Про уличный спектакль Инженерного театра «АХЕ» рассказывают Софья Козич и Вера Сенькина

«ЩЕДРИН — хроники мертвых градоначальников». Перформанс-сериал по мотивам романа М. Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города».
Русский инженерный театр «АХЕ».
Постановка Максима Исаева и Павла Семченко. Художники павел Семченко и Анна Мартыненко

ПЕРВЫЙ САТИРИЧЕСКИЙ СЕРИАЛ АХЕ

Театральный сезон еще только начинается, но в рейтингах спектаклей номинация «самый длинный» уже точно занята сериалом «Щедринъ». Мастеров большой формы Льва Додина и Григория Козлова АХЕ «сделал всухую»: «Щедрина» играют 6 (шесть) дней. Причем на улице. В Питере. Осенью.

О погоде

К слову сказать, АХЕ заботится о зрителях: посадили под навес и поили горячим чаем. В то время как сами актеры мокли под дождем, мерзли под порывами ветра и геройствовали всеми другими возможными способами, доступными уличным артистам.

Обычно именно погоду называют главной причиной того, что в наших широтах хороших уличных театров раз-два и обчелся. Инженерный театр АХЕ чуть ли не единственный профессионально занимается уличным театром в нашем городе, несмотря на спартанские условия.

Отдельно стоит отметить, что к выпуску сериала «Щедринъ» причастен Международный фестиваль уличных театров. В первый раз он участвовал в создании нового спектакля, хотя обычно только зовет на гастроли. Если фестиваль планирует продолжать в том же духе, ситуация с уличным театром грозит улучшиться.

Хвалебная песнь продолжается без цензуры

«Щедринъ» — первый спектакль АХЕ на злобу дня. Нетленный текст Салтыкова-Щедрина и парадоксальные действия артистов словно пародируют тот идиотизм, с которым громили скульптуры в Москве и сбивали Мефистофеля с дома напротив церкви в Питере. Правда, прищучить сериал за злободневность не выйдет: Семченко и Исаев по умолчанию оперируют предметами и смыслами на уровне бытия. Одно изменение «истории города Глупова» на «историю становления и краха глуповской цивилизации» возвещает мировые катаклизмы.

6666

«Шесть актеров, шесть персонажей, шесть пороков, шесть дней» — ненавязчиво предупреждает программка спектакля. Каждому из его участников суждено сыграть все роли: Градоначальника, Попа, Чужого, Быдла, Юродивого, Офицера. Новая серия — новый персонаж.

Градоначальник — бенефисная роль, где можно разгуляться и показать характер и персонажа. В других ролях актеры строят, красят, переставляют с места на место, обматывают и заклеивают шаткие каркасы зданий города Глупова как гастарбайтеры. Изредка бунтуют, своими лозунгами доводя зрителей до смеховых судорог. Гастарбайтерский кордебалет существует в фоновом режиме параллельно жизни градоначальников.

Лихо

Стройную систему начальник—подчиненные разрушает только Наталья Шамина. Прима Глупова, она утверждает почти всех градоначальников, раскрашивая им лица красным. Обладает способностью готовить (практически) и убивать (метафорически).

Сериал «Щедринъ» не предполагает развития роли из серии в серию, но персонаж актрисы постепенно меняется, превращаясь из живущей одними инстинктами женщины в изысканную даму и, наконец, в требовательного градоначальника.

Она участвует во всех сценах, связанных с темами кухни, любви и смерти, воплощая иррациональное начало глуповской цивилизации. Правильнее было бы назвать его «лихо» или даже «лихо одноглазое» на манер русских сказок. Но вернемся к градоначальникам.

Опись мертвым градоначальникам

Еще в программке АХЕ обещал «дотянуться заботливыми руками до самых незачитанных страниц глуповской летописи». И действительно, бенефиса удостоились не только самые известные, но и самые проходные градоначальники. Есть подозрение, что отобрали только тех, чье правление можно было бы иллюстрировать простым физическим действием. Однако не стоит забывать и о шести пороках. Правда, это вопрос, на который каждый зритель отвечает самостоятельно.

Подробный рассказ о каждом правлении вы сможете прочитать в следующем номере ПТЖ, который вот-вот уйдет в печать. Здесь же будет краткий конспект, как у архивариуса-летописца в начале «Истории одного города».

Краткое содержание серий

1) Клементий Амадей Мануйлович (Александр Кошкидько) — итальянский повар, население считает в макаронах по причине незнания цифр, вставляя каждую макаронину в специальную дырочку.

Весь счет сбивает Наталья Шамина (Поп), растаптывая макароны по столу.

В его правление строятся из бруса каркасы зданий: триумфальная арка, дом крышей вниз, покосившаяся под углом 45 градусов будка караула, церковь на колесиках и дом градоначальника.

2) Брудастый Дементий Варламович по прозвищу Органчик (Николай Хамов) лепит вслепую прямо на себе голову из глины. Она то принимает геометрические формы, то становится пародией на магистра Йоду.

В его правление гастарбайтерский кордебалет красит глуповские здания с помощью кистей и собственных рубашек, двигаясь согласно геометрии каркасов.

3) Негодяев Онуфрий Иванович (Игорь Устинович) распевает песни и разыгрывает драму с Натальей Шаминой (Быдло), читая случайные реплики из раскрытых книжек, уложенных под ногами подобно ковру.

В его правление меняется расположение зданий города Глупова: их ставят по диагонали.

4) Прыщ Иван Пантелеевич по прозвищу «Фаршированная голова» (Павел Семченко) гуляет по домам, как по проспекту, вслепую, поскольку голова его огромна. Разматывая, подобно Саломее, покрывала, градоначальник вместе со скатертями сервирует стол. Затем прыгает в горящую канистру с надписью «Total» и чудесным образом остается жив.

Наталья Шамина (Чужой) готовит на гриле голову коровы (некоторые особенно впечатлительные зрители стали вегетарианцами после этой серии). Она же долго и трудно душит Прыща.

В его правление дома обматываются скотчем и увешиваются бунтарскими листовками. Гастарбайтерский кордебалет требует «Зарплату в евро!», «Шаверму лайт!», «Для всех бесплатное образование… православное!»

5) Маркиз де Санглот Антон Протасьевич (Тимофей Бушуев) любвеобилен, танцует с безвольно падающей Натальей Шаминой и в финале надувает белые шарики гелием.

В его правление дома обретают стены из картона, белой ткани и разных видов пленки.

6) Дю Шарио Ангел Дорофеевич (Наталья Шамина) лишь несколько минут правит городом. Обман, один обман! Краснорожие мужчины захватывают власть и показывают краткое содержание предыдущих серий, играя с огнем.

Неожиданно, как и у Салтыкова-Щедрина, наступает эпоха Угрюм-Бурчеева. Идиот становится правителем бедного Глупова (кстати, а не запретить ли нам на всякий случай Салтыкова-Щедрина? А то станут еще ненужные параллели проводить). Наступает апокалипсис, когда уничтожается абсолютно все, чтобы было сделано непосильным трудом за пять дней. Абсурд, сравнимый разве что с уничтожением запрещенного литовского сыра в таможенном терминале Пулково.

В этой серии город уничтожают дотла, оставляя лишь палки для народного танца «Потогон».

Народный танец «Потогон»

Как в любом сериале, в «Щедрине» серии перекликаются: конец первой совпадает с началом второй, и так далее.

Как в любом сериале, у «Щедрина» есть музыка на титры — песня «Россия» группы «Разные люди».

Как в любом сериале, шесть спектаклей «Щедрина» оканчиваются одинаково: народным танцем «Потогон». С каждой серией он становится длиннее и длиннее.

В нем — формула жизни глуповцев. Народ встает, падает, работает, чешет спину, справляет нужду, пьет, спит, бьется головой о стену, любит, падает замертво.

На шесть дней (с 29 по 3 сентября) Большая площадь Елагина острова превратилась ни много ни мало в щедринский город Глупов. Шесть вечеров — шесть серий перформанса, сочиненного художниками Русского инженерного театра «АХЕ» Максимом Исаевым и Павлом Семченко по мотивам «Истории одного города». Опрометчиво было бы искать в творении «АХЕ» прямые отсылки к щедринскому роману. Все действо целиком и полностью — плод неуемного воображения художников (на этот раз к ним присоединились еще актеры Наталья Шамина, Александр Кошкидько, Николай Хамов, Игорь Устинович, Тимофей Бушуев — итого шесть участников). От романа остались разве что имена губернаторов: Органчик, Негодяев, Прыщ, Брудастый и иже с ними. Шесть серий посвящались шести градоначальникам, воплощениям шести пороков: благоглупости, мракобесию, самодурству, раболепию, фанфаронству и празднолюбию.

В предисловии Салтыков-Щедрин заметил, что градоначальники времен Бирона отличались безрассудством, градоначальники времен Потемкина — распорядительностью, а градоначальники времен Разумовского — неизвестным происхождением и рыцарскою отвагою. В полном согласии с иронической характеристикой автора, у «АХЕ» градоначальникам современного города Глупова свойственна непреклонная и неискоренимая тяга к абсолютно бессмысленному труду. Выстроить хлипкую, неказистую (кажется, тронешь — рассыплется) то ли башню, то ли кремлевскую стену из деревянных перекладин, скотча и шланга — запросто. Тщательно замотать голову в скатерти и занавески вместе с вилками, тарелками и ложками, а потом, разматывая эту скатерть-самобранку, станцевать перед зрителями свой жульнический «танец семи покрывал» — да пожалуйста. Навтыкать в стол сухих макаронин и командовать ими, словно верными крестьянами-вассалами — тоже легко. А в это время вокруг ускоренными темпами будут разрастаться разруха, свалка и помойка «просторов родины чудесной». Неслучайно государственным флагом города Глупова станет громыхающая связка консервных банок, которую торжественно будут поднимать каждый вечер. Здесь будет пахнуть серой, бензином и никогда не высыхающей краской. А дым и разлетающийся пепел от зажженных факелов будут застилать взгляд. Вполне себе остроумная карикатура на день сегодняшний. Вполне себе аллюзия на живописные брейгелевские сюжеты, только с русским уклоном и колоритом.

За неполные два часа, в течение которых каждый вечер следишь за неподдающимися логике и описанию действиями художников, успеваешь несколько раз отключиться (понаблюдать, например, как наступают сумерки, как светит луна на небе), потом опять в действие включиться, заскучать, утомиться, а затем вновь с азартом и увлечением начать следить за махинациями исполнителей. «АХЕ» запускает свой perpetuum mobile игры, кажется, сам до конца не осознавая, чем она закончится, во что выльется — в клоунаду, танец, готовый инсталляционный объект, законченный визуальный образ? Публика вполне может разойтись не солоно хлебавши. Игра будто рождается спонтанно, здесь, у нас на глазах, произвольно ведет за собой участников и, конечно же, зрителей. Она то заныривает глубоко на дно, как Павел Семченко, прыгающий в горящую бочку, наполненную водой, заставляя ждать и томиться, то неожиданно выныривает с ценным уловом, как тот же Семченко с щукой в руках. Сам Семченко, например, разыграет в финале одной из серий смешную и нелепую клоунаду (пытаясь укротить дохлую рыбу) на тему известной сказки о Емеле. Или долго сооружаемый деревянный кремль, обмотанный катушечной пленкой из видеокассет, посверкивающей и переливающейся при лунном свете, как стенки мыльного пузыря, вдруг напомнит сказочный чудоград, который будто бы «взлетит» и будет парить над землей. Ведь строительство воздушных замков — тоже излюбленное занятие градоначальников.

Или вот, например, поставленный перед зрителями деревянный куб, покрашенный красной краской, в центр которого будут бросать неугодные книги, станет иллюстрацией не только истории о мракобесе Органчике, но и запоминающимся образом войны и разорения. Костер из книг. Куб — как остов сожженной избы. И развешенные на веревке красные рубахи, которыми этот куб красили, покажутся окровавленными. Эти метафоры возникали внезапно, как вспышки. Так из хлама вдруг рождался образ. «АХЕ» создавал герметичный, кажется, вполне самодостаточный, замкнутый на самом себе мирок. Где странные людишки, словно гномы, каждый вечер выходящие к нам, невозмутимо и деловито копошились над только им одним понятным делом. Но этот мирок гармонично вписался в мир реальный, оказавшись его естественным продолжением. И в этом заключается неоспоримый талант «АХЕ», который так смело, по-свойски и очень остроумно обживает пространства родного города уже более двадцати лет, делая его частью своей художественной вселенной, так непринужденно стирает границу между миром реальным и вымышленным, создавая свой, третий, мир — мир фантасмагории.