«Кондратий Феодосийский и Шиш». По книге Эдуарда Кочергина «Завирухи Шишова переулка: Василеостровские притчи».
Большой драматический театр им. Г. А. Товстоногова.
Режиссер Евгений Ибрагимов, художник Дамир Муратов.

Проза главного художника БДТ Эдуарда Кочергина давно живет своей, самостоятельной и интересной, жизнью. В родном театре Кочергина Евгений Ибрагимов поставил спектакль по книге «Завирухи Шишова переулка. Василеостровские притчи», взяв за основу всего лишь один, последний в сборнике, рассказ «Графский шиш». В центре спектакля оказалась история Кондратия Феодосийского, бывшего сотрудника ЧК, служившего еще при Урицком, мечтающего о родной Феодосии, но осевшего в Петербурге, потерявшего жену, постаревшего, одичавшего. Его единственный собеседник — графский шиш, домовой, прибившийся к Кондратию волею судьбы.

Истории Кочергина о василеостровских шишах, а попросту домовых, и их непутевых, по большей части, хозяевах насыщены чисто островным фольклором, прочувствовать который до последней строчки могут, наверное, только коренные жители Василеостровской стороны. Те, для которых швартующиеся корабли были обыденностью, а памятник Крузенштерну — местом встреч. Те, кто зимой прокладывали лыжню по набережной, ежеутренне слушали уханье бегущих курсантских сапог, передвигались исключительно на трамваях и знали Андреевский рынок в воскресный день по тягучему запаху испаряющегося солода у традиционной пивной бочки, где словно на выставке можно было наблюдать всех колоритных местных фриков и безобидных алкашей. Что и говорить, особая петербургская порода эти островитяне.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Режиссер спектакля лишил своих героев василеостровской прописки, оставив лишь в видениях монументальный крейсер «Аврора» да петербургскую маету как главное городское настроение. Обобщение вынудило авторов пожертвовать детальной и очень подробной топографией, такой яркой в литературном первоисточнике. Мелодиями этой истории стали живые звуки флейты, скрипки и африканских барабанов. Спектакль идет в Каменноостровском театре без привычного разделения на партер и сцену. Зрители окружают сценическое пространство со всех сторон, ярусы пустуют, артисты появляются из дверей зрительного зала. Центральный вход в него после начала спектакля и вовсе перегораживают шкафом. Замкнутый мир, и нет из него пути. Впрочем, это ненадолго: время сценического действия длиною в час пролетает, словно не начавшись.

Создавая в Каменноостровском театре почти цирковое пространство, режиссер разместил своего героя на крошечном островке-подиуме, с которого уже только на небеса. И до тех пор, пока речь идет о Кондратии — а все, что нужно знать о нем, в начале рассказано голосом Геннадия Богачева, — эта схема работает безупречно. Исполнитель главной роли Тарас Бибич погружен в своего персонажа настолько, что не смущается ни зрителями по периметру, ни минималистичностью отведенного ему пространства. Будучи вдвое моложе своего героя, актер пытается ухватить стариковскую фактурность Кондратия, и старость в его исполнении оказывается скупа на движения и при этом порывиста, сентиментальна и обидчива. Ее мир сужен до нескольких квадратных метров — Кондратий разве что поднимается время от времени со своего стула да делает шаг в сторону печки. В остальном его пространство на узком подиуме — все, что осталось от когда-то большого мира и даже собственной комнаты. Его существование давно перешло в режим экономии энергии — все нужные предметы, включая бутылки и посуду, расположены на расстоянии вытянутой руки. Жизнь за пределами этого пространства существует, но она давно невидима, неосязаема, попросту не нужна.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Воспоминания, сны и даже бытие соседей Кондратия по коммуналке визуализируются вне крошечного пространства его реальности, в той самой части зала и сцены, там, где расположились зрители. Этот мир оказывается несоразмерно велик и просторен по сравнению с крошечным подиумом. Здесь разыгрываются немые и несуразные кордебалетные страсти соседей по коммуналке, здесь живут воспоминания Кондратия о первых встречах с любимой девушкой. Здесь же разыгрываются его псевдометафорические сны про крейсер, Пушкина и балет. А цирковое пространство тем временем сопротивляется по-своему, и решать его приходится изобретательно: отдельные видения у режиссера двоятся самым настоящим образом. Занавес разделяет пространство, и некоторые сцены идут одновременно в дубляже — для одной и другой половины зала. Складной планшетный крейсер «Аврора» и вовсе появляется на разделяющей зал ширме из струящейся ткани и одинаково монументален с обеих сторон.

Шишовская многофигурная мифология, лишенная топонимики и характерности, в спектакле свернулась до размеров простой истории о Шишко — одном отдельном домовом. Невидимый для хозяина, он обозначает свое присутствие в движениях тряпки, звоне стакана, скрипе печной дверцы и обретает свою не людскую, а совершенно кукольную сущность за пределами крохотного мирка Кондратия в отдельных фрагментах воспоминаний.

У режиссера и артистов сложилась история о совершенной посредственности, прожившей незаметно для себя всю свою жизнь. Общими местами она соприкасается с историей любого постаревшего, растратившего и пропустившего все главное человека, добровольно оказавшегося винтиком. Аресты, свидетелем и участником которых был Кондратий, проходят буквально через его стол и не оставляют следа. Любовь, начинавшаяся романтично, на скамеечке в парке, ничем не окончилась. И пьянство его — незлобивое, аккуратное, привычное — лишено всяких перепадов. Собственно, даже его домовой по меркам спектакля — вполне рядовое существо, ищущее отклика не больше и не меньше обычного.

Создатели спектакля сочинили особое пространство, населили его многочисленной и слаженной массовкой, визуализировали завихрения кондратиевой мысли языком кукольного театра и видеопроекций, снабдили действие витиеватым музыкальным рядом. И получилось, что бытие на исходе жизни совершенно обыденно — в нем есть место одиночеству, воспоминаниям, некоторой доле безысходности, мелким радостям. И финал этой жизни — такой же неприметный, как и она сама. Вот разве что Шишко о ней сообщит.