«Спящая красавица». П. И. Чайковский.
Театр балета им. Леонида Якобсона.
Хореография Мариуса Петипа и Жана-Гийома Бара, художник-постановщик Ольга Шаишмелашвили.

Последние три сезона труппа Театра им. Л. Якобсона жила словно двойной жизнью. Почти все премьерные вечера руководитель театра Андриан Фадеев отдавал под эксперименты молодым петербургским хореографам. Артисты трудились в залах ради благородной цели — поддержать юных авторов. Но премьерные показы проходили, новые спектакли оседали в репертуаре, а театр после танцевальных праздников возвращался к будням. Труппа уходила в «классику», сливаясь со множеством безликих балетных компаний, в угоду спросу стаптывающих ноги в «Жизелях», «Щелкунчиках» и «Лебединых озерах». Летом, в жаркий туристический сезон, Театр им. Л. Якобсона даже мимикрировал под Мариинский, арендуя под выступления именитые площадки на Театральной.

Казалось, ясны приоритеты руководства. Исполнив обязательную «лебединую» повинность, труппа всегда возвращалась к работе «для души». В выстроенном Фадеевым двоемирии спасительным для артистов был кислород современных постановок, и новая его доза содержалась бы в премьерной «Спящей красавице»… Но Фадеев вдруг отказался от экспериментов. Никаких «подвохов» — «современных прочтений», неожиданных пластических решений. «Тот самый» балетный сюжет; музыка Чайковского; классический танец; красочные декорации, белые трико и блестящие пачки.

Очевидной стала неожиданная мысль, что «классический набор» балетов в Театре им. Л. Якобсона существует не только и не единственно для кассы. Для бывшего артиста Мариинского Андриана Фадеева эта часть репертуара — как шкатулка с дорогими украшениями (здесь и «Шопениана», и Grand pas «Пахиты», и балеты Якобсона), а «Спящая» в коллекции — долгожданная, желанная ценность. Ведь, завладев ею, театр собрал в репертуаре постановки всех балетов Чайковского.

Сцена из спектакля.
Фото — В. Васильев.

Не в пример прошлым сезонам, над спектаклем работал иностранный хореограф. Некогда этуаль Парижской оперы Жан-Гийом Бар добрался до высшей ступени балетной иерархии благодаря партии Дезире и после признавался, что с необычайным трепетом относится именно к этому балетному сюжету. Бар танцевал версию Нуреева, а тот — спектакль в редакции Константина Сергеева в Кировском театре. Исполнительское резюме, идеальное для постановки «Спящей», утверждало Бара в абсолютном праве провернуть в Петербурге любой, самый радикальный театральный опыт. Тем более, что красивая аллюзия дополняла картину: он, француз, ставит в России балет о Франции, как некогда Петипа… Но Фадеев, кажется, предусмотрел любые риски, великолепно подобрав кандидата. Бар оказался скромным, консервативных взглядов: лучшей версией «Спящей» считает сергеевскую (ту, что, по точной формулировке Юлии Яковлевой, вывела этот спектакль «из времени вообще», превратив в единицу мирового классического репертуара) и желает всего лишь чуть омолодить ее.

Верить Бару на слово, однако, не нужно, но и восстанавливать реальный генетический код его балета бессмысленно. Занявшись редактурой общеизвестной редактуры (которая тоже была редактурой редактуры Федора Лопухова), он провалился в бездну многочисленных вариантов этого танцевального сюжета — все преобразования, новшества кажутся уже где-то когда-то случившимися, а текст на сцене — среднестатистическим, собирательным вариантом «Спящей». Скромник Бар безусловно того и добивался: его самого — хореографа, постановщика — в спектакле будто и нет. И вместе с тем, путем изменений, корректных и адекватных балету в редакции Сергеева, он сумел превратить «Спящую красавицу», давно разломанную на отдельные сцены и номера, заболтанные артистами на гала и конкурсах, из дивертисмента — в цельный спектакль.

Сцена из спектакля.
Фото — Е. Юршин.

Когда в ходе работы Бар говорил, что не гонится за виртуозностью танца, это читалось обещанием облегчить хореографию или снизить для артистов требования к технике исполнения. На деле же он противопоставлял физкультурность исполнения осмысленности. Поэтому увеличил в спектакле дозу пантомимы, которая лучше разъяснила бы сюжет не только зрителям, но и самим артистам; работал с исполнителями над образами, заставляя думать о том, что и зачем они танцуют. И как-то ловко состыковал в одном спектакле очаровательную сцену вязальщиц (имевшуюся в некотором виде у Петипа) с новеньким предпрологом, в котором молодой Флорестан выгоняет Карабос из ее замка, а после присматривает себе местную даму, которая спустя время предстает перед нами с округлившимся животиком.

Бар исправил уравнение, нарушенное Лопуховым, и поднял на пуанты Карабос вровень с Сиренью. (То же, кстати, супротив спектаклю в Кировском театре, сделал и Константин Сергеев для Карабос — Дудинской в фильме-балете 1964 года.) Она имеет собственную короткую вариацию, в которой разрезает вертикаль гран-батманами, а горизонталь — гран-жете с опорой на партнеров из свиты. Карабос в балете Бара — одна из фей, точной половой принадлежности (эту роль в его версии исполняет не характерный танцовщик, а балерина) и к тому же очень женственная в исполнении Ангелины Григорьевой. В конце второго действия Дезире и фея Сирени обнаружат ее охраняющей ворота сонного замка в окружении свиты, к которой она будет очень ласкова. Конфликт «хороших и плохих» сглажен, потому что в спектакле Бара нет ни тех, ни других. Флорестан отнял замок и земли, Карабос пыталась отнять дочь, а в итоге забрала сто лет жизни — так и поквитались.

Сказочное обрамлено в этом спектакле твердой логикой бытовых взаимоотношений. Жизнь королей тяжела, рассказывает Бар, — не сплошные балы да праздники, вот и Флорестан земли завоевывал и нарвался на интересы Карабос. Потому и Карабос очеловечена, и феи — будто и не феи вовсе, а почти придворные дамы — выходят на сцену без волшебных атрибутов и в сопровождении кавалеров. Вальс цветов в прологе в такой картине не может олицетворять версальский парк — это просто вальс. А история — частная, сюжет из жизни «одного двора», недаром весь предпролог играется за тюлем с витой решеткой замковых ворот.

Сцена из спектакля.
Фото — В. Васильев.

Спектакль хорошо смотрится на труппе. Артисты небольшим составом создают на сцене ощущение большого танцевального праздника. В балете нет детских выходов, вместо Мальчика-с-пальчика с братьями на свадьбе — Золушка с Принцем. Но режиссерские и редакторские умения Бара — не главное, на чем нужно сосредоточить взгляд. «Спящая красавица» во всех классических эквивалентах — это спектакль о труппе. Позволить себе его может не каждый театр: главным образом, потому, что для исполнения этого балета необходимо иметь идеально выученную команду танцовщиков всех мастей и рангов — характерщиков и классиков; премьеров, солистов, корифеев; кордебалет. Потому самое удивительное в премьере «Спящей красавицы» — не то вовсе, что Андриан Фадеев неожиданно предпочел экспериментам предсказуемый результат, а вдруг обнаружившиеся в Театре им. Л. Якобсона силы покорить эту танцевальную вершину.

Артисты работают самоотверженно. Балетный пир был устроен роскошно — в два состава. И это значит, что в театре нашлись две пары солистов, способных вынести убийственную нагрузку партий Авроры и Дезире (Елена Чернова — Степан Демин, Алла Бочарова — Андрей Сорокин) и встать во главе большого спектакля. Дарья Ельмакова была бессменной Сиренью оба премьерных вечера (плюс генеральный прогон на зрителе). Назначенные на демисольные партии артисты выходили в нескольких образах за спектакль. Кордебалетные девушки превращались из фрейлин в фей, в нереид, танцевали в третьем акте вариации и сарабанду, не сходя со сцены все четыре часа. Сохранив практически все номера-маркеры «Спящей» в целости, Бар заставил артистов Театра им. Л. Якобсона решать, как казалось прежде, абсолютно неподвластные их уровню профессиональные задачи, к тому же подстегнув музыкальный темп (относительно привычно вялого Мариинского). Но Андриан Фадеев едва ли решился бы на эту постановку, не будь уверен в силах артистов.

У возглавляемого им коллектива в действительности завидно богатый репертуарный рацион. Балетам классического наследия существует альтернатива — современная хореография, балеты Якобсона. Артисты закалены работой: танцуют много, танцуют разное, и вот — предстают в «Спящей» техничными, выносливыми, думающими и жадными до работы. Этот балет — как красочная витрина достижений Фадеева за пять лет руководства Театром им. Л. Якобсона: его труппа сегодня в отличной форме.