«Сказка о семейном счастье или Сверчок на печи». Ч. Диккенс. Инсценировка Н. Лапиной и студентов мастерской. Постановка и музыкальное оформление Натальи Лапиной.
Учебный театр на Моховой. Мастерская С. Д. Черкасского.

«Вы помните, какие тогда были дни, чем был насыщен воздух… Уже глазам близоруким или затуманенным, умам легкомысленным или заугаренным открывалось отчетливо: влечемся мы в некую бездну, в разорение и озверение, обрекаемся гибели» — с этих слов почти сто лет назад Н. Е. Эфрос начал свою статью «Сверчок на печи». Сегодня не нужно придумывать другого начала, исторический контекст вековой давности закономерно превратился в контекст современности. И в этом времени молодые студенты, как тогда студийцы, создают своего «Сверчка» на сцене Учебного театра.

Премьера спектакля первой студии Художественного театра состоялась ровно за 101 год до премьеры учебного спектакля мастерской С. Д. Черкасского. Это не значит, что студенты Театральной академии не успели подготовить материал к столетнему юбилею — в прошлом году в их мастерской вышла «Гибель „Надежды“», а за два года до этого они начали изучать работы первостудийцев. Толчком к этому процессу был не просто актерский интерес, а желание создать прочную преемственную связь — педагогом мастера курса С. Д. Черкасского был М. В. Сулимов, ученик актера первой студии МХТ В. С. Смышляева. Правда, над спектаклем со студентами работала Н. Лапина, но мысль о преемственности все равно закрадывается.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Эту цепочку связей студенты восстанавливают аккуратно, подробно, пробуя идентифицировать себя с отдельными актерами студии, изучая их биографии, примеряя на себя их роли. Но задачи реконструировать давние спектакли мастер перед учениками не ставит. Сегодняшний «Сверчок на печи» — результат коллективной работы над инсценировкой «сказки о семейном счастье» Диккенса, но, как кажется, и над  сценическим текстом спектакля 1914 года. Прямые отсылки очевидны: актеры выстраивают свои роли в зависимости от выбранного ими студийца. К примеру, Илья Ходырев — невысокий, худой, сгорбленный — играет не просто бедного мастера игрушек, а Михаила Чехова, играющего Калеба. Так же и Михаил Рябов — не только эксцентричный злодей Текльтон, а еще и Евгений Вахтангов, которого студент очень напоминает даже внешне: нос с особенной горбинкой и широко поставленные глаза. А вот Джон Пирибингл Александра Манько — роль буквально трехслойная: кроме отсылки к исполнению этой роли Г. Хмарой, Джон, недалекий, нелепый, но добрый и безмерно любящий, несет в себе театральные и жизненные идеи педагога студии Л. А. Сулержицкого.

Принципиально важная особенность оригинального «Сверчка на печи» — одушевленность домашних предметов — была воспринята и воплощена мастерской Черкасского буквально. Актеры играют «хранителей очага» — Духа времени (часы), Духа вешалки, Духа медвежьей шкуры и т. д. Все эти духи участвуют в жизни героев, берут на себя роль помощников Мэри, сочувствующих Калебу и ненавидящих Текльтона. Интимная связь людей и предметов в спектакле усиливается, но в то же время именно она создает постоянное мельтешение, в котором порой сложно разобрать, «где люди, где кони». Здесь и рассказчик, заведомо знающий обо всех предстоящих и предшествующих горестях и радостях семей Пирибингл и Пламмер, — сам Сверчок (Никита Сидоров). Этот хранитель очага, символ обязательного счастья, не просто ласково стрекочет в своем уголке, а напряженно, сосредоточенно комментирует все происходящее, в один миг перекидывает действие из одного времени в другое. Тревога внешнего мира через сверчка перебралась в безмятежный светлый дом, заразила собой все вокруг, вселилась в души оживленных предметов.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Диккенсовский сказочный мир в разгар войны человека с человеком может воцариться только на два часа в театре, как антракт в непрерывном жизненном действии. В этом мире слепая девочка обязательно простит любящего отца за ложь во благо, а уже считающийся мертвым сын непременно вернется целым и невредимым, все связи будут восстановлены, и отпетый негодяй сможет найти в себе любовь и забытую доброту. Но даже в этой сказке, по кусочкам собранной актерами мастерской Черкасского, сквозит тревога, засевшая далеко за печкой, не позволяющая явиться чудесной Фее и разом решить все проблемы. Люди, которыми переполнена сцена, обязаны сами бороться и примиряться с жизнью, лишившись вещного мира своего очага. В этом, наверное, и заключается главное различие столетий: если на спектакле первой студии МХТ зрители находили успокоение и радость жизни, отгороженной от реальности, то сегодня эта реальность всегда со зрителем, от нее не сбежать даже в театре — всегда может прийти сообщение из сети об очередном крушении, обстреле или взрыве.

«Сверчок» студийцев за три года прошел 175 раз. А вдруг к сотому показу «Сверчка» мастерской Черкасского произойдет настоящее чудо, и сказка действительно выдернет зрителя из реальности хотя бы на пару часов?