«Фабричная девчонка». А. Володин.
«Первый театр», Новосибирск.
Режиссер Павел Южаков, художник Егор Овечкин.

На фестивале «Пять вечеров» работает фестивальная студенческая газета. Предлагаем вашему вниманию статью одного из ее авторов.

«Фабричная девчонка» была написана Александром Володиным в 1956 году. Пьеса вызвала множество споров, однако с успехом шла и в Москве, и в провинции. В центре сюжета — история Жени Шульженко и трех ее подруг: Лели, Иры и Нади. Они живут вместе в общежитии и составляют лучшую комсомольскую группу фабрики. Про них даже приезжают снимать сюжет для киножурнала (был в советские времена такой особый жанр — сборник небольших видеороликов предварял киносеансы). Но вот незадача: Женя Шульженко не слишком-то вписывается в идеальную комсомольскую компанию: ходит в клуб, одевается ярко, даже пытается увести жениха у подруги… В итоге комсорг Леля, хоть и не по своей воле, а по настоятельной просьбе сверху, все-таки пишет статью в «Комсомольскую правду» под названием «Мне стыдно за свою подругу», выставляя Женю на всесоюзное обсуждение и осуждение. Женя не выдерживает давления: когда на фабрику приезжает высокое начальство, она, пытаясь обличить руководство завода, рассказывает, что работать было некогда, потому что специально для комиссии в цехах чистили станки. Но советское начальство этим не удивишь, и Женю через некоторое время просто увольняют с «волчьим билетом». Производственный конфликт заканчивается личной драмой и, в общем-то, сломанной жизнью. По ходу действия выясняется, что обличительница Леля сама «не без греха»: мужа у нее нет, а дочка есть. Но Леля ловчее Жени — встраивается в систему и продолжает работать на фабрике.

Понятно, что в эпоху соцреализма даже такой скорее мелодраматический, чем остросоциальный сюжет, пусть и с нетипичной героиней, претендовал на вольнодумство. Сегодня же пьеса почти ушла с театральных подмостков.

Сцена из спектакля.
Фото — Фрол Подлесный.

Павел Южаков, снова выводя на сцену фабричных девчонок Володина, не ставит никаких социальных вопросов. Его спектакль — не ностальгическая зарисовка, не попытка переосмыслить или осовременить текст, а, скорее, некий ненавязчивый симпатичный абрис пьесы. Минуя «злобу дня», режиссер сохраняет то немногое, что осталось неизменным с советских времен. Например, общажный быт.

Декорации спектакля воспроизводят комнату обычного общежития: две двухъярусных койки, пять табуреток, одна из которых, если накинуть на нее платок, становится столом. Специфическое ощущение общаги создается деталями: зеленые покрывала, книжки, лампа, прикрученная к спинке одной из кроватей. И еще, что важно, — легкий бардак, несвойственный, например, больничным палатам или тюремным камерам. Атмосфера спектакля рождается из мелочей: постирушек в тазике, переодевания за дверцей шкафа, ночного девичьего разговора по душам… Милый, простой «володинский» быт. Но у Володина было и другое, важное — личные драмы, которые у Южакова как-то затерялись, смазались бойкими танцевальными номерами, вставленными в спектакль (именно вставленными, а не встроенными), полукомическими и недодраматическими сценками. Например, сцена где Бибичев зовет Лелю замуж, а потом, узнав про ее дочку, отказывается от своего предложения. Леля рыдает, бьет Бибичева мокрым полотенцем, кидается в истерике на кровать. Все это с настоящим надрывом, всерьез. И совершенно неясно, как эта мизансцена связана с недавним лихим отплясыванием «под стиляг». И так весь спектакль: друг друга сменяют эпизоды разных жанров, направлений, стилей.

Сцена из спектакля.
Фото — Фрол Подлесный.

То же касается и главных ролей: это и не характеры, и не типажи. Схемы образов даются уже в самой первой сцене, когда снимается ролик для киножурнала. Эффектная брюнетка Женя (Ирина Носова) в желтом платье просто красуется перед камерой — ей, чтобы быть красивой, ничего не нужно, кроме как, собственно, быть. Комсорг Леля (Анна Протоковило) в скромном синем платьице, не отрываясь от зеленой школьной тетрадки, готовится к экзамену. Ирина (Дарья Зырянова) — в кричаще-розовом, она пытается пить чай, а ноги от волнения дрожат. Надюша (Елена Вахрамеева), блондинка с резкими чертами лица, безоглядно кокетничает с режиссером. Характеры героинь очевидны сразу. Правильная Леля учится, ветреница Женя красуется, романтик Ира переживает, а Надя просто ищет мужа. Столь же схематичными героини остаются на протяжении всего действия. И совершенно непонятно, зачем такая Женя выступает с обличительной речью перед партийным начальством? Откуда у такой идеальной партийной активистки Лели взялась дочка? Почему вдруг романтичная слезливая Ира, надев солнечные очки и шорты, приплясывая, удаляется со сцены?.. Определенно-простые образы, предложенные Южаковым, вступают в конфликт с куда более сложным сюжетом Володина. Действия героинь, лежащие в основе перипетий пьесы, требуют сценического обоснования. Особенно сегодня, когда вместе с советскими временами социальная актуальность пьесы ушла и не может больше отвлекать внимания от основной драматической линии сюжета. В «Фабричной девчонке» образы героев нуждаются в очень тщательной психологической проработке, а это и есть, собственно, работа режиссера. Южаков же лишил персонажей пьесы хоть какой-нибудь глубины, поэтому их поступки выглядят немотивированными. Этот конфликт сохраняется от первой до последней сцены, и, видимо, чтобы сгладить его, Южаков немного меняет финал: мы видим Женю не столь опустившейся, как у Володина.

Однако, вся жанровая несуразица и стилистическая нестройность спектакля не отменяют прелести актерского ансамбля. Четыре обаятельных артистки хороши настолько, что все прочее меркнет. Да простят меня все феминистки мира, но какое же это огромное удовольствие — смотреть, как танцуют, разговаривают, шутят на сцене эти молодые, стройные, гибкие, пластичные барышни с хорошо поставленными голосами и отличной физической подготовкой. Да, Южаков не задает никаких сложных вопросов и поэтому не дает никаких ответов. Но его спектакль просто радует глаз, а ведь это тоже чего-то стоит.