«Сад». А. Шипенко.
Электротеатр Станиславский.
Режиссер Денис Азаров, художник Николай Симонов.

СТРАДАЮЩЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ НА СЦЕНЕ ЭЛЕКТРОТЕАТРА

В Электротеатре Станиславский сыграли премьеру спектакля Дениса Азарова «Сад» по пьесе Алексея Шипенко с Юлией Ауг в главной роли. Это совместный проект Электротеатра с агентством Леонида Робермана «Арт-Партнер XXI».

Этот спектакль приземлился на московскую сцену, как некий инопланетный объект. Не то чтобы у нас ставили только злободневные современные пьесы, но португальская средневековая легенда об эксгумированной и посмертно коронованной любовнице инфанта — too much даже для нарочито аполитичного, стремящегося к мистериальности театра под руководством Бориса Юхананова.

Сцена из спектакля.
Фото — Олимпия Орлова.

Впрочем, актуальную повестку можно найти и здесь. Главную героиню, незаконную жену наследника престола, убивают без суда и следствия, чтобы ее дети не могли наследовать монарший титул. Убивают жестоко и цинично, прикрываясь решением несуществующего государственного совета, и развязывают этим войну и страшную цепь мщения. Но дело тут, конечно, не в дворцовых и политических интригах. Пьеса говорит о вневременных, вечных понятиях: о жизни, смерти и любви, которая — простите за пафос — оказывается сильнее смерти.

Алексей Шипенко — российский драматург, в 80-е годы популярный в кругах московского андеграунда, а потом уехавший в Германию и достигший там славы самого инсценируемого современного автора (в частности, его пьесы «Судзуки» и «Судзуки-2» ставил сам Томас Остермайер). Текст «Сада» он строит как личный, интимный даже дневник испанской придворной дамы Инес де Кастро, который парадоксальным образом не обрывается и после ее гибели. Но звучит он как монолог современной женщины, попавшей в обстоятельства 700-летней давности. По крайней мере, она думает и чувствует, любит и тоскует как наша современница, как одна из нас. Ее записи полны бытовых подробностей, мелких радостей и горестей, иногда односложны и лаконичны («Давно не писала, долго болела»), а иногда подробно воссоздают важные минуты ее жизни — например, первую встречу с инфантом, запах его духов или вкус чернил, которыми решила как-то отравиться. Она по-простому, по-бабьи счастлива, когда любимый рядом, когда дети подрастают и проявляют свой характер. Старшую она зовет Бешеной: та в младенчестве неистово кусала матери грудь, а в детстве отказывалась носить девичье платье и просилась с отцом на охоту; среднего — Поэтом, за его уравновешенный, мечтательный характер; а младшего, самого тихого и скромного — Монахом.

Сцена из спектакля.
Фото — Олимпия Орлова.

Но во всей этой почти пасторальной идиллии постоянно ощущается томительная мистическая нота. Инес видит странные сны, начинает лунатить и бродить по ночам, так что ее приковывают до утра к кровати. И где-то рядом в ее полнокровной жизни, в ее горячей постели незримо присутствует смерть — тревожит предчувствиями, дурными видениями. Художник Николай Симонов усугубил это впечатление своей стильной, аскетичной сценографией. Холодный кафель, как в морге, белые стены, на которых возникают видеопроекции: унылое осеннее поле, плод в утробе матери, чьи-то огромные глаза.

Плоскость стены разрезает черная узкая вертикальная прорезь — как прореха в небытие. Оттуда появляются молчаливые перформеры в черном и выносят разобранных на части пупсов, детей Инес, которых потом собирают и расставляют по сцене или сваливают в кучу в углу. Пластмассовые голые младенцы в черных гофрированных воротничках производят жуткое впечатление. Эти искусственные, мертвые куклы — вместилище смерти, тогда как сама Инес — источник и проводник жизни.

Юлия Ауг в главной роли — удача и оправдание всего спектакля. Словно сошедшая с полотен Тициана, сияющая ренессансной красотой, с рассыпанными по плечам золотистыми волосами, она представляет не «голубую героиню», не романтичную Джульетту, а женщину из плоти и крови, перед которой не мог бы устоять никакой принц. Эта Инес притягательна именно своей телесностью, витальностью, и ее не портит даже вечно беременный живот. Производя на свет все новых и новых детей, она словно вступает в бой со смертью. И в конце концов побеждает ее — возвращается с того света, чтобы еще одну ночь побыть со своим возлюбленным.

Сцена из спектакля.
Фото — Олимпия Орлова.

Последняя сцена знаменитой посмертной коронации проходит уже в других декорациях — с огромным черепом на фоне тяжелого красного бархата. Нарочитый, грубый символизм антуража тут вполне соответствует леденящему душу рассказу о том, как тело Инес выкопали из могилы, нарядили в дорогие одежды и усадили на трон, а ее голова вдруг оторвалась под тяжестью короны и покатилась по полу. Но эти попытки искусственного воскрешения выглядят нелепо и жалко рядом с живой, настоящей Инес, которая остается рядом с близкими и после смерти — благодаря силе своей любви.

Актриса достигает тут невероятного драматического накала — шаманит, гипнотизирует и затягивает зрителя в некую энергетическую воронку. Она создает на наших глазах тот самый мистериальный театр, о котором все время говорит создатель Электротеатра Борис Юхананов. У него в 90-е годы тоже был одноименный, переживший несколько реинкарнаций проект по «Вишневому саду» Чехова, где сад являлся некой сакральной сущностью. В пьесе Шипенко сад — это послушание младшего сына Инес, действительно ставшего монахом. Монологи этого персонажа открывают и закрывают спектакль. И хотя молодой актер Евгений Капустин играет неплохо, без присутствия Юлии Ауг текст пьесы кажется вымороченным, натужно многозначительным.

То же с режиссурой Дениса Азарова — она могла бы показаться скучной, монотонной, затянутой по темпоритму, если бы ее не оживляли талант и харизма актрисы. Кстати, изначально «Сад» был аудиокнигой, записанной театральным агентством «Арт-Партнер XXI» с той же командой, — ее можно послушать на сервисе Storytel. И только потом Леонид Роберман решил превратить аудиоверсию в полноценный спектакль — отсюда и его литературоцентричность. В результате родился какой-то новый жанр — аудиотеатр, но с добавлением ярких визуальных эффектов.

Сцена из спектакля.
Фото — Олимпия Орлова.

ЭТО ЧТО-ТО ДЕКАДЕНТСКОЕ

О премьерном спектакле «Сад» Дениса Азарова Аркадина точно сказала бы: «Это что-то декадентское».

Электротеатр с его тягой к странным постановкам, арт-представлениям, искусству не для всех предоставил свою площадку продюсеру Леониду Роберману, адепту громких кассовых премьер и любителю зрительского успеха. Электротеатр выиграл в своем. Постановка действительно авангардная, загадочная, в ней полно тайных смыслов, которые нужно разгадывать, и намеков, которые нужно считывать. Леонид Роберман выиграл в своем. Москва пойдет на Ауг, звезду премиум-класса, которую хорошо знают. К тому же очень яркую женщину и превосходную актрису.

Юлия Ауг тоже выигрывает, у нее давно не было в Москве больших красивых ролей, но с некоторым «но». Люди, ожидающие увлекательного действия, будут разочарованы. Режиссура Дениса Азарова — без фантазии, однообразна и сведена к перемещению вокруг героини загадочных черных персонажей с голыми куклами младенцев. Эти куклы такие же участники спектакля, как и Юлия. На них средневековые черные гофрированные маленькие воротнички. Голых младенцев рассаживают на сцене, ставят на черную доску и потом сбрасывают с нее, таскают за ноги и складывают горой. И в конце концов их выносят кульками и вместо пеленания собирают в одно целое расчлененные детали.

Сцена из спектакля.
Фото — Олимпия Орлова.

Посреди этого средневекового кукольного ужаса, нужно сказать, довольно примитивного, стоит героиня Ауг и два часа, без перерыва, практически без движения, читает дневник португальской женщины Инес де Кастро из XIV века, фаворитки инфанта Педру I, сына короля Афонсу. Инес была фрейлиной законной супруги Педру, но он полюбил именно ее. Инес стала его незаконной женой, на всю жизнь любимой. И Ауг, глядя в зал, читает ее дневник, полный любви к мужу и детям от него, и полный тревожных снов, которые закончатся в финале страшной реальностью: Инес казнят, чтобы ее дети не могли претендовать на трон. А после смерти Инес начинается самое невероятное, давно в Португалии ставшее любимой легендой этой страны. Педру I, став, наконец, королем, через шесть лет после смерти Инес потребовал эксгумации ее тела. Останки Инес нарядили в свадебное платье, посадили на трон рядом с троном мужа. Король сам надел на нее корону, и придворные подходили целовать кости ее руки. Эта самая страшная коронация в мировой истории. Теперь она звучит из уст Юлии Ауг в Электротеатре. Это история прелестной, милой женщины, живущей любовью к мужчине и детям, рожденным от него, виноватой только в том, что попала в эпицентр дворцовых интриг, и это ее несчастье и ее рок.

Ауг здесь очень хороша внешне. Ей безумно идут платья — белое, красное и черное из атласа, — придуманные художником по костюмам Анной Хрусталевой. Ей каким-то чудом удается держать на себе в одиночку тяжеловесный длинный текст Алексея Шипенко, внимание зрителя и в конце все-таки подняться на вершину трагедии, которой достойна знаменитая на весь мир женщина, ставшая королевой после смерти.