«Орфей в аду». Ж. Оффенбах.
Санкт-Петербургский театр музыкальной комедии.
Режиссер Юрий Александров, художник Вячеслав Окунев.

«Орфей в аду» Жака Оффенбаха — желанный гость на подмостках любого опереточного театра. Правда, в том случае, если труппа располагает солистами, способными воспроизвести непростую партитуру технически и стилистически. Приглашение Юрия Александрова гарантировало бережное отношение к музыке, что на премьере и подтвердилось. В качестве музыкального руководителя и дирижера спектакля выступил Андрей Алексеев, это позволяет услышать оффенбаховский шедевр — вспомним хотя бы то, что именно для «Орфея» композитор сочинил неувядающий Адский галоп, — во всем его невероятном блеске.

Опера-буфф (это по воле режиссера она «стала» на сцене Музкомедии опереттой-буфф) «Орфей в аду» входит в число наиболее популярных в мире собратьев по жанру, хотя ее сценическое воплощение требует особого подхода. Ведь забавная перелицовка древнегреческого мифа об Орфее и Эвридике создавалась Оффенбахом и его соавторами Гектором Кремье и Людовиком Галеви (имя которого не фигурировало в афише по причине получения им дипломатической должности) как остросатирический злободневный памфлет. То есть при всей исключительности музыкального языка сказать, что история затевалась только для того, чтобы всласть попеть и потанцевать, не получится. В отличие же от музыки, сатира — товар скоропортящийся, и постановка «Орфея» в изначальном виде, случись она сегодня, полностью бы противоречила завещанию автора, велевшему при каждой новой постановке редактировать текст. Вместе с тем, «первые звоночки» уже прозвучали: особо ревниво относящаяся к классической музыкальной литературе публика поспешила обвинить новоявленную постановку в пошлости и «осовременивании».

Не всем легли на душу Юпитер (Валерий Матвеев и Александр Байрон), загримированный под генсека Леонида Ильича Брежнева, и шутки на тему нынешней российской действительности. В появившихся в Сети отзывах даже мелькнули отсылка к телевизионному «Кривому зеркалу» и весьма странное предположение, что театр пытается расширить зрительскую аудиторию за счет адептов последнего. В свою очередь, позволю усомниться, что нашелся бы зритель, удовлетворенный сатирой, высмеивающей Францию периода наполеоновского правления.

В. Михайлова (Эвридика), В. Матвеев (Юпитер).
Фото — Ю. Кудряшова.

Художник-постановщик Вячеслав Окунев решает спектакль на контрасте ослепительного бело-голубого Олимпа и черно-красно-бордово-фиолетового Подземного царства. Сценография Окунева не что иное, как визуальное воплощение музыки, традиционно подстраивающей под себя и внешний рисунок, и сам сюжет, как это обычно и бывает у Оффенбаха.

Большое количество персонажей, для которых композитор не пожалел чудных арий, куплетов и ансамблей, дает возможность раскрыться максимальному количеству солистов. Подробная проработка ролей с вокалистами, свойственная Александрову, позволила населить спектакль типажами яркими и колоритными. Чего стоит один Марс — комично-буффонный у Александра Круковского и сатирически-обобщенный у Владимира Яроша.

Из исполнителей ролей второго плана выделяется Виталий Головкин, удачно перевоплотившийся в шустрого, потешного Купидона, что особенно впечатляет, так как в минувшем сезоне артист не менее убедительно сыграл в мюзикле Г. Фиртича «Белый. Петербург» Николая II.

Богиня охоты в исполнении Оксаны Крупновой чуть более истерична, чем у Натальи Савченко, более «острыми», «рассыпчатыми» кажутся и ее колоратурные пассажи; у Савченко и в комедийной роли доминирует лиризм, звук мягче, распевней. Объединяет же артисток то, что голоса легли на партию, по гамбургскому счету: как исполнять музыку «Моцарта Елисейских полей» обладательницы красивейших по тембру сопрано знают не понаслышке.

Сцена из спектакля.
Фото — Ю. Кудряшова.

Ксения Григорьева (Венера) показала отличный верх и прелестный тембр (уже после премьеры певица завоевала I премию в номинации «Сольное пение» на VI Международном конкурсе музыки С. Рахманинова), но в дальнейшем ей хочется пожелать большего артистизма. Играющая с Григорьевой в очередь Татьяна Таранец фрагментарно «пережимала» голос, но покоряла актерской игрой. Настоящей удачей стал Плутон в интерпретации Антона Олейникова: герой хитрый, вертлявый, изобретательный, при этом отнюдь не сериальный, а настоящий мифологический, пусть и карикатурный. Пожалуй, новая роль удалась артисту не меньше, чем его «звездный час» — партия Бобине в постановке Аттилы Береша оффенбаховской «Парижской жизни». Павел Григорьев пошел иным путем, наделив бога Подземного царства и смерти чертами плохого парня из соседнего двора.

Неожиданным стало появление каскадников Ивана Корытова и Ольги Лозовой в ролях отнюдь не каскадных. Корытов в роли слуги Плутона — Стикса — уморительно распевает популярные куплеты «Когда я был аркадским принцем» и не менее уморительно домогается Эвридики. Должное обличать всех и вся Общественное мнение в прочтении Лозовой получилось чертовски обаятельным и привлекательным, актриса одарила его фирменным субреточным куражом и женской прелестью. Марина же Уланова сделала из Общественного мнения что-то между тетенькой-общественницей эпохи застоя и дамой из электората Геннадия Зюганова.

В. Михайлова (Эвридика), К. Драгунов (ученик Орфея), О. Корж (Орфей).
Фото — Ю. Кудряшова.

Эвридика Екатерины Поповой мила и очаровательна, некоторая вокальная зажатость, проявившаяся в начальных куплетах из первого акта, без следа «рассосалась» по мере развития действия, апогеем стал водопад красивейших нот, выплеснувшихся в экстравагантных «адских» куплетах. Другая исполнительница центральной женской роли, Валентина Михайлова, демонстрировала ровный бархатистый звук на протяжении всей партии (в последние годы певица сделала значительные успехи, добившись почти идеального голосового звучания), однако умудрилась «загнать» в первом акте темп и была малоубедительна актерски. В то время как Эвридика Поповой пленяла живостью реакций, открытой эмоциональностью, Эвридика — Михайлова ситуации не проживала, а «картонно» транслировала, напоминая рисованный персонаж из юмористического журнала.

Разнились и образы Орфея. Олег Корж изображал героя нарочито опереточного, с большой долей условности, Федор Осипов — пылкого и порывистого, походящего, скорее, на музыканта-неформала, а не занудного профессора консерватории, каким его рисует Корж. С вокальной точки зрения более свободен Осипов, правильнее даже будет сказать — абсолютно свободен: его тенор не ведает технических преград, Оффенбахом наслаждается и в Оффенбахе купается. Корж таким гладким звуковедением в партии Орфея похвастать не может. По крайней мере, пока.

Несмотря на обвинения в переформатировании классики, режиссерский концепт остался-таки в рамках традиции, счастливо избегнув «нафталина» и старомодной громоздкости. Актуальная хореография (балетмейстер Владимир Романовский) и острый, пусть и не однородного свойства, юмор внесли существенную лепту, дабы не превращать признанную классику в музейный раритет. Осталось немного поработать ножницами, подкорректировав чересчур затянутый первый акт, и… ждать наплыва публики, обреченной распробовать-таки весьма презентабельное блюдо от Юрия Александрова и петербургской Музкомедии.