Департамент культуры Москвы в срочном порядке объявил о слиянии двух разнородных театров Москвы. «Школы драматического искусства» (ШДИ) на Сретенке и Театрально-культурного центра им. Вс. Мейерхольда (ЦИМ) на Новослободской. Это произошло сразу после «прекращения трудовых отношений с руководством Центра». В связи с последними событиями на Украине его директор, театральный куратор Елена Ковальская уволилась по собственному желанию, а худрук Дмитрий Волкострелов был уволен, по словам режиссера, также по политическим мотивам. Департамент воспользовался моментом, чтобы отдать институцию на поглощение.

Решение департамента, по заявлению ведомства, «принято с учетом особенностей площадки Центра (отсутствие труппы, проектный принцип деятельности)». Столь формальную логику еще недавно было сложно представить — почти как решить скрестить яблоко и грушу лишь на том основании, что оба — фрукты. Единственное основание, которое еще выдерживает критику — оба театра создавались как экспериментальные площадки. В перестройку были задуманы, в 90-е обретали свое лицо, а в нулевых получили государственный статус. Только вот цели институций крайне разные.

Анатолий Васильев создавал ШДИ как уникальную художественную модель «Лаборатория-школа-театр». Модель скорее закрытую, провозглашавшую сосредоточение на исследовании природы драматического искусства, где актер занимается не столько репрезентацией, сколько ученичеством. После ухода режиссера театр имел полноценный репертуар и до последнего времени сохранял свою особенность: авторские лаборатории предлагали зрителю разнообразие творческих методов, а труппе — перманентное развитие.

ЦИМ же создавался коллегиально на базе «Театральных мастерских», по инициативе Комиссии по творческому наследию Всеволода Мейерхольда. Культурный центр позиционировал себя институтом современного театра, который развивает театр как общественный институт, поддерживает инициативы, а также становится активной площадкой для гастрольного и фестивального движения, выступлений как знаменитостей, так и неофитов. ЦИМ занимался широкой образовательной деятельностью, как для профессионалов театра, так и для зрителей, устанавливая между публикой и театральным искусством не вертикальные, а скорее горизонтальные связи. В последние годы ЦИМ работал по принципу резиденций, где художники разных профессий предлагали свои заявки и, выигрывая конкурс, входили в репертуар, который включал в себя не только конвенциональные спектакли, но и множество перформансов и междисциплинарных проектов. ЦИМ популяризировал современную драматургию и постоянно поддерживал связи с западными культурными центрами в Москве.

И хотя после ухода Валерия Фокина из реального руководства центром, затем прихода Виктора Рыжакова, а потом и Дмитрия Волкострелова от вектора сугубо театрального авангарда центр все больше уходил, однако его главная миссия сохранялась. ЦИМ был чуть ли не последним пристанищем независимых режиссеров в Москве. Площадка еще могла себе позволить показывать и острополитические спектакли, и провокативные гастрольные проекты, которые боялись приглашать к себе или продюсировать другие сцены. В ЦИМ приходили за глотком свободы — и театральные деятели, и зрители. Как написала в своем блоге одна из резидентов Анастасия Патлай: это была «питательная, вдохновляющая среда для молодых, жадно интересующихся театром зрителей и авторов».

А вот в ШДИ, напротив, за последнее десятилетие трудами нынешнего директора Ольги Соколовой свобода творчества поступательно вытравлялась. Некогда заметный театр Москвы, который имеет в распоряжении несколько залов (куда же еще три сцены ЦИМа?), — растерял последние художественные амбиции. В театре уничтожены почти все лаборатории — после ухода Анатолия Васильева их оставалось порядка шести. Труппу покинуло немало актеров, так, например, ушла замечательная актриса Мария Смольникова. Из театра выдавлены почти все штатные режиссеры — скандальным был уход Дмитрия Крымова, которого буквально вынудили покинуть Сретенку. Некоторые из покинувших театр сотрудников подтверждали атмосферу интриг и манипуляций в коллективе, учинения препятствий творческим инициативам в лице новой администрации. Сегодня в театре разрушена его философия, абсолютно потеряна потенция к творческому поиску, репертуарная политика от сезона к сезону становится все менее внятной, значимые режиссеры в театр давно на постановки не приглашаются, к тому же в новейшей истории администрация театра имеет прецеденты неисполнения обязательств со своей стороны. Театр, бывший флагманом режиссерского мышления, истерзан менеджерской политикой, где директор, призванный обеспечивать творческий процесс, ставит себя выше художника.

Нельзя сказать, что идея объединения ЦИМа и ШДИ внезапна. Со «Школой драматического искусства» явно хотели что-то предпринять. Отток зрителей из этого театра очевиден. Из театра ушла настоящая жизнь искусства. Только вот оптимизировать работу учреждений депкульт любит с помощью слияний — об их пагубных последствиях театральное сообщество предупреждало уже давно. Это объединение грозит тем, что один бездейственный театр потопит под собой другой — еще живой. Миссия Центра им. Вс. Мейерхольда — «критически осмыслять прошлое и настоящее и проектировать будущее» — может оказаться похороненной, и в этом, безусловно, тенденция наступившей эпохи.