«Двадцать дней без войны». К. Симонов.
МХТ им. А. П. Чехова.
Режиссер Марина Брусникина, художник Николай Симонов.

В спектакле МХТ, поставленном театром к 9 Мая, — то есть в спектакле «датском» именно в советском значении этого слова, вновь ставшем актуальным, — нет ни пафоса, ни надрыва, ни истерики, ни вранья, ни пустоты, ни цинизма, ни лжи.

Сцена из спектакля.
Фото — Александра Торгушникова.

Это спектакль кристально честный по режиссерскому замыслу и практически безупречный по актерскому исполнению. Во всяком случае, 22 июня он был именно таким. Спектакль пронизывала сдержанность общего тона, точная интонация каждого — в каждом эпизоде, и звучание многоголосья как идеально «спетого» (в значении — сыгранного, единого) хора под управлением мастеровитого, опытного хормейстера, для которого вся эта история — дело очень личное. А что для Марины Брусникиной война — дело личное, сомневаться не приходится. Брусникина 61-го года рождения, и в ее ДНК даже больше, чем в моем (я 79-го), вшито: «Только бы не было войны». И «Летят журавли» Михаила Калатозова (это 57-й год). И «Двадцать дней без войны» Алексея Германа по сценарию Константина Симонова. Фильм с Юрием Никулиным и Людмилой Гурченко, который вышел в 1976 году и стал одной из тех картин, что застроили, определили отношение к войне, к людям, прошедшим через нее, — для тех, кто жил и живет и в СССР, и в РФ. Для нас.

Сегодня Марина Брусникина выбрала для своей постановки к 80-летию Победы сценарий Константина Симонова и взяла на главную роль Ивана Волкова, в этом сезоне вошедшего в труппу МХТ. Актера, которого после исполнения им роли военкора Лопатина стоит, кажется, назвать одним из главных актеров сегодняшнего дня. Во всяком случае, таким актером, чьи работы пропускать нельзя и за которым стоит следить как за камертоном, как за тем, кто создает смыслы, пропускает сквозь себя время.

И. Волков (Лопатин), С. Колпакова (Ника).
Фото — Александра Торгушникова.

Волков играет сдержанно, как-то все внутрь, без толики актерствования. Играет тихо, ничего не акцентирует, не педалирует, держится все время словно в тени. А видишь его все время. И не потому, что он почти не уходит со сцены, а потому же, почему всегда было видно Ольгу Яковлеву, которая намеренно уходила с авансцены, оставаясь при этом эпицентром энергии и сути, и именно поэтому на нее и смотрели.

Игра у Волкова — такой плотности, как проза высшей пробы. Роль пропитана смыслом, правдой до краев, и, кажется, нам, зрителям, было дано счастье видеть в ней жизнь человеческого духа. Ту сердцевину человеческой судьбы, поймать и передать которую учили великие (а мы про это только читали). Ведь это совсем редко кому удается. Почти никому. И мы уже привыкли к заменителям, к оболочкам, к суррогату. А когда видим, как у Волкова, настоящее, — теряемся. Как об этом писать? Какие фразы найти, чтобы передать лопатинскую сутулость, цепкий усталый взгляд, нелюбовь к громким словам и эффектным жестам, терпимость к людям и очень разным их проявлениям? Физическую непереносимость фальши. Желание спрятаться. Нежелание врать. Подчиненность себя делу, не тобой выбранному, но — общему. Тяжелый фронтовой опыт, когда уже даже не истерика внутри, а полное опустошение. Смирение со своей незадавшейся судьбой и неотменимое ничем, никакой войной и никаким разводом, желание жить и любить. И быть любимым.

Сцена из спектакля.
Фото — Александра Торгушникова.

Волков играет человека, который похож на брошенного или потерявшегося большого лохматого пса, промокшего под дождем. Идти ему некуда. Вроде бы, все ему рады, он знаменитость, его фронтовые очерки вырезают из газет, цитируют, его зовут в гости, все хотят с ним поговорить, задают умные вопросы, по его текстам снимают фильм. А по сути, никто и нигде его не ждет. Бывшая жена, бездушная змея в огненно-сухом исполнении Дарьи Юрской, обдает его таким холодом, что страшно и хочется уползти от нее куда-нибудь подальше, пока не добила окончательно. И вдруг он встречает женщину, которая его увидела. Приняла. Услышала по-настоящему, всерьез, и открылась ему. Дала согреться. Оттаяла рядом с ним сама. Полюбила, когда он уже совсем не ждал этого. И теперь он ходит за Ниной, которую играет Светлана Колпакова, как хвостик. Она его спасла. Она сделала его снова живым.

Светлана Колпакова Волкову хорошая пара. Она играет земную, загрубевшую некогда прелестную женщину, которая тоже, как и Лопатин, поставила на себе крест. Муж ушел еще до войны. Ребенок маленький. Эвакуация. Ну какая любовь. И тут вдруг.

Когда они видят друг друга в поезде, еще до встречи в Ташкенте, все уже случается. Она выходит курить. Он подходит, берет за руку. Ведет к фонарю — рассмотреть. Она идет за ним. Все — без слов. Все и так понятно.

Сцена из спектакля.
Фото — Александра Торгушникова.

В спектакле Брусникиной, помимо больших актерских работ, выросших из хорошей литературы и режиссуры, много пауз, в которых столько же смысла и души, как и в игровых эпизодах. Много музыки (композитор тоже Иван Волков). Много воздуха (художник по свету Иван Виноградов). Много сценической, высокой театральной поэзии. Экран во весь задник, на нем титры и — понизу — дым. Что-то все время горит в этом почти безлюдном мире (художник видеопроекции Михаил Купрыгин). Здесь, в спектакле, много непроговоренного, не на показ, знания, глубины и боли. И в сочетании со сценографией Николая Симонова, который как основной принцип взял выдвигающиеся из сцены на разную высоту платформы, плунжера (зыбкая, не твердая земля под ногами, мир меняется каждую минуту, не опереться), возникает настоящий серьезный театр. Симфония одной судьбы и целого народа, переживающего войну, которой не видно конца.

Брусникина, вся постановочная команда и мхатовцы сделали спектакль не на потребу времени, не ради галочки. Все здесь всерьез, так, что, кажется, само время дышит на сцене.

Сцена из спектакля.
Фото — Александра Торгушникова.

Ходят слухи, что спектакль не будет идти в следующем сезоне. Хочется верить, это только слухи. Может, конечно, это преувеличение, но кажется, что нет: ощущение, что случилось большое художественное событие.