«ЖЗЛ: Жизнь Замечательных Людей».
«Городской театр».
Режиссер Наталия Лапина, сценография Александра Якунина.

На театральной карте Петербурга появился еще один пункт — «Городской театр», из рядов тех выпускных курсов театральной академии (РГИСИ), что не пожелали расстаться после окончания обучения. Так когда-то из выпускников Г. Козлова родился театр «Мастерская», из студентов В. Фильштинского — «Этюд-театр», ученики А. Праудина организовали «Цехъ». И вот теперь воспитанники С. Черкасского, выпустившиеся в мае 2016 года, «переродились» в актеров одной труппы.

Надо сказать, что курс был вполне успешным. Редакция «Петербургского театрального журнала» горячо рекомендовала посмотреть студенческие спектакли ребят. Теперь у всех желающих появилась такая возможность, ведь именно выпускные спектакли курса составили основу репертуара только что появившегося на свет «Городского театра».

10 ноября в 91-й комнате «Балтийского дома» состоялся предпремьерный показ спектакля «ЖЗЛ: Жизнь Замечательных Людей» (официальная премьера состоится 2 декабря).

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

На создание этой постановки авторов вдохновила пьеса «Лёха» Юлии Поспеловой. Замечательный легкий игровой текст, написанный в ритмизованной форме, словно музыка для театра. Еще до появления актеров на сцене вполне предсказуемо видишь виолончель, укулеле, скрипку, клавиши и аккордеон. Белый квадратный задник, плавно перетекающий в белый пол такой же формы, — вот и все сценическое оформление. На таком минималистическом фоне музыкальные инструменты, расставленные на черных подставках, напоминают хвостатые точечки нот на белой бумаге.

Пьеса «Лёха» — очень благодарный материал для театра. Впервые представленная в Петербурге в прошлом году (на драматургическом конкурсе «Первая читка» Володинского фестиваля), она с тех пор завоевала немалое профессиональное признание: получила Гран-при конкурса новой драматургии «Ремарка», вошла в шорт-лист «Кульминации», а в МХТ на днях состоялась премьера по этой пьесе в режиссуре Даниила Чащина.

Для «Городского театра» текст Поспеловой стал, судя по всему, импульсом и отправной точкой. В трехчасовом спектакле с двумя антрактами пьеса выглядит небольшим получасовым вступлением, поэтическим эпиграфом.

Перед нами четыре артиста (Роман Михащук, Михаил Поляков, Илья Рудаков, Михаил Рябов), у каждого из которых на футболке красуется по одной букве слова: «Л — Ё — Х — А». Перед тем как зазвучит текст драматурга, они по очереди выдают краткую биографическую справку, каждый о своем собственном деде. Финалом этого небольшого вступления звучит фраза, сказанная хором: «Моему деду посвящается». Эту же фразу пишет драматург, предваряя свою пьесу. Только в спектакле дед присвоен каждым актером. Он такой собирательный персонаж: странный, смешной, нелепый, ужасно родной, любимый, оставшийся навсегда частью твоего детства, твоей персональной истории.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Создатели «Жизни Замечательных Людей» посвятили спектакль своим родным и близким. В первой части звучит художественный текст («Лёха» Ю. Поспеловой), в двух последующих — документальный (основанный на семейной истории артистов, письмах их мам, пап, бабушек, теть и так далее).

Несмотря на то что этот спектакль был создан уже не на курсе, ему по-прежнему присущи черты «студенческой постановки». Такие как демонстрация каждым из артистов всех своих разнообразных дарований. Или многочисленные этюды, построенные на актерских наблюдениях. Но это все, конечно, во-вторых. В первую очередь, «студенческий» — читай живой, искренний, наивный, но наполненный драйвом, актерским волнением и неподдельной верой в собственное дело.

Все это есть и в «ЖЗЛ». В спектакле много песен из репертуара русской попсы 90-х, артисты поют, танцуют, играют на музыкальных инструментах. Невольно вспоминаются дипломные работы «кудряшей» или такие спектакли, как «Несовременный концерт» (школа-студия МХАТ, мастерская Виктора Рыжакова). Правда, с сожалением отмечаешь, что, в отличие от московских коллег, петербургские выпускники в подобном «синтетическом» музыкально-танцевальном жанре выглядят гораздо более скованными. Многие музыкальные номера смотрятся любительскими, чувствуется нехватка мастерства, легкости и свободы исполнения. Впрочем, в защиту надо сказать, что показ все-таки был предпремьерным — спектакль не успел пожить, настояться и окончательно принять ту форму, в которой был задуман.

Итак, в первой части на сцене фигурируют только четыре актера. Они по очереди передают друг другу реплики из пьесы, подхватывая их, словно снимая с языка друг у друга. В тексте много воздуха, пространства для воображения. В спектакле «разыграно» буквально каждое слово, что немного обедняет текст, выпрямляет его смыслы, делает более плоским заложенный между строк юмор.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

В документальной части, основанной на материале семейных историй, артисты чувствуют себя более раскованно. Здесь уже присутствует практически вся труппа. Это стопроцентно личностное высказывание, без масок и какого бы то ни было отстранения. 16 артистов, 16 ярких, талантливых ребят, каждый из которых (внимание: каждый!) рассказывает развернутую историю собственной семьи. Это фактически 16 моноспектаклей, которые соединены этюдами, родившимися из актерских наблюдений (например, поездка в метро, где, конечно, изображена смешная продавщица сопутствующих дорожных товаров и «сближающая» пассажиров транспортная тряска).

16 монологов, 16 судеб, 16 главных героев, транслирующих умиление минувшими днями и любовь к родственникам, призваны слиться в единое человеческое высказывание о сокровенности семьи. Но для законченности и цельности этого высказывания, откровенно говоря, не хватает композиционной стройности драматургической основы. Семейные новеллы, как бусины, нанизаны на одну нитку бесконечно длинных бус. И, слушая эти очень личные истории, невольно чувствуешь себя этаким вуайеристом. Когда молодой человек со сцены рассказывает без малейшего отстранения о том, что его родители алкоголики, которые обманывали его всю жизнь, чувствуешь сковывающую тебя неловкость. Другой со слезами на глазах повествует, в каких муках умирал его близкий родственник, — и снова это чувство удушающей неловкости. Третьему не удалась первая брачная ночь. Кого-то бросил отец и так далее… Это не легкий шок, который, порой, так необходим зрителям, не эмоциональная встряска. Это именно неловкость. Оборотной стороной медали такой стопроцентной искренности становится с трудом выносимая сентиментальность.

Это чувство, конечно, субъективное. Точно подмеченные детали быта и костюмов 90-х, фотографии и видео из семейных архивов радуют своей узнаваемостью. При этом рассказанная история — о безмерном значении семьи, отцах и детях, взаимозависимости и безусловной любви — конечно, выходит за границы эпохи и времени…