В Европе Рене по собственной методике ведет тренинги для профессиональных актеров по работе с реквизитом, фактурой, костюмом и куклой. Здесь, на лаборатории, она учит оживлять неживое. Учит кукольников, для которых это, казалось бы, привычное дело. Но есть нюансы. Как переключить внимание зрителя с себя на предмет и обратно? Как стать невидимым, если ты стоишь рядом с куклой, да еще и озвучиваешь ее? Кто ты по отношению к ней? Ты кукольник, актер или перформер? Именно от умения актера понять свою роль и вовремя переключиться зависит его сосуществование на одной площадке с любым объектом. Двадцать актеров из разных театров кукол — а ЛЛФТ на фоне прочих театральных лабораторий единственная, в которой участвуют исключительно кукольники, — учатся слышать себя, препарировать свои движения, исследовать куклу и работать с ней рядом в разных качествах. «Shifting focus» — так называется курс, который ведет Рене в Петербурге.

Олеся Кренская. На лаборатории вы рассказываете о методе «Shifting focus». При этом вы не только педагог, но и актриса, и режиссер. Как вы сами переключаетесь? Или вы нашли некий универсальный способ существования в этих трех состояниях?

Рене Бейкер. Главным образом я преподаю. Балансирую между собственным присутствием и участием в процессе других. Как педагог я должна отойти в сторону и постараться сделать так, чтобы включились остальные. Здесь и сейчас. В этом случае очень важно доверие. А когда я на сцене одна — как актриса, я беру все внимание на себя. Мне кажется, я умею переключаться и реально владею несколькими режимами: знаю, когда сфокусироваться на себе, а когда перевести фокус на других. Когда я преподаю или ставлю спектакль, резкость наведена на участников процесса. Что касается балансирования между тремя профессиональными обязанностями, то помогает опыт участия в разных проектах. Я нахожу свое место, способ существования, язык тела и смысл того, что именно делаю в этот момент, в этой роли. Я формулирую все, как одну задачу. В любом случае важно не увлечься контролем и не пережать. Стараюсь не форсировать процесс. Есть предложения и импульсы, которые я даю аудитории. При этом внимательно наблюдаю за тем, что получаю в ответ, и ловлю момент моего следующего включения. И, надеюсь, точно понимаю, что он уже наступил.

Мастер-класс ЛЛФТ.
Фото — архив театра.

О. К. Как вы поняли, что ваш подход является методом? Не просто набором советов для студентов или коллег, а некой системой, которая актуальна для профессионального сообщества.

Р. Б. Первыми это слово — «метод» — стали использовать мои студенты. Тогда я сама еще не понимала, что речь идет о системном профессиональном мышлении. Но со временем все больше людей стали называть мою программу обучения методом. Поскольку это действительно методический подход, я приняла это. Думаю, что финальное подтверждение случилось четыре года назад, когда в моей группе оказалась очень опытная кукольница Сара Райт, у которой театр кукол в крови, поскольку она потомственная кукольница. Конечно, я волновалась и спрашивала себя, чему я ее могу научить? Однако по окончании курса Сара сказала мне, что раньше работала исключительно интуитивно, а теперь получила способность называть словами то, что она делает. По ее мнению, наименование вещей равно навешиванию ярлыков, это стерилизует действия актера, высушивает их, рационализирует и даже умерщвляет. Но, к своему удивлению, она обнаружила, что все обстоит точно наоборот. Кодируя и определяя вещи, можно пойти глубже, не убивая жизнь ни куклы, ни процесса в целом. В общем, мое осознание себя как методиста началось со студентов и закончилось опытным кукольником.

О. К. Как называется ваш курс?

Р. Б. Дисциплину, которую преподаю, я сама называю «Сосуществование в пространстве актера и куклы». Меня интересует, как именно, в каком качестве и в каких формах на одной сценической площадке могут осуществляться человек и объект. Как отделить их друг от друга таким образом, чтобы при этом они работали на общий смысл. Я начинала самообразование около 25 лет назад, когда в Великобритании не было кукольных курсов, традиционные техники управления вообще не использовались. Чтобы овладеть перчаткой, нужно было потратить годы на изобретение самостоятельного тренинга. Но достигнув результата в этом, я поняла, что могу адаптировать свой навык к управлению другими системами кукол и предметов. Когда меня стали приглашать в качестве преподавателя на двухнедельные мастер-классы, я стала думать, что реально могу дать за такое ограниченное время? Люди хотят оживлять пачки сигарет, сломанные игрушки или марионеток. Мне нужно было найти подход, который позволил бы управлять всем, чем угодно. Универсальный. И я выделила базовые категории: среди прочего такие как ритм, степень вовлеченности актера в происходящее на сцене, роль и функция предмета, пространственные отношения между живым исполнителем и его неживым партнером. Мой курс включает несколько мастер-классов: «Shifting focus» (то, чем мы занимаемся на этой лаборатории с профессиональными кукольниками), «Признаки живого», «Развитие кукольного персонажа», «Кинестетика кукол и кукольников», «Метафоризация жизни», «Собирание куклы из найденных материалов», «Кукла как медиум и медиатор», «Слушая фактуру», «Предмет: от реквизита до главного героя». Каждый из них возник в ответ на запрос театрального рынка. Я разрабатывала и адаптировала каждый курс к поставленной передо мной школой, фестивалем или театром задаче.

Мастер-класс ЛЛФТ.
Фото — архив театра.

О. К. Любая деятельность происходит в постоянно меняющемся контексте. Если говорить о способах существования кукольников, встречалось ли в вашей методике то, что стало неактуальным, перестало работать или, например, было ошибочным?

Р. Б. Да. Моя сегодняшняя методика выросла из двадцатилетнего взаимодействия с группами студентов. Они выполняют мои задания и таким образом реагируют на мое предложение. Разрабатывая каждый следующий курс, я учитываю опыт работы с предыдущей группой. Самое прекрасное в этом, что любая моя провокация вызывает разные реакции. Я удивляюсь тому, что люди приносят в ответ на мое предложение. Имеет значение порядок заданий. Работаю ли я в Барселоне или Манчестере, я всегда пишу план, а потом анализирую, как все прошло, сработала ли схема, какой путь прошли участники, что именно они приобрели. Я всегда приспосабливаюсь к ситуации. Иногда бывают неожиданные вещи или вопросы, к которым я не готова. Но я откликаюсь, изобретая новое упражнение или задание, которые мы исследуем вместе.

О. К. Есть ли разница между европейскими и российскими актерами? Возможно, в специфике базового образования или в общей ментальности?

Р. Б. Я впервые работаю с русскими ребятами, вижу их серьезный интерес и посвященность в профессию. Чувствуется, что у них есть образование, они увлечены своим делом. Но иногда кажется, что для моего метода они слишком много знают. Поэтому их задача усложняется добавлением еще одного этапа. Чтобы научиться, им нужно сначала разучиться. Финские актеры, к примеру, интровертны. Их приходится внешне раскрепощать и вдохновлять на активную работу с телом. Но если они находят в себе смелость выпустить свое богатое внутреннее воображение на волю, получаются невероятные вещи. Испанцы своей физической живостью похожи на русских актеров. Они прекрасны в импровизации. С ними больше времени приходится уделять оттачиванию тонких деталей. В Англии всего понемногу, и ты сталкиваешься с совершенно разными знаниями, умениями и типами мышления. При этом очень заметна общая изобретательность в работе с простыми вещами. В общем, все разные, и мне приходится подстраиваться, меняться. Это здорово.

О. К. По итогам мастер-класса будет показ. Вы уже изначально знаете, какой он будет, или это зависит от группы, от настроения, от погоды?

Р. Б. Он будет зависеть от самих участников. Мы занимаемся процессом, а не работаем на конкретный финальный показ. Мне важно, что ребята проживают сейчас. А они уже сами решат, что из этого опыта показать публике. Это могут быть и этюды, и упражнения, и любые другие формы.

Разговаривала Олеся Кренская
Перевод Анны Ивановой-Брашинской