«Аллегро» (драматический сценарий — Марина Смыслова).
«Петербургская документальная сцена» (Балтийский дом).
Режиссер Михаил Патласов, художник Любовь Полуновская.

Организаторы спектакля Петербургской документальной сцены в «Балтийском доме» практически «запрограммировали» первые фразы рецензии на их новый проект «Аллегро». Как-то так: «В фойе помещены огромные белые пустые листы бумаги, на которых зрителям, ожидающим начала, предлагается написать или нарисовать, что они знают о Финляндии. И зрители, разумеется, оставляют там ожидаемые туристские банальности: тихий отдых, очередь на границе, молоко Valio, водка Кoskenkorva, карельские пирожки, сауна и т. п.». Следующей фразой рецензента должно быть: «Но уходя со спектакля, зрители знают гораздо больше о нашем северном соседе и его людях». Может быть, кто-то, действительно, больше узнает о советско-финской войне 1939–1940-го, задумается о тех, кто потерял свои дома на Карельском перешейке и теперь возвращается посмотреть на полуразрушенные фундаменты. Новое — разоблачение советского мифа о «линии Маннергейма», созданном, чтобы как-то оправдать огромные потери наших войск, неподготовленных к войне. Никакой линии, оказывается, не было, а было два десятка оборонительных дотов. Об этом упоминает писатель, переводчик и культурный деятель Юкка Маллинен, несколько раз поднимающийся со своего места среди публики. Он говорит от собственного лица, и эти вставки вне драматической формы, видимо, можно считать специфической чертой «док. театра». В остальном, честно говоря, мне трудно предположить, в чем именно сущность того пространства, в которое несется поезд «Аллегро». Хотя бы не укреплялись стереотипы, которые есть в обыденном сознании. А с этим сложно. Вот нам рассказывают анекдот: «Это кто там стоит? — Это бегут горячие финские парни». Оборжаться… Отнесем на счет искрометного русского юмора. Потом нам еще расскажут, что русская природа богата, повсюду леса, грибы-ягоды, а в финской, мол, голые скалы (чушь!). Потом — что в поезде «Аллегро», в отличие от наших душевных плацкартных, тихо «как в гробу». Потом покажут запись старой телепередачи, в которой довольно нелепо немолодые самодеятельные конкурсанты танцуют «диско». Упомянут о народной финской игре «сесть голым задом на муравейник». Расскажут, как лохи везут из Финляндии по 40 банок средства для мытья посуды. И т. д. Надо думать, нам хотели изобразить стереотипы, овладевшие русскими обывателями, но пока забыли над этим пошутить.

Сцена из спектакля.
Фото — Я. Пирожкова

Единственный сквозной сюжет в драматической форме, с диалогами, с участием персонажа-финна — о знакомстве по Интернету с брачной целью. Русскую девушку спокойно, нейтрально, неясно играет Юлия Горбатенко, и роль в сценарии написана так, что можно лишь предполагать некоторые сложности ее характера и ее житейских решений. Зато из роли жениха (в программке он назван прямо так: Финн) и сценарно, и актерски (Юрий Елагин) выходит карикатура. В тексте каждые десять секунд он говорит про экономию денег (даже от церкви отказался, чтобы не платить налог 150 евро в год), и угощает только дешевой пиццей, и в кафе не ходит, жалеет деньги на макароны и чай, и будет заставлять жену травить гадюк и т. д. Все это «оживляется» двумя актерскими красками — сильным акцентом и лицом без мимики. Правда, в конце Финну дана трогательная сцена: он плачет от разлуки с дочкой, и тут уже страшной стервой перед нами предстает его финская жена, которая увезла ребенка и нарочно препятствует общению девочки с отцом. Довершает тему неизбежное упоминание соперника Финна и об отнятых у родителей в Финляндии детях, и о финском подростке, расстрелявшем когда-то одноклассников. Вот такой образ северного соседа. А между тем, по сюжету, девушка остается-таки с этим Финном (что выглядит, мягко говоря, неожиданно и рождает предположения о чертах ее характера и мотивах, в спектакле не проявленных). Мне возразят, что все это так и было в жизни и является записью прямой речи конкретной женщины. Отвечу: то, что вынесено на сцену — все равно отбор и интерпретация материала. Романы Достоевского, как известно, тоже основаны на газетной хронике, но хроника переосмыслена, и получились романы. Значит, здесь авторами выбран именно такой монолог, и именно так преподнесен. Мне возразят также, что в тексте спектакля есть фразы, положительно характеризующие Финляндию. Есть. Но мы в театре, как бы он ни притворялся не-театром, и действие, имеющее напряжение драматического рода, всегда переиграет любые фразы. Кстати, о театральности. Среди довольно невыразительных, дежурных театральных решений с обыгрыванием стульев и дверных коробок одно — впечатляющее: на видеопроекции несется поезд, а по высоким конструкциям рядом с этим изображением, на их фоне скачет парень, путешествующий на крыше поезда. И для финала спектакля художница Любовь Полуновская выстроила, вылепила удивительный макет — игрушечный финский городок с домиками, кирхой, вокруг которого носится игрушечный поезд «Аллегро». Надо полагать, такой симпатичный образ мог быть и в действии спектакля…

Сцена из спектакля.
Фото — Я. Пирожкова

По поводу образа Финляндии мне еще возразят, что не в ней, вообще, дело. И тут я соглашусь. Действительно, авторы спектакля отталкиваются от сюжета с поездом, мчащимся из одной точки в другую, объединяющим разных людей (ход неоригинальный, но перспективный). Вынужденные о чем-то говорить в пути, люди неизбежно проявляют себя по-разному, и можно понять что-то про их характеры, убеждения в широком спектре — от личной жизни до политики и религии. Ну а в зависимости от маршрута проявляются еще и страноведческие представления. Так и здесь намечается несколько человеческих типов. И в разных кусках спектакля они сопоставляются, как и менталитеты. Любопытно найден контраст в системе персонажей: Любава (Елена Карпова), уравновешенная и одинокая женщина, меланхолически движущаяся в неизвестное будущее, соседствует с парнем-экстремалом, испытывающим судьбу, ездящим на крыше поезда, говорящим о своих даосических убеждениях (что, вообще-то, нелепость: эти убеждения исключают ориентацию на острые житейские впечатления, но Игорь Гоппиков играет просто и живо, и спектаклю от этого добавляется энергии). Бывший муж Ирины (той самой, кому, как мы уже знаем, придется травить змей и травиться пиццей) — удачная роль Ильи Борисова, интересный персонаж: в нем есть объем и человеческая сложность. Он может агрессивно, отвязно, почти криминально задирать Финна, и тут же невинно входить в доверие к зрителям: «Ну разве банка пива — это проблемы с алкоголем?», «Раньше, в 21 год, я не понимал, что нужно девушке, а теперь-то в 26 понял, а она предает…». Рядом с пятью артистами — два реальных человека. Один, уже упомянутый Юкка Маллинен, — «испорченный» русской литературой крестьянин из рода жителей Карельского перешейка. Другой — реальный машинист поезда, показанный в видеосъемке, и это, действительно, интересно: он говорит и случайные, и важные вещи естественно, органично, он явно на своем месте в этом поезде, любит его и приводит нас к мысли о дороге как особенном состоянии человека, о движении, в котором пункт отправления уже позади, а пункт назначения еще впереди… О том, что могло бы соединить драматические мотивы спектакля, которые пока, в самом начале выхода этого проекта к зрителю, кажутся разнонаправленными, подчиняющимися лозунгу: «Больше внимания разным вопросам!». А это странно для режиссера Михаила Патласова, если иметь в виду его очень четкую по энергии и конфликту предыдущую работу здесь же, на Документальной сцене — «Антитела». Новому спектаклю надо пожелать того самого sisu, которым гордится, вопреки насмешкам наших соотечественников, один из его персонажей.

ПРИМЕЧАНИЕ: Си́су (фин. sisu) — важная особенность финского национального характера, один из национальных символов Финляндии.
Невозможно дать точное определение сису. Оно включает в себя выдержку, упорство, выносливость, стойкость, настойчивость, мужество, смелость и решительность.
Одной фразой сущность сису можно приблизительно описать так: что должно быть сделано — то будет сделано, несмотря ни на что. (Википедия)