Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

17 февраля 2020

ТЕМ, КТО ЛОЖИТСЯ СПАТЬ, СПОКОЙНОГО СНА

«…свет повсюду гаснет, но виден его след». По мотивам пьесы Д. Данилова «Что вы делали вчера вечером?».
«Школа драматического искусства».
Режиссер Александр Плотников.

Мы складируем вечера, в которых ничего не происходит, серые будни, о которых совсем нечего рассказать, дни, месяцы, похожие как две капли воды один на другой, так что даже стыдно становится, когда вдруг задают простой вопрос: «Что вы делали вчера вечером?» Сразу выпирает размеренный автоматизм жизни, ее длящаяся суета.

Сцена из спектакля.
Фото — Наталия Чебан.

Свет горит. Зрители не спеша рассаживаются. Спектакль вроде начинается, но артисты долго неподвижно сидят, сфокусированные каждый на своем объекте внимания, на своей точке: смотрят — кто в пол, кто в зал, кто углублен в себя, кто в пустоту — одиннадцать безмолвных героев, расположившихся неподалеку друг от друга, но каждый немножечко особняком. Замерев вместе с ними, мы тихо чего-то ждем, немного посмеиваемся над неожиданной сценической статикой, разглядываем лица, позы и заодно внутренне успокаиваемся, сосредотачиваемся. Движение начинается с пробы звука.

Слегка зашуршав своей серой юбкой, замявшись, как бы немного сомневаясь, встает девушка (Александра Лахтюхова) и направляется в глубь сцены к фортепиано. Пальцы уверенно пробегают по клавишам, сходу давая пространству зазвучать мелодией немножко «другого» мира, мира романтичного, кажущегося чище и совершеннее, чем тот шумный, слякотный, из которого мы вошли сюда с улицы. Но музыку, которая только начинает рождаться, грубо обрывают, роняя крышку инструмента буквально на руки играющей. Через пару минут история в точности повторится, когда ту же музыку попробует сыграть другая героиня. Потом на чувственную виолончель наступит разухабистый аккордеон. Случится еще несколько попыток найти какую-то общую тему, хотя бы музыкальную, но все эти попытки провалятся. Красота и нежность останутся невостребованными. И ни одного диалога по ходу спектакля так и не сложится. Слишком принципиален диссонанс очень разных людей внутри такого многообразия музыкальных жанров. И не только жанров, и не только музыкальных.

Режиссер Александр Плотников играет с неоднозначностью мира в его самых наивных проявлениях. Внутри текста пьесы Дмитрия Данилова он исследует влияние истинных желаний, скрытых в подсознании людей, и эмоциональный и интеллектуальный отклик людей на эти желания. Он тонко работает с юмором, появляющимся из несоответствий на самых разных уровнях. Выстраивает очень буквальное проживание простых, конкретных смыслов.

Сцена из спектакля.
Фото — Наталия Чебан.

Балерина, не переставая, жрет зефир, параллельно размышляя о гурджиевских практиках; рядом с ней появляется мужчина, но его чувства по отношению к бутыли с вискарем несоизмеримо сильнее, и сделать выбор в пользу другой жизни он, разумеется, не способен. Старший лейтенант Лебеденко то требует у каждого встречного «документики», то поет арии Гуно. Восторженная сумасшедшая в ярком ультрамариновом платье с первой секунды ищет в зале ответных улыбок и счастливых глаз, примеряя всевозможные очки, боа, разную маскарадную мишуру, а потом оказывается глубоко несчастным человеком с серьезной профессией бизнес-консультанта. Ботаничка-интроверт, периодически убегающая за пределы сцены, выходит в центр с пособиями об успешной жизни а-ля «Как сделать мужа миллионером» и «Как обрести уверенность в себе», а вовсе не с Хайдеггером или Золя. А через несколько сцен распускает волосы, красит губы яркой помадой и надрывным, мощным монологом красивой юной девушки констатирует, что вечера ее одинаковы и бессмысленны, «как стоптанные тапочки несчастной домохозяйки» или «обгрызанная шариковая ручка». Филолог периодически принимается читать в воздух свои выстраданные и никому не нужные стихи. «Продавец радостей», рекламирующий заводных миньонов, выступает с монологом о том, как вчера похоронил отца. А крепкий мужчина в рабочем костюме, до этого резавший на аккордеоне лихие песни, вдруг окажется практикующим гурджиевские техники многочасового вглядывания в точку на стене — обнуления своего множественного «я», того самого «вспоминания себя» в эзотерическом смысле, своей «сущности», очищенной от «личности». Между ними гуляет героиня, которая будто бы и впрямь не помнит, что она делала вчера вечером. Ближе к финалу она произнесет жестокий монолог о том, что попросту «у старух вечеров не бывает, у старух бывает только тусклая ежедневная гибель дня, гниение сумерек и смертный покров наступающей ночи».

Сцена из спектакля.
Фото — Наталия Чебан.

Перед нами люди с очень простыми, понятными каждому слабостями — и очень несчастные, трагически несчастные в этих, зачастую ерундовых, обстоятельствах. Люди с изломанными судьбами, комплексами, непроработанной болью, никем не понятые, никем не обласканные. Люди, которые пытаются прикрыть для самих себя отсутствие смысла жизни каким-то занятием, которому они себя посвящают, мнимым призванием, ложной философией или обычным стаканом. И поедание вечером с женой дешевых котлет из «Пятерочки» выглядит на этом фоне подлиннее и честнее искусственного выстраивания вертикального существования.

Режиссер работает в интересном жанре и совершенно особой манере, в тонких ритмах, ложащихся друг на друга ровными пластами. Он намеренно избегает яркой динамики внутри сценического действия, не играет со скачками напряжения и удерживанием внимания на конкретном объекте, а, напротив, сохраняет в артистах изначальную статику, аккуратное остранение, разворачивая картинку горизонтально и полифонично. Абсурдные музыкальные вставки, маленькие анекдоты, сухие монологи, направленные апартами в зал, и общий воздух спектакля роднят его с фильмами Роя Андерссона. И сам А. Плотников рефлексирует это жанровое сходство: внутри сценического текста мелькает осознанная цитата — монолог психиатра из фильма «Ты, живущий!», как нельзя лучше вписанный между строк Д. Данилова. Мысленно продлевая эту ассоциативную линию, можно ответить на главный вопрос пьесы — «Что вы делали вчера вечером?» — рефреном оттуда же: «Завтра будет новый день».

Сцена из спектакля.
Фото — Наталия Чебан.

«…свет повсюду гаснет, но виден его след» — это попытка одиннадцати людей найти общий язык и начать, наконец уже, этот спектакль, который — по сути — так и не начался. Это попытка выстроить диалог вначале с самим собой, чтобы уже затем выстраивать его с человеком напротив. Такой шуршащий потихонечку муравейник людей, объединенных одним пространством и разобщенных сложными играми сознания, укорененными штампами социальной среды, диаметрально несхожими привычками. Осторожное нащупывание самих себя, барахтанье в лабиринтах слов и бесконечных мыслей. И «Лестница существ» Льва Рубинштейна вопрошает: «Ну, что? Все собрались? Можно начинать? — „о чем-то о таком“»…

И свет на сцене гаснет, но виден его след.

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.

 

 

Предыдущие записи блога