Шел Сильверстайн. «Счастливое дерево».
Большой театр кукол.
Режиссер-постановщик Андрей Сидельников, руководитель постановки Руслан Кудашов, художник Марина Завьялова.

Книгу «Лавкадио» американского писателя Шела Сильверстайна — про льва-авантюриста, покинувшего джунгли и отправившегося в большой город в поисках приключений, некоторые современные дети знают едва ли не наизусть. За играми и треволнениями молодого льва — развернутая притча о том, как мучительно человек ищет себя. «Счастливое дерево» (в оригинале «The Giving Tree» — «Щедрое дерево») — тоже притча, и на одном православном сайте она даже поставлена в раздел «душеполезное чтение». Распространение этой мини-истории до сценического сюжета — именно то, чем занялись в БТК.

«Счастливое дерево» — история про Дерево (Виктория Слуцкая) и Мальчика (Алесь Снопковский, этакий детина в тельняшке), которые были очень дружны, пока мальчик был мал. Но вот Мальчик подрос и ушел по своим делам. Иногда (впрочем, нечасто) он навещал Дерево, когда ему было что-нибудь нужно. И Дерево все-все, что бы ни попросил у нее Мальчик, незамедлительно ему отдавало. И, отдавая, «было счастливо» (таков рефрен притчи).

Чем славен театр Руслана Кудашова, так это умением ставить истории не только для детей, но и для родителей. «Счастливое дерево» из той же серии. Спектакль посвящен отношениям родителей и детей, и рассказан с точки зрения человека взрослого (в спектакле и за Дерево, и за автора читает актриса). В нем есть небольшая доля сентиментальности и ностальгии, есть и неизбежная, но неназойливая нравоучительность (жанр притчи обязывает). Взрослым понятно, что Мальчик и Дерево — это аллегория, два вида любви. С одной стороны — сердце любящее и верное, с другой — ветреное. Сюжетов по теме масса, и сказочных, и классических литературных (от «Снежной королевы» до «Пера Гюнта»). Есть в постановке БТК также ирония, намек на человека-потребителя.

Виктория Слуцкая (Яблоня) и Алесь Снопковский (Мальчик).
Фото — архив театра.

В первое свое возвращение перед Деревом предстает не мальчик, и даже не муж, а мужичок. Это обеспокоенный неудачник (персонажа наделили профессией почтальона и усами), который все время ноет и требует: денег, дом, жениться, путешествие. Яблоня в каждую встречу исполняет требования. Сначала отдает свои яблоки (красные клубки шерсти), затем ветви (актриса снимает с себя зеленые вязаные нарукавники и шапочку), затем позволяет срубить свой ствол (снимает пальто). Понятно, что все эти лепты вдовицы — скудные, но духовно ценные жертвы; более ценные, чем все сокровища мира. Впрочем, Мальчику это как об стенку горох. По логике притчи (да и жизни) благодарности за жертвы не жди. Если отдал, значит, сам того хотел. Так и с Деревом. Оно одиноко зябнет на голой сцене, но оно — «счастливо» (от чрезмерной восторженности и постоянного счастья Дерева иногда немного не по себе, впрочем, аллегория на то и есть, чтобы главное доводить до абсолюта).

В финале сказки к Дереву, уже утратившему все признаки яблочного рода-племени, превращенному в пень, вновь приходит Мальчик. Он, уже глубокий старик, ищет спокойного места для отдыха. Пень приходится как нельзя кстати.

Правда, в спектакле этот момент финального соединения двух сердец не совсем ясен. Точнее, решен настолько метафорически, что вряд ли дети (даже и от 6+, как указано в афише) поймут, что к чему. Зато смотрится внушительно: артисты скрываются из виду и сразу на экране появляются их силуэты. Большое, надежное Дерево и маленький Мальчик (тень актрисы великанская, актера — наоборот) шествуют рука об руку. Удаляются в страну Вечной Охоты, не иначе.

Алесь Снопковский (Мальчик) и Виктория Слуцкая (Яблоня).
Фото — архив театра.

P. S.

Черно-белые картинки с Деревом и Мальчиком, проецируемые на экран, напомнят всем, кто знает писателя Сильверстайна, о том, что он был еще и художником-графиком, к каждому произведению создавал серию забавных рисунков (удивительно, что по этим рисункам-историям до сих пор нет мультфильмов). Правда, на спектакле рисунки были так бледны, что едва видны, но, будем надеяться, неурядица эта поправима.