянье заполняют все пространство.

Обыгрывая своих персонажей более подробно через голос, чем через пластику или жест, актрисы создают объем героев. Вот этого, например, Мишки. Он из «бывших», по всей видимости, когда-то занимал большую должность, поэтому на игрушечном персонаже — пиджак и галстук, а голос не утратил повелительных ноток. Приход медведя неизбежен, как «ба-бах», но не он станет в этой истории разрушителем.

Сцена из спектакля.
Фото — Сергей Рыбежский.

Актрисы-путешественницы, захватившие с собой в чемоданах целый мир, не удержались от пианино. Будь оно нормального размера, не избежать бы разрушения, но здесь пианино несет небольшое крылатое насекомое, и пианино у него крошечное. Ба-бах не случился, чемоданный мир сохранил устойчивость.

Жизнь в путешествии увлекательна, даже если никто никого нигде не ждет. Можно на рельсах выстроить терем и заселить его любимыми персонажами. Пересобрать эту реальность, как терем из чемоданов, чтобы она была стабильна и полна принятия.