Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

6 июля 2025

«САМОЕ ЖУТКОЕ, ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ В ИСКУССТВЕ, — СПОКОЙСТВИЕ И РАВНОДУШИЕ»

БЕСЕДУ С ХУДРУКОМ НИЖЕГОРОДСКОГО ТЕАТРА ОПЕРЫ И БАЛЕТА АЛЕКСЕЕМ ТРИФОНОВЫМ ВЕДЕТ ДАРЬЯ МАКУХИНА

За три года Нижегородский театр оперы и балета из театра третьестепенного превратился в один из главных оперных театров страны. Эта счастливая перемена в судьбе связана с именем худрука Алексея Трифонова, в 2022-м возглавившего театр. Вот только Трифонов не музыкант, не режиссер и не балетмейстер — худруком стал человек, в свое время окончивший РГГУ (факультет истории, политологии и права), затем аспирантуру ИНИОН (политические науки) и даже успевший поработать в Госдуме. Но гораздо дольше — 15 лет — он проработал директором musicAeterna, затем последовали Пермская филармония и должность директора по развитию Пермского театра оперы и балета. Выяснилось, что в Трифонове живет дягилевская способность находить таланты и предъявлять их публике. Продюсер как руководитель именно художественный — вот его амплуа. Дарья Макухина расспрашивает Алексея Трифонова о том, как работает оперный театр (конкретно в Нижнем Новгороде и вообще).

Алексей Трифонов.
Фото — Алексей Костромин.

Дарья Макухина. Начнем с общего вопроса. Оперный театр: репертуарный или проектный?

Алексей Трифонов. Нижегородский театр оперы и балета — репертуарный, с блочной системой показа спектаклей. А вообще выбор зависит от конкретного региона и конкретной страны, от логистической связи между городами, от того, как быстро может публика туда-сюда перемещаться. Есть система «стаджионе», когда два месяца спектакль репетируется, и дальше идет блок из 10–15 спектаклей. После этого про спектакль забывают на несколько лет или увозят его в другой город. Если все сложилось благополучно и удачно, то в такой постановке будет самый лучший каст, который только можно подобрать. Все очень хорошо отрепетировали, дальше сыграли определенное количество спектаклей так, чтобы от них все-таки не устать. Но! Есть большое количество подводных камней. Во-первых, должна быть система, когда будут проданы билеты на 12–15 спектаклей подряд. И пока идут эти спектакли, один житель города сходит только на один этот спектакль, больше он в театр не придет, потому что других названий в афише в это время нет. Соответственно, нужна максимально широкая аудитория. Есть формат компромиссный, который мы с Теодором Курентзисом в свое время внедрили в Перми. Сейчас мы его же создали в Нижегородском театре оперы и балета. Это так называемый блочный метод, когда у тебя одно название в течение сезона идет по два-три блока, в каждом из которых от двух до четырех спектаклей, и они постоянно есть в репертуаре. Надо ставить спектакли хотя бы раз в полгода, чтобы если солисты что-то подзабыли, то это можно было бы поправить на репетициях перед спектаклем, и это в наших условиях, на мой взгляд, подход оптимальный. Спектакль обычно живет 5–7 лет. За это время его успевает посмотреть довольно много людей, и много людей, которым он понравился, имеют возможность на него сходить не по одному разу. Опять же, мы все понимаем, что мало таких фанатиков, которые будут ходить на одно и то же название несколько раз в неделю, но если человеку понравился спектакль, то сходить на него два раза в год — это совершенно нормально. И самое главное, что таким образом не перекрывается на два месяца весь остальной репертуар театра. Поддерживается жанровое разнообразие, при этом есть возможность репетировать все. Есть ультрарепертуарный формат, который применяется в некоторых театрах, когда за шесть рабочих дней идет шесть разных названий, но у них одна и та же площадка используется и для репетиций, и для спектаклей. В итоге репетиционных точек тоже нет, хорошо, если в день спектакля быстро как-то спектакль прогнали. В результате мы понимаем, что происходит с качеством исполнения.

Дарья Макухина. За вами закрепилась репутация человека, который занимается продюсированием проектов, привлечением средств. Как это совмещается с позицией художественного руководителя?

Алексей Трифонов. Мне, увы, и этим приходится заниматься. В идеале, конечно, всем людям, связанным с художественной частью, хочется с деньгами соприкасаться по минимуму, только когда ты зарплату получаешь или гонорар. Но реальность такова, что именно ты должен прийти, убедить в том, что у нас достойный художественный продукт, рассказать, чем он может быть интересен той или иной институции, как с нами можно вступить в коллаборацию. Это необходимая составляющая работы, которая обеспечивает возможности развития театра.

Дарья Макухина. То есть это не финансово-хозяйственная деятельность, а по сути презентация театра?

Алексей Трифонов. Да, конечно. Сейчас в виде государственной субсидии театр получает финансирование от региона, Нижегородской области, но эта субсидия выделяется на оплату труда сотрудников и содержание здания. Большую часть проектов, премьер мы делаем на те деньги, которые получаем не из бюджета.

Дарья Макухина. За счет чего удается привлекать эти деньги?

Алексей Трифонов. Прежде всего, за счет того, что мы можем показать качественный продукт, продемонстрировать высочайший уровень качества не только российского, но и мирового уровня, и дальше уже те или иные институции говорят: «Мы хотим с вами сотрудничать». Чаще всего это компании, которые представлены в регионе, иногда иногородние, но всегда — компании, которые нацелены на то, чтобы их ассоциировали с искусством самого высокого класса. Мы не работаем с формализованными спонсорскими пакетами, ведь это вопрос далеко не только денег, какие-то интеграции могут быть и в другом формате. Скажем так, это обмен энергиями, и он разноформатный. При этом от нас те, с кем мы сотрудничаем, получают уникальные культурные, образовательные и рекламные проекты.

Дарья Макухина. Какие? Рекламную интеграцию же в постановку не вставишь…

Алексей Трифонов. Иногда можно. У меня была ситуация, когда, к сожалению, рекламная интеграция сорвалась в последний момент: действие оперы «Cosi fan tutte» в постановке Елизаветы Мороз происходит в офисе продаж агентства недвижимости. Поэтому, если бы получилось договориться, была бы интеграция с застройщиком, и это было бы вполне органично. В вопросе взаимодействия с культурными институциями у бизнеса совершенно разные задачи. Кому-то важно просто «засветиться», кому-то важно образовывать и развивать культурно своих сотрудников, как, например, Объединенной металлургической компании. Им мы с огромным удовольствием предоставляем большое количество билетов на спектакли и, в целом, образовательное направление максимально развиваем. Или, например, для нашего генерального партнера — Банка ВТБ — важна программа по инклюзивным проектам, поэтому для него мы делали проекты специальные для людей с особенностями развития.

Дарья Макухина. Можете дать короткое напутствие молодым театральным продюсерам?

Алексей Трифонов. Сначала качество контента, а потом уже мысли о заработках.

Дарья Макухина. Про качество контента: как подбираете репертуар?

Алексей Трифонов. Я подбираю репертуар исходя из нескольких критериев. Самый главный — это актуальные возможности труппы. Я никогда не ставлю название потому, что захотелось мне, условно говоря, поставить «Кольцо нибелунга», а в театре на него нет голосов, но вот я сейчас всех приглашу извне. Я выступаю за то, что большая часть солистов должна быть в штате театра. Кто-то на ставку, кто-то на полставки, но они должны ощущать театр своим домом. Это просто психологически совершенно другая история взаимоотношений с людьми. Поэтому у нас сейчас в театре всего два приглашенных солиста в репертуарных спектаклях — Иван Гынгазов в партии Германа в «Пиковой даме» Чайковского и Андрей Немзер в партии Разочарования в «Триумфе времени и разочарования» Генделя. Ну и, естественно, если штатный солист не занят в текущем репертуаре, а его пригласили куда-то, предложили роль, которая ему по голосу, а дирижер жуткими темпами ему голос тоже не испортит, то я его, конечно, отпущу. Пускай едет и заодно наш театр рекламирует. Второе — это определенное разнообразие репертуарной политики с точки зрения времени создания и музыкального языка оперы. Если у меня есть какое-то романтическое произведение в сезоне, то я смотрю, чтобы появилось что-нибудь барочное. Ну и конечно, я учитываю то, что мы живем в Нижнем Новгороде и есть определенные горизонты восприятия репертуара у публики. Какие-то названия ради эксперимента мы ставим в концертном исполнении.
Последний в списке, но не последний по значимости пункт — это мои собственные эстетические пристрастия. Есть оперы, оперные и балетные названия, которые я искренне очень люблю. Есть названия, которые мне кажутся не столь выдающимися, особенно с точки зрения музыкальной. Это касается прежде всего балетов. Очень важно, чтобы была интересная, качественная хореография, но в первую очередь должна быть интересной музыкальная основа. Для меня вершина балетной музыки — творения Чайковского, Прокофьева, Стравинского, Шостаковича, Бартока, но это все «гранд-балеты», а у нас есть уникальный по акустике зал «Пакгаузы на Стрелке», где нет оркестровой ямы. Там мы создаем абсолютно новые балеты на музыку, которая изначально для балетов не предназначалась. У нас идут балеты на музыку, написанную для струнного квартета, чтобы одновременно в зале и квартет размещался, и балет мог на сцене танцевать. Первый такой спектакль — «Терезин-квартет». Это четыре одноактных балета на музыку композиторов, которые были узниками нацистских концлагерей, трое из них были в концлагере Терезиенштадт. Получилось поразительное высказывание. Без прямых отсылок. Этель Иошпа сделала намекающий, ассоциативный визуальный ряд. Балеты ставили четыре очень разных, талантливых современных хореографа: Татьяна Баганова, Александр Сергеев, Максим Петров и Алессандро Каггеджи. Кроме этого, я все-таки пытаюсь активно вовлекать в академическое пространство молодежь, поэтому совершенно не боюсь сюжетных балетов, более того, их приветствую. Мы сделали проект под названием «Горький. Балет». Это два одноактных балета на всем известные произведения Горького: «На дне» на музыку Первого струнного квартета Мясковского и «Девушка и смерть» на музыку Четырнадцатого квартета Шуберта.

Дарья Макухина. На перспективу, уже есть какой-то план режиссеров, хореографов?

Алексей Трифонов. Сейчас в нашем театре сделана ставка прежде всего на молодых, интересных представителей профессии. Хореографы, кроме тех, кого уже называл, это Павел Глухов, Кирилл Радев, Андрей Кайдановский. Из оперных режиссеров у нас много спектаклей ставят звезда молодой российской режиссуры Елизавета Мороз, очень интересный режиссер Екатерина Одегова. Мы даем молодым творческим людям возможность себя проявить. Мне очень важно, чтобы режиссер уважительно относился к музыкальному материалу, с одной стороны, и с другой — четко понимал и знал, что он хочет, умел это донести до солистов и хора и дальше существовал в диалоге и с труппой, и с дирижером.

Дарья Макухина. Раз уже заговорили про режиссеров и хореографов, нельзя обойти дирижеров.

Алексей Трифонов. Здесь могу говорить прежде всего о двух наших ведущих дирижерах: о главном дирижере театра Дмитрии Синьковском и о Федоре Ледневе. Синьковский смотрит на романтический репертуар и на репертуар, например, XX века прежде всего сквозь призму своего опыта в барокко. Он эту музыку по-другому слышит, по-другому может ее передать. А Леднев — наоборот. Когда он дирижирует романтический репертуар, «Лебединое озеро» или «Князя Игоря», он на эту музыку смотрит сквозь призму музыки конца XX — начала XXI века, через призму Берио, Штокхаузена, Лигети… И в этой очень привычной нам романтической музыке находит какие-то совершенно новые краски — со взглядом из современности. Очень важно, очень ценно то, что в театре нет рутины. Всегда повторяю: самое жуткое, что может быть в искусстве вообще и в театре в частности, — это спокойствие и равнодушие. Если у вас все хорошо и спокойно, значит, надо театр закрывать и вешать на нем большой замок.

Дарья Макухина. Чего Вы хотите, чего ждать?

Алексей Трифонов. Чего я хочу — это одно, что соответствует возможностям труппы — это другое, что мы можем и на что нам хватит бюджета — это третье. Поэтому я могу сказать про несколько названий, которые уже довольно прочно в плане у нас стоят, если, конечно, финансирование найдем. У нас в следующем сезоне будет постановка «Риголетто» Верди, будет ставить Сергей Геннадьевич Новиков. В конце декабря у нас будет барочное пастиччо с музыкой Вивальди, Скарлатти, Порпоры. Будет ставить человек, которого все знают больше как художника, это Александра Фролова. Но она будет и свои костюмы делать, и декорации, и выступать в качестве режиссера. Во второй половине сезона будет «Богема» в постановке Екатерины Одеговой. Если мы говорим про балет, то, надеюсь, будет три названия. В начале октября мы ставим балет «L. A. D.» на музыку Десятникова. Леониду Аркадьевичу исполняется в этом году 70 лет, и мы хотим отпраздновать его юбилей и рядом концертов, и этой постановкой. Дальше у нас будет две уникальных балетных партитуры. Это балет Хиндемита «Демон» и балет на музыку Курта Вайля. А в 2026 году тоже два балетных названия, об их существовании знают музыковеды, но они не идут практически нигде. Это балет «Арлекин» Эрнста Теодора Амадея Гофмана и единственный балет Людвига ван Бетховена «Творение Прометея».

Дарья Макухина. Зачем вообще, по Вашему мнению, нужна — и нужна ли — в современных опере, балете профессиональная критика?

Алексей Трифонов. Профессиональная критика, безусловно, нужна. Если мы говорим про концерты, то тут нужны хорошие развернутые анонсы, чтобы люди пришли, потому что рецензию на концерт, будем честны, читают в основном участники концерта и те зрители, которые на нем были, чтобы сравнить свои ощущения с мнением «профессионала». А вот если мы говорим про спектакль, который вышел и дальше в репертуаре будет идти, то, безусловно, важна и нужна хорошая, качественная профессиональная критика. Мы активно работаем с разными критиками. Здесь есть несколько очень важных моментов. Во-первых, к сожалению, у разных критиков, не буду называть имена, бывают «перекосы»: люди пишут про театральную составляющую, забывая про музыкальную, и наоборот. Критики почему-то иногда боятся задать вопросы создателям спектакля, притом что у них, вот, пожалуйста, и дирижер, и режиссер после спектакля в прямой доступности. И зачастую такие критики преподносят читателям какие-то собственные фантазмы, вместо того чтобы напрямую спросить, уточнить вопросы у людей, которые этот проект создавали. Очень часто критики просто не озабочены базовым, элементарным фактчекингом. Про штатного солиста могут написать, что он приглашенный, например. Вы зайдите на сайт театра, посмотрите, солист в штате или нет… Можете в театре спросить, вам с удовольствием ответят, расскажут. Ну и еще, не надо в рецензии пересказывать, как Бизе написал оперу «Кармен». Если вдруг читатель этой рецензии не знает, про что опера была написана, он может загуглить. В моем представлении критик должен описывать собственно спектакль, пытаться разгадать концепцию режиссера, описывать пение солистов, игру оркестра… А плакать над трагической судьбой Оффенбаха или Мусоргского — это другой жанр.

Дарья Макухина. Как Вы сами оцениваете свою работу здесь?

Алексей Трифонов. Те задачи, которые мы перед собой ставили, мы не просто выполнили, мы их перевыполнили, причем в сроки намного более короткие, чем планировали. Создали оркестр мирового уровня La Voce Strumentale с таким качеством звучания, который за такое время было почти невозможно сделать. Привлекли топовых солистов в оперную труппу. Так быстро реформировать балетную труппу, как мы это сделали, очень сложно поддающаяся реформированию история. Потому что солиста ты пригласил, договорился — все, он у тебя вышел, взаимодействуя с коллегами, поет. А балет, особенно кордебалет, корифеи, — это очень сложный организм, все долго друг к другу притираются. Оркестр, кордебалет и хор — это три самых сложных части любого театра оперы и балета, потому что всех остальных можно позвать. Можно пригласить звезду, но чтобы хорошо работал коллективный организм — это очень, очень большие усилия надо предпринять. И, в общем, нам это удалось. Понятно, что еще есть масса проблем и задач, которые надо решать, прежде всего организационных, инфраструктурных, управленческих. У нас все далеко не идеально, к сожалению, я это прекрасно знаю. Но что касается художественной стороны вопроса, мы сейчас находимся на очень высоком уровне. И это отнюдь не только мое мнение, а мнение очень большого количества и музыкальных критиков, и моих коллег-руководителей, и других музыкальных, культурных институций. Достаточно сказать, что у нас свой абонемент в Московской филармонии, мы регулярно приезжаем в зал «Зарядье», при этом у меня нулевой, действительно нулевой, бюджет на гастроли. То есть все гастроли, на которые мы ездим, оплачивает принимающая сторона. Тут кроме качества ничем не возьмешь. Еще один большой проект, который мы можем уже сейчас анонсировать: во второй половине следующего сезона, с февраля по июнь, мы в «Зарядье» будем исполнять весь цикл симфоний Бетховена.

Дарья Макухина. И последний вопрос: если человек ничего не знает ни про оперу, ни про балет, — три названия, на которые стоит сходить здесь, в Нижнем Новгороде…

Алексей Трифонов. В идеале на все, но если выбирать репертуар для неофита, то «Кармен», конечно, «Онегин» и безусловно «Лебединое озеро».

В именном указателе:

• 

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.

 

 

Предыдущие записи блога