Фестиваль спектаклей в нетеатральных пространствах
21 августа в Петербурге открылась «Точка доступа», первый в России фестиваль сайт-специфик спектаклей, где со зрителем играет сам топос. Участники спектакля — они же зрители. А актеры, если и выступают, то в качестве партнеров, проводников, провокаторов. Организаторы фестиваля Филипп Вулах и Андрей Пронин решили задействовать нетуристические места города, поэтому акцент сместился в окраинные точки города. Местами действия стали гипермаркет, завод, библиотека, парк, порт.
Закон сайт-специфик жанра — действие не возникает и не существует в отрыве от места, место задает ситуацию. И подчас это ситуация дискомфорта, опасности, угрозы. Поэтому из спектаклей, представленных в программе, сайт-специфик жанру полностью соответствовали только два премьерных проекта фестиваля: «В сторону белого КАМАЗа» и «Кентерберийские рассказы», два квеста, один по окрестностям Удельной, второй — по торговому залу «Максидома». Другие, как «Потеря равновесия» или ставшая классикой «Мокрая свадьба», скорее, адаптированы к предлагаемым обстоятельствам ландшафта…
Для описания путешествия в формате квеста лучше всего выбрать форму путевого дневника. Итак, утро 23 августа началось на Удельной…
В АИД, В АИД…
«В сторону белого КАМАЗа»
Авторы Всеволод Лисовский, Вера Попова, Александра Ловянникова, Алексей Лобанов.
В здании бывшего кинотеатра «Уран» группу лиц, собирающихся отправиться в путешествие, предварительно познакомили с комиксом, рассказывающим о встрече Ахиллеса и Одиссея с черным пуделем Тихоном. Обозначив для себя связи с Данте, Гете и Льюисом Кэрроллом и получив набор путешественника (карту и маршрутный лист с описанием подвигов Геракла — Тихона), мы отправились вслед за белым кроликом — Вергилием. Тьфу, то есть за черным пуделем. Шли по рунам, нарисованным на асфальте и стенах или прикрепленным к столбам. Пояснительный листок рассказывал, что нужно делать и на что смотреть, повстречав ту или другую.
«В сторону белого КАМАЗа».
Фото — копирайт: Виктор Васильев / «Открытая сцена» в Санкт-Петербурге.
Одни путешественники отправились в одиночное плавание. Другие, как мы, с Соней и Артемом, предпочли командный вариант. Мимо Ярославских бань и заброшенного дома «с сиренами», в Удельный парк с мировым ясенем Иггдрасилем, руинами Трои и песочницей, где иногда можно увидеть спящего Ахилла (он ночует в песочнице, когда бабы уходят от него к Агамемнону, то есть периодически), а оттуда — к таинственным, занавешенным зеленой ряской окнам прудов на пр. Тореза, спрятавшимся между таких обычных «хрущоб». В одном из них располагается вход в Аид, из другого вышла карлица Афродита, рожденная пеной, которая, в свою очередь, возникла из крови оскопленного Урана.
Авторы проекта — В. Лисовский, В. Попова, А. Лобанов и А. Ловянникова, как вы уже догадались, оснастили наш путь системой мифологических гиперссылок — с описанием подвигов Тихона, включающих гидру, лань, Цербера и т. д., а также табличек, рассказывающих о подвигах, о доблестях и славе пацанов с района — Одиссея и Ахилла.
Удельная — это вообще приятное место для прогулки, особенно под последними ласкающими лучами летнего солнца, среди зелени и домов, построенных немецкими военнопленными (чем не еще один мифологический пласт жизни города?).
Путешествие поделилось на несколько этапов. Сначала пешком по рунам с точками остановок в местах боевой славы Тихона, в Удельном парке — с комментарием Евгения Анисимова из наушников, потом, загрузившись в закрытый кузов грузовика, — в неизвестном направлении, и далее трусцой вслед за Тихоном на экране персонального айпада у каждого — к прудам, где однажды местному юродивому Рашиду явился Шурик, что-то шепнул в ухо, и тогда стал Рашид не просто Рашид, а местный Тиресий… Финальный отрезок проходил в сопровождении девушки-проводника, в полном молчании — как и следует душам по дороге в Аид, чтобы повстречать там, наконец, тень белого КАМАЗа.
«В сторону белого КАМАЗа».
Фото — копирайт: Виктор Васильев / «Открытая сцена» в Санкт-Петербурге.
Опыт первого петербургского спектакля-квеста — нужный, пусть в нем и не было реального погружения в материал и серьезной драматургической работы, которую проделала, например, Саша Денисова в «Декалоге на Сретенке», где реальные места и ситуации сопрягались с заветами Моисея. В «Белом КАМАЗе» мы оказываемся «читателями» квазимифологического комикса, авторы которого, скажем честно, довольно-таки натужно впрягают в одну повозку валькирий, белок, героев троянского цикла и женщину-кошку. Но разные мифологические пласты не проникают ни друг в друга, ни в местный грунт. Это только подписи к картинкам — как руны на асфальте, как таблички на деревьях. Но почва не открывает свои тайны, и топос не говорит… Сопряжения профанно-временного (быта и нравов пацанов с района) и сакрального не происходит.
В известных западных образцах участник квеста попадает в некую заранее спланированную авторами драматургическую ситуацию и дальше уже сам влияет-формирует-изменяет ее. Участники «Белого КАМАЗа» довольно гладко преодолевают эти 5 км, ни разу не потерявшись и без всякой необходимости проявить хоть какую-то активность, что-то преодолеть — в себе или факторах среды.
ПОГОВОРИ С НИМ
«Кентерберийские рассказы».
Авторы Александр Артемов и Дмитрий Юшков.
В тот же день с северо-запада я переместилась на юго-восток.
Все уже знают, что в «Максидоме» на Тельмана, 31 каждый из зрителей получает себе по персональному актеру-проводнику. Их всегда немного больше, чем зрителей-участников — чтобы специальный «коммуникатор» имел возможность подобрать подходящего именно тебе по темпераменту и психотипу партнера.
Принцип «Кентерберийских рассказов» Джеффри Чосера — принцип случайного попутчика. Во время паломничества встречаются люди, незнакомые друг с другом, но типичные для своего времени и имеющие общую цель.
Ситуация «Кентерберийских рассказов» Артемова и Юшкова — ситуация добровольного психологического дискомфорта. Пока ты сидишь на стуле в ожидании распределения вместе с нервничающими остальными, ты не знаешь, с кем тебя встретят и что из всего этого выйдет. Не знает и проводник.
«Кентерберийские рассказы».
Фото — копирайт: Виктор Васильев / «Открытая сцена» в Санкт-Петербурге.
Специально не рассказываю, «о чем». То, что происходит за полтора часа в «Максидоме», пока ты бегаешь «на поводке», соединяющем тебя с проводником, с текстом Чосера и прекрасной минималистской музыкой Настасьи Хрущевой в ушах, — очень индивидуальный опыт, более или менее интимный, для кого-то, может, даже травмирующий.
Совместная пробежка по гипермаркету, среди горшков, плетеных кресел, садовых гномов и газонокосилок, сначала с рассказом о несчастной Гризельде, чью преданность испытывает муж, затем с бесстрастным женским голосом в ушах, вбивающим в тебя формулу «идеального пространства вашего дома», «формулу успеха», становится прелюдией к разговору, той необходимой фазой притирки, чтобы понять темперамент, темпоритм и — в известных целях — реальную цель человека «на поводке».
«Кентерберийские рассказы».
Фото — копирайт: Виктор Васильев / «Открытая сцена» в Санкт-Петербурге.
И да, ты испытываешь «неуют», когда проводник (назовем его П.) заглядывает тебе близко-близко в глаза прозрачными серо-зелеными глазами, в самой глубине которых плещется смех. И страх — потому что ты реально не знаешь, что случится и куда вывезет кривая разговора. И дискомфорт — из-за того, что не спрятаться, как в вагоне поезда, за книгу или планшет, не отвернуться лицом к стене на верхней полке, а, хочешь не хочешь, приходится искать приспособления, потому что таков был твой личный выбор.
Это ситуация, в которой ты лишен привычных ролевых социальных пристроек, обычно позволяющих нам в жизни довольно легко выстраивать коммуникации, заранее выбрать для себя, от лица какой «институции» ты будешь вести диалог. В торговом зале «Максидома» роли, природа драматического противоречия и способ его преодоления-разрешения определяются здесь и сейчас.
Конечно, в лично моем случае вы остаетесь актером и критиком. И актер будет стремиться хорошо сыграть, а вы — проанализировать его, себя и кривую ситуации… Но если у вас тонкий и глубокий попутчик, то ему удастся вывести вас за рамки личного опыта, готовых моделей и стереотипов общения. И как в театре — пережить опыт самоизменения, опыт встречи с другим и с самим собой.
Ведь когда в конце путешествия все мы — проводники и реципиенты — оказываемся в темном и душном помещении подсобки, в сущности, мы оказываемся в пространстве нашего личного микрокосма, этакого МИНИдома, где темно, душно и хаос, крайне отличного от «идеального» вещного МАКСИдома. Но в том-то и дело, что входишь в него ты уже другим, кажется, готовым в чуть большей степени принять свое персональное несовершенство.
А для актеров, со стажем и без, это еще и хороший опыт выстраивания в блиц-режиме партнерских отношений. И не с профессионалом-коллегой, не с режиссером, не с персонажем.
«В сторону белого КАМАЗа» на Удельной показался мне неумной и неумелой претензией. Настолько бессмысленным было это путешествие, что после антракта я (и еще несколько человек, в том числе известные в городе театральные авангардисты) предпочли не продолжать и до белого КАМАза не доходить, утомившись неостроумием, бесстильностью и текстовой непереносимостью происходящего ( в уши нам все время гундосили что-то, сочиненное на чьей-то кухне – про этого самого Тихона, кошку, белку, Трою…). Бессмыслица, графомания, безадресность: не для гопоты, не для меня, не для тех, кто ходил рядом со мной, сняв наушники и зажмурившись, чтобы не замусоривать текстом и картинками прекрасный удельнинский парк, а также свои глаза и уши всей этой фигней… Вчера в сети я увидела эти фотографии парка: не знавший об акции человек изумлялся, что тут понаписано и что читают гуляющие дети – вне фестиваля.
Короче, удручилась потерянным временем.
На «Кентерберийских рассказах» было повеселее. В проводники мы досталась милая Катя. Но когда в наушниках сообщили, что будут беседовать со мной в процессе спектакля об идеале и успехе, я сразу сказала, что Максидом не является территорией обсуждения этих категорий, что это среда не моя, враждебная, к тому же ни достижение идеала, ни успех не являются для меня предметами обсуждения и интереса вообще.
«Что будем делать?» — спросила я Катю. Катя попросила слушать дальше.
Я прослушала аудио-историю о том, как Вальтер (кажется, так звали героя) стал строить замок, а параллельно он терзал жену Гризельду из простолюдинок, испытывал ее. Ну, такая ее история «Иова», только вместо Господа — муж. И когда башня была построена и он признал жену идеалом, она умерла. Я, собственно, думала, что отдел лаков-красок будет как-то корреспондировать с темой строительства башни, но оказалось, что это опять про идеал. Я объяснила Кате, что предлагаемые выбраны неверно и что рассказ не про идеал, а про смирение, а если вообще строительство идеального дома заканчивается жертвой, — то в эту минуту я должна покинуть пространство Максидома, ибо идеальный дом «на крови» — не тема для дальнейшего общения, обсуждения и пребывания тут… Беги, Марина, беги!
Короче, содержательная логика сбоила. Но бросить Катю я не могла же! Она же должна была быть мне проводником куда-то и откуда-то… Так что проводником пришлось стать мне самой (тем более поговорить с незнакомым человеком о чем угодно не представляет для меня испытания – в этом смысле никакой провокации, никакого зажима и никакой трудности, о которой пишет автор текста).
И дальше мы уже просто разговаривали о жизни и театре, сидя на скамеечке. Я пыталась вызнать, что же здесь театр, Катя интересовалась последними премьерами. Для этого всего не нужен был никакой Максидом: по сути у меня шел индивидуальный семинар по передаче жизненного опыта и немножко — театрального. Поставленную задачу я выполняла по возможности добросовестно. А зачем меня туда позвали (чтобы что?) — не поняла.
Одной моей знакомой проводник долго рассказывал, как служил в арами. Ей это было совсем ни к чему. Она сказала, что было ему лет сорок и, наверное, ничего более впечатляющего, чем эта армия, у него в жизни не было, так что ей пришлось слушать. Моя Катя делилась со мной проблематикой жизни в маленькой кухне, рассказывала о своем ребенке, задавала вопросы и выслушивала меня, в общем, с пониманием. Мы затронули много тем, находящихся все эстетического поля. Как детей растить, сбываются ли наши желания, как прошел сезон в БДТ… Чем могла — поделилась… Отработала, в общем. А что это было — не скажу… Наверное, сама виновата, надо было быть более покладистой и вопросов не задавать…
Вот видите, Марина Юрьевна, как повернулся сюжет! Вы, привычным для себя образом, взяли ситуацию в руки и стали для Кати проводником!))
Таня, а не проще ездить в поезде туда-сюда? чем отличается?
Или на лавочке сидеть?
Никаким проектом не называть?
Не навязывать себе и другим ни роль проводника, ни роль пассажира?
Все это, в общем, кажется мне, от лукавого)) Праздность праздных детей-хипстеров…
Кроме того, уж мы-то с Вами знаем, что все это Европа прошла в начале 70-х. Не вижу нужды туда возвращаться))
Жалею, что не купила в Маскидоме хорошую стеклянную бутылку — бруснику замочить. Вспоминаю, в основном, ее…)).
А уж если поражать мир, надо приставить к КАЖДОМУ посетителю Максидома духовного проводника — и чтобы в результате бесед духовное настолько победило материальное, что магазин совершенно лишился бы дневной выручки!!! Это было б круто!! А то…
Путешествие по внутренней Иберии.
Или опыт мгновенной рефлексии.
Собственно, сложно добавить что-то новое, описывая структуру квеста «Кентерберийские рассказы» — все всё знают: и том, что тебя вручают проводнику, и что вы бродите по пространству магазина Максидом, а в наушниках звучит рассказ Чосера о герцоге, который строил идеальный замок и испытывал свою жену и все время кричал: «ты идеал», а потом, когда она умерла, лишенная всего, он ее обнял и заплакал, а потом поднял глаза на замок и сказал: ты идеал. И что музыка Насти Хрущевой с первого такта живет в твоей голове, и что идете вы к Хозяину, который, конечно же, не придет на последнюю встречу. И что в маленькой комнатке, где встретятся все путешественники и все проводники, в темноте умолкнет голос ангелов и зазвучит другой – хриплый, под гитару, который будет бесконечно долго петь про то, что нет пути назад, а потом вы выйдете в прохладный вечер и ваш разговор все никак не будет кончаться. Все всё рассказали, утаивая лишь одно, самое важное – тот опыт, который ты получаешь во время путешествия. Потому что это – тайна двоих – вас и проводника, и если можно рассказать о своей рефлексии, обнажая внутреннюю Иберию, то выдать своего со-камерника ты уже не вправе. Владеть чужой тайной чертвовски приятно и необычно, тем более, теперь кто-то владеет и твоей. И хочется прийти еще раз – потому что будет новая тайна и новый опыт – и кто знает, какую жемчужину на этот раз вынесет на твой берег. И все же, все же – чем ценен подобный опыт «индивидуального» путешествия, где на полтора часа тебе выдают несколько тем для разговора, но на самом деле – человека: держи, пользуйся, не сломай игрушку, она живая? Чем отличен этот опыт от синдрома «случайного попутчика» в поезде, которому ровно так же можешь рассказать о прошлом и настоящем, об отсутствии дома и порассуждать на тему идеала?
Все же – смею настаивать, пространство диктует чувства и формирует эмоции и реакции. Это не просто разговор двоих в кафе. Ты переживаешь поистине уникальный опыт, о котором столько читал в мировой литературе : вот ты уже Данте и рядом – твой Вергилий и вы спускаетесь в «ад». Вас двое – и «ад» этот выбран очень точно. Мы можем не признаваться себе в этом, но ролевая функция «покупатель» в нас умирает последней. Трудно думать о Боге и идеале, когда вокруг так много интересных вещей, которые можно потрогать и купить. Любая цивилизация начинается со строительства дорог и мостов. Собственно, гипермаркеты, куда приводят эти дороги, являются концом цивилизаций. Поначалу я думала, что IKEA как урбанистический рай должна была бы стать тем микромиром, в котором проводник и путешественник будут блуждать, обозревая возведение идеальных «замков» современными рыцарями и их супругами. Но нет, нет. IKEA – дом нам, теплый дом, а для путешествия по внутренней Иберии нужно пространство, лишенное какой-либо красоты. Строительный магазин, где холод и пустота пространства бросают вызов путешественнику, не оставляют возможности глазу «отдохнуть на эстонском шпиле» — самое то. Более некрасивого и отторгающего тебя пространства — если ты не покупатель, — трудно придумать. Оказывается, смена ролевой функции — очень веселая вещь — ты зритель, но идешь по магазину, и взгляд привычно выхватывает ценники, ловишь себя на том, что слушаешь Чосера в наушниках и отсматриваешь товар – дурацкая привычка, и даже Чосер не выводит тебя из этого беспокойного существования: скидка, школьный базар, нужно посмотреть тетради, интересно, сценарий предполагает возможность покупки – надо проверить, вот проходим отдел люстр и проводник неожиданно спрашивает: нравится что-нибудь? Отшатываешься от него как от прокаженного – что здесь может нравиться? Сколько уродливых вещей, среди которых глаз беспокойно ищет, цепляет что-то простое и единичное и, не найдя точки опоры, вдруг находит опору в проводнике – ведь вы же уже пятнадцать минут идете в одном направлении. Нам предстоит встреча – он боится, ты опасаешься. Он волнуется, когда сообщаешь, что ты – не просто зритель, а еще и критик и пару минут уходит на то, чтобы он привык к простому «ты». Так перебежками, подпорками идете навстречу друг другу с незнакомым человеком. Ну это как по тонкому льду. Можно отстраниться – не выходя за рамки тем, можно от них оттолкнуться и уйти очень далеко, где уже не будешь понимать, что это было – глубинное интервью, беседа «попутчика», грамотно простроенная беседа с хорошим актером? Тебя прет, потому что он круто импровизирует, подхватывая тему, раскрываясь или просто потому что тебе очень, очень интересно и важно выслушать именно его – тот момент, когда осознаешь ценность человеческой индивидуальности и прозреваешь ее сложность и красоту. И после – когда вы выходите на улицу – он все еще твой проводник или уже просто – Сергей, и вы просто говорите, говорите о театре?
Мы умеем получать удовольствие, наслаждение и опыт от искусства, пусть даже предельного, некрасивого, жестокого, необычного. В состоянии ли ты растворить, изжить ролевые функции покупателя, критика, зрителя и стать человеком? Кто ты в этом часовом опыте – актер? Соучастник? Друг? Жертва? Хозяин? Можешь ли ты получить радость и удовольствие от переживаемого личного опыта здесь и сейчас – как воду в вино превратить собственный дискомфорт и эго в того, кто поможет, вберет и отразит чужие эмоции и историю? Сможешь ли ты повторить? Как изменился мир после твоего путешествия? Вопросы — это главное. Умение задавать вопросы.
МЫ ДЛИННОЙ ВЕРЕНИЦЕЙ ИДЁМ… «В СТОРОНУ БЕЛОГО КАМАЗА»
Скажу в защиту спектакля. Это, на мой взгляд, та единственная бродилка из появившихся за последнее время в нашем городе, которая получилась. И которая понятно, зачем получилась. Да, тут нет серьёза, нет глубины — ну а каких, простите, глубин вы хотели от этого жанра? Глубин в духе «Ремоута» — спасибо, накушались. Что же получилось — а получилась очень живая, вполне обаятельная и местами даже захватывающая вещь — в хорошем смысле этого слова наивная и в хорошем смысле этого слова примитивная. Наивная мифология этого юного (в историческом масштабе) топоса — игровая, откровенно заёмная и не слишком последовательная — как и должно быть поначалу. Важно и то, что эта мифология (топография) в какой-то степени театральна — не случайно в финале путешествия мы оказываемся в театральном зале — а начинается оно (я напомню) в театральном фойе. Весь будущий путь ещё не открытого «Урана» словно бы зашифрован (намечен) в этой приятной двухчасовой прогулке, полной ироничных отсылок к наработанным штампам современной режиссуры и новой драмы. На месте отцов-основателей центра современного искусства я начинал бы каждый сезон «Белым КАМАЗом» и заканчивал им же — чтобы не забронзоветь. И даже на занавес бы его поместил.