Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

19 января 2023

ТЕАТР ХРОНО-СИНКЛАСТИЧЕСКОГО ИНФУНДИБУЛУМА

«Сирены Титана». К. Воннегут.
Камерный театр Малыщицкого.
Режиссер Петр Шерешевский, художник Анвар Гумаров.

Образный мир культового романа Воннегута, безусловно, осуществить в театре невозможно. Даже кинематограф за 60 лет после выхода «Сирен Титана» трижды приступал и трижды отступал от воплощения того, что доступно литературной форме: каждые 59 дней на разных планетах материализуется растворившийся в пространстве и времени, в «хроно-синкластическом инфундибулуме» провоцирующий действие персонаж (с собакой по кличке Казак); в нашествии на Землю уничтожается марсианская армия; на планете Меркурий живут гармониумы, питающиеся вибрациями и классической музыкой; модуль искусственного интеллекта Сэло летит девятнадцать миллионов лет через Вселенную с планеты Тральфамадор, обитатели которой сотворили земную цивилизацию. Как это сыграть? Все сократить? Но это смыслообразующие компоненты действия, ими пренебречь невозможно.

А. Худяков (Малакай Констант).
Фото — Александр Коптяев.

Так же безусловно, что надо пытаться ставить «Сирен Титана» именно сейчас, именно у нас. Смысл саркастического эпоса — в постепенном разрушении иллюзии о целесообразности истории. Мы поднимаемся по иерархии тех, кто как будто всем управляет, кто учреждает цивилизации, затеивает глобальные войны (Румфорд? Сэло? Тральфамадорцы?), и в конце концов на вершине иерархии власти обнаруживаем: все ради того, чтобы через 150 000 световых лет через Вселенную перелетело «послание», содержащее одну точку.

Между тем, бессмысленная история требует жертв и тотального расчеловечивания. Изначально обреченная (и сознательно нацеленная) на поражение агрессия отсталых марсиан против цивилизованных землян основана на абсолютном манипулировании обезличенными солдатами в армии агрессоров, когда в мозг каждого из них вживлена антенна приема команд, и включается невыносимая боль при малейшем неподчинении, а индивидуальная память регулярно стирается. Контролируемые люди совершают преступления, насилуют беспомощных, убивают единственных друзей. Да, кто-то вырывается из системы, идя на самоуничтожение (как солдат Стоуни Стивенсон, не сопротивляющийся насильственной смерти; как механический Сэло, нарушивший приказ и разрушающий сам себя), или дезертирует и отправляется в изгнание (как Малаки Констант).

Сцена из спектакля.
Фото — Александр Коптяев.

Воннегут ставит вопрос коллективной ответственности остальных, когда мы успокаиваем себя тем, что стали жертвами насилия и «безжалостной судьбы», на самом деле являясь самыми жестокими орудиями этой «безжалостной судьбы». Речь и о тех, кого все устраивает, кто работает, играет в лапту и предпочитает ни о чем проблемном не думать (как Би и Хроно). И о самонадеянных вершителях истории, которые не понимают, в какой игре они на самом деле участвуют. Психологический драматизм такого плана может быть достигнут на театральной площадке, даже в камерном формате, как в постановке Петра Шерешевского.

Режиссер пользуется языком минимальной изобразительности. Никаких небесных свечений и электронных завываний. Никакого грима, никаких муляжных существ. В дополнение к «камерному» существованию артистов — рисованные схемы, графические комиксы, анимация, дублирование крупных планов лиц артистов на экране и видеомониторе. Несколько раз перформеры/персонажи моделируют на листе бумаги структуру происходящих событий, и мы видим ее на экране. Все внимание приковывается к словесному тексту. Довольно парадоксально и необычно в сегодняшнем театре: в условном игровом спектакле смысловой приоритет отдан литературной фактуре. Сохранены длинные монологи действующих лиц. Вариант интеллектуального театра. Спектакль следует за романом, минуя промежуточный этап — пьесы или инсценировки. Повествование не хочет становиться драматургией (внутренней драматургией спектакля, для которой линейный сюжет лишь материал).

Е. Сиротин (Уинстон Найлз Румфорд), С. Грунина (Сэло).
Фото — Александр Коптяев.

В замысловатом сюжете романа есть многочисленные связи, без которых события и обстоятельства были бы просто не понятны, и которых не избежать в любом формате сценической версии. Все сыграть невозможно, и дважды, в начале первого и третьего действий, используется прием «лекции». По существу, это изложение того, что не играется, хотя придуман стиль глуповато-восторженного рассказа о «легендарном пророке» (Румфорде), его идеологии и деяниях. Это имеет косвенное отношение к горько-саркастической интонации романа.

Комментарий Воннегута тут модернизирован, сделаны еще более запутывающие паутину мотивов отсылки к сегодняшним технологиям, артефактам и (разумеется, мистифицированной) русскоязычной литературе на связанные темы. Сыграны эти лекции в приближенной к стэндапу манере, с вовлечением зрителей, с шутками (в актерском составе 15 января — Роман Мамонтов). Трудно сказать, насколько эти части спектакля (общей продолжительностью почти час) с перечислением разнообразных этапов истории, реалий, событий и фактов, с иллюстрациями на экране помогают сосредоточить действие на его философском центре. В социальной сети появился позитивный отклик на спектакль: «Все идеи хороши — выбирай на вкус».

Р. Мамонтов (Лектор).
Фото — Александр Коптяев.

Режиссер предполагает играть вариативностью актерского понимания романа, на каждую роль назначены по два-три артиста, и сочетания их интерпретаций текста должны порождать на разных показах разные смысловые конструкции. «Не все так однозначно»? Актерский стиль, конечно, лишен красок жизнеподобия. Почти нет «проживания» ситуаций. Правда присутствия перформера в камерном пространстве. Стиль легких обозначений. Намерение интеллектуальной загадки? Запоминаются, скорее, «решенные» роли: верящий, что творит историю человечества, проповеднически-многозначительный властный Румфорд Евгения Сиротина и, конечно, лирический протагонист Малакай Констант Александра Худякова. В этой роли есть динамика: от наивного зомбированного солдата, болезненно восстанавливающего стертую память, к освобожденному отверженному человеку, осознающему, что свои преступления он не может оправдать подчинением тиранической власти.

Режиссура создает современный театральный текст для сегодняшних умных молодых зрителей, легко принимающих правила игр и квестов, увлекающихся языками программирования больше, чем прозой ХХ века. Апокалиптическая философская фантастика уступает место менталитету фэнтези.

Комментарии (1)

  1. Марина Дмитревская

    Я видела другой состав и легко представляю себе других артистов на месте персонажей, и это будет в психологическом смысле другая история (психологизм в игре, несомненно, есть, и отношения Румфорда и Би могут меняться), а концептуально ничего не изменится: марсиане так же погибнут, у Малокая так же вычистят мозг от воспоминаний и пр. Что тот солдат, что этот.
    На длинном-длинном спектакле, сложенном из постоянных рабочих блоков, которыми в последнее время пользуется режиссер (спектакль похож на многое, что в последнее время сделал Петр Шерешевский) приходит короткая-короткая мысль об исчерпанности антиутопий и всякой фантастики. Все кончилось и увяло. Все антиутопии — от Стугацких до Оруэлла, включая Воннегута — сбылись и утомляют упакованностью очевидного в перины слов и лабиринты как бы интриги, которая уже волнут мало: мы находимся на итоговой стадии. При этом навороченность всего-всего-всего, тем-тем-тем лишала спектакль (лично для меня) внятной концептуальности, без которой фантастическая антиутопия теряет смысл. Про что спич? Я не читала роман до спектакля и была совершенно наивным зрителем, чистым листом. И воспринять одновременно философию рождения новой религии из космического преступления (или не преступления) и тут же понять нравственную цель, с которой были обречены на гибель марсиане (хотя они — аналог сегодняшних вагнеровцев из колоний, ошметки общества, а победившие земляне испытывают вину за их гибель, которую должны испытать мы… или что?) — было трудно, слои не взаимопроникали, линии не связывались, я полностью заблудилась в месседже. В результате выходит, что вся жизнь землян в общей форме запрограммирована с Трафальмадора, а эта мысль не кажется мне своевременной в нравственном отношении. И что тогда с чувством внушенной вины?
    Отличные актеры (весь ансамбль), сто линий, не связавшихся в узел, и тонны слов, от которых, в общем, угораешь, — вот для меня итог спектакля простыми словами. Преступник Румфорд или жертва Тральфамадора, как все мы?.. А, впрочем, не все ли равно, есть чем заняться помимо космической одиссеи основоположника новой религии…))))

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.

 

 

Предыдущие записи блога