Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

13 мая 2012

ТИЛИ-БОМ В ДЕТАЛЯХ

Спектакли для детей Республиканского театра кукол Марий Эл на гастролях в Санкт-Петербурге

Темно-синяя ширма, обрамленная золочеными причудливыми узорами; в тон ей — кровать с балдахином; изящные, тоже золоченые, стулья и диван — имитация дуба или красного дерева — все в стиле рококо; чуть погнутый, видевший немало, зеленоватый, с желтой бахромой, абажур. Думаете, речь идет об инсценировке романа О. де Бальзака «Блеск и нищета куртизанок»? Ошибаетесь. Таким нынче видится Татьяне Батраковой «Кошкин дом», преобразованный ею в сказку «Тили-Бом».

Надо сказать, обитатели и гости этого дома немногим уступают его затейливому убранству. Сама Тетя Кошка, чья мордочка расписана, как венецианская карнавальная маска, дефилируя в голубом халате, отороченном боа и украшенном белыми кисточками, позевывает, напевает французский шансон да встречает гостей. Ее друзья — Тетя Свинья, Козел Козлович и Курочка-кума — общество прелюбопытное. Свинья в декольтированном платье, увешанная псевдозолотыми украшениями, с шалью на плечах, то и дело танцует цыганочку. Купец Козел Козлович встает на одно колено, делает полумостик, отбивает кривенькими золочеными копытцами канкан под арию Хосе из «Кармен» Бизе. Курочка-кума исполняет соло умирающего лебедя под шедевральную музыку П. И. Чайковского, бойко дергая левой лапкой в конце.

Много золота, много классики — вкуса и меры мало. В эпизоде пожара алое пламя проекции под звуки сгорающего, потрескивающего, дерева перерастает в веселые бенгальские огоньки, подсвеченные отражениями вертящегося вверху диско-шара. Однако, за этим апофеозом следовала еще и предфинальная сцена: кукольные Кошка и старый Кот Василий (чей понурый трогательный образ так и взывает к жалости — седые усы, грустная мордочка, поношенный, штопаный-перештопаный фрак со стелющимися по полу фалдами), потерявшие дом, оказываются погребенными под грудой белых меховых варежек и шарфов, которые прямо на кукол складывают, снимая с себя, актеры. И все бы ничего, но герои замерзают где-то в заснеженном поле под аккомпанемент мелодии Вивальди «Весна» из цикла «Времена года»! Диссонанс, дополнен откровенно плохим кукловождением: движения марионеток то резки, дерганы и отрывисты, то чересчур размыты. К тому же, голосовые характеристики героев не отличаются последовательностью: один и тот же персонаж — без всякого драматургического подтекста и мотивации — на протяжении одной сцены говорит то прекрасно артикулируя, то картавит-шепелявит, не артикулируя вовсе.

Впрочем, спектакль не лишен интересных находок. Например — миниатюрные, жмущиеся друг к дружке под обледенелым деревом куколки на заведенном, но не издающем ни звука патефоне, куда их тихонько ставят артисты. Пока Кошка и Василий скитаются в поисках приюта, их уменьшенные копии молча кружатся, словно не смея и взывать о помощи. Образ по-настоящему красив и внятен.

Сцена из спектакля «Тили-Бом».
Фото — из архива театра

Последующие дни были не столь щедры на впечатления. «Красная шапочка» режиссера из Тольятти Виктора Савина ничем не удивляет: средняя, «чистенькая» работа, без гениальности, но и без «переборов». Оформление художника Людмилы Ивановой вполне традиционно: прянично-конфетный лес, решенный в бледно-желтых (деревья — леденцы), слегка зеленых (луг) и охристых тонах, с которыми прекрасно гармонируют палевые со светло-коричневой отделкой наряды Мамы и Бабушки. Главная героиня, девочка-непоседа, бегает по полянам-лесам в голубом платьице и красной, — как следует из названия спектакля, — шапочке.

На общем, относительно ровном фоне, интересен Волк. Планшетная кукла, внешне достаточно неприятная — алая пасть, акульи зубы, крохотные с прищуром поросячьи глазки — оживая в руках Сергей Печенникова, создает образ подлинного злодея. И это плоское клише, у Волка подвижный характер, в каждой сцене он демонстрирует что-нибудь новое. Как результат — отрицательному персонажу в финале зрители искренне сочувствуют.

Сцена из спектакля «Колыбельная».
Фото — из архива театра

О создании еще одного гастрольного спектакля в рекламной брошюре можно прочесть: «Как у режиссера рождается спектакль — полная тайна. Пришел в голову сюжет „Колобка“, а родилось нечто совсем иное». Это «иное» называется «Колыбельная» (в постановке автора «Тили-Бома» Татьяны Батраковой). Спектакль неоднозначный. С одной стороны, перед нами не перегруженная лишними деталями, строгая, трогательная, камерная, лиричная (большая часть проходит в приятном полумраке и под а-капелльное пение) история. Предметы крестьянского быта: глиняная печь, деревянные корзины, стулья, стол, люлька, сито, в оформлении сцены смотрятся если не гармонично, то вполне мило. Артисты явно получают удовольствие от материала: видно, насколько дорог исполнителям вверенный им предметный мир, с какой любовью они относятся к каждому герою, будь то семейство сверчков, шуршащих за печкой, или вздыхающая мечтательная Мама или любопытный Малыш-путешественник. С другой — история временами неприятная, временами откровенно страшная. Особенно пугаются дети, когда две артистки в черных костюмах и белых перчатках под агрессивную, с мистическими нотками музыку выходят в зал. Вытянув руки вперед, перебирая скрюченными пальцами, злобно ухмыляясь, они идут прямо на маленьких зрителей, льнущим в страхе к родителям. После чего следует еще более страшный эпизод: наш симпатичный, очаровательный пухлый Кроха в зимней меховой шапочке с ушками, в пальтишке и рукавичках на резиночке, которого мы за прошедшие сорок минут успели полюбить, оказывается подвешенным к вращающемуся кругу (напоминающем музыкальную игрушку, которую крепят к детской кроватке, чтобы младенец поскорее засыпал под убаюкивающие мелодии). Ручки кукольного мальчика висят вдоль тела, головка понуро опущена, ножки недвижимы. Возникает полная иллюзия смерти, и название «Колыбельная» приобретает весьма мрачный оттенок.

Гастроли, в итоге, ярко продемонстрировали очень распространенную проблему: театр, в котором подавляющее большинство (более тридцати) постановок предназначено детям, почти не находит с ними общего языка. И проблема отнюдь не в материале — в способе его подачи. В подавляющем большинстве случаев выбранная драматургия существует отдельно от той концепции, что предлагает режиссер Татьяна Батракова. Несоответствие выявляет себя на разных уровнях: сценография, характер главных героев, внешний облик кукол, и т. д. Человеческий контакт с публикой устанавливается моментально: дети чувствуют любовь артистов к своему делу, по-своему реагируют на нее, но творческого, театрального диалога не выходит. В процессе спектакля зрители быстро теряют интерес, начинают скучать, иногда и вовсе — бояться. Отсутствие чувства меры и вкуса, сплошные «переборы» у постановщика становятся лейтмотивом.

Кстати, о мотивах. Когда я впервые пришла на спектакль марийского театра, и увидела золоченый патефон, весь утопающий в искусственных цветах, то сразу подумала: «Этот инструмент не зазвучит». И действительно, не зазвучал: тесно оказалось Музыке в переполненных деталями декорациях; негде ей разгуляться, тонет она в мелочах, цепляется за все эти «красивости», разбивается, дробится, а в результате — не доходит до зрителя. Обидно.

Комментарии (0)

  1. Григорий Гольдман

    Из всего упомянутого видел только «Колыбельную». И всё равно — Татьяна Батракова очень талантливая, даже по описаниям это чувствуется.

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.

 

 

Предыдущие записи блога