В белую ночь на 29 июня коренные петербуржцы и «гости нашего города» кинут немало монет в воды реки Фонтанки, изо всех сил стараясь, чтобы денежка застряла на маленьком выступе возле крошечной бронзовой птички — Чижика-Пыжика. Они загадают желания (в основном, любовные), не задумываясь, почему так доверяют свою будущность этой пьяной птице, у которой от перепоя на Фонтанке «зашумело в голове», и уж точно не зная, что надежду на счастье в виде монетки и Чижика им подарил Резо Габриадзе, еще на открытии памятника сказавший: «Это будет памятник влюбленных».

Вечером 29 июня многие посмотрят по телевизору «Мимино» (или «Кин-дза-дзу», или «Не горюй!»), в сотый раз повторят вслед за Кикабидзе «Ларису Ивановну хочу!», поймут, что «любовь всегда вертикальна» и что Телави — это не Тель-Авив, но вряд ли догадаются, что слово «пепелац» происходит от грузинского «пепела» (бабочка) и что летучее счастье смеха и слез им подарил тот же Габриадзе, написавший сценарии. А кто-то возьмет с полки номер «ПТЖ» — и каждая вторая обложка наверняка будет нарисована рукой Резо…

29 июня у него юбилей. День тостов.

Но мы поздравляем его сегодня, потому что на самом деле Резо Габриадзе родился 22 июня, а перепутавшая в 1936 году все календари Совдепия, олицетворенная в тот момент кутаисским загсом, записала в метрике 29 июня. И ошиблась, потому что Резо родился не дважды, а гораздо большее число раз!

Сперва он родился как юный скульптор, но родился тайно, в мастерской своего учителя Валико Мизандари — «правнука Родена», делавшего после войны надгробные памятники Его именем он назвал потом героя «Мимино», а судьбу Валико отдал герою замечательного фильма «Необыкновенная выставка».

Потом, проучившись во многих институтах и даже поработав бетонщиком на строительстве Ингургэсса, а также журналистом последних полос в малоизвестных газетах, Габриадзе родился как сценарист. Несколько лет назад в солидной киноэнциклопедии я прочла, что фильмография у Габриадзе «крошечная, как птичка». Все хочу встретиться с автором статьи и обсудить с ним размеры крыл этой «птички», распростершиеся на 38 фильмов. Среди них не только классические грузинские короткометражки, продающиеся нынче на кассетах и упомянутые чуть выше большие картины, ставшие настоящим «народным кино», но еще, например, «Чудаки», «Паспорт»…

Одновременно Резо родился как художник-живописец, потому что сюжеты появлялись одновременно на бумаге и на холсте.

И естественным образом изо всего этого возник уникальный театр — Тбилисский театр марионеток, который во всех смыслах построил Габриадзе (нынче он называется Театр-студия) и возле него Резо прошлой осенью воздвиг башню, о которой мы писали. О театре не будем, уже давно вышла и распродана книга «Театр Резо Габриадзе»), но никто не возразит мне, если я скажу, что спектакли «Альфред и Виолетта», "«Осень нашей весны», «Дочь императора Трапезунда», «Сталинград» — это абсолютные шедевры на все времена. При упоминании героя «Осени» птички Бори-Гадая, абсолютного рыцаря, который работал птичкой-вылеталкой и совершал подвиги ради бабушки Домны, — у людей разглаживаются лица. «Лира» Резо пробуждает чувства добрые не только у нас, маленькому театру рукоплескал весь мир, а сам Реваз Леванович к премиям «Триумф», «Золотая маска», Государственной (и далее по списку) прибавил почетное имя Командора Франции.

В последнее десятилетие Габриадзе родился как дизайнер, создатель уникальных интерьеров ресторана «Мадам Галифе» в Москве и кафе «Не горюй!» возле его театра в Тбилиси.

Еще он рождался как книжный график (смотрите пятитомник Михаила Жванецкого, книги Андрея Битова), работник ОВИРа (в годы советской власти они с Битовым решили выдать заграничную визу «невыездному» Пушкину и отправили нарисованного тушью поэта в разные страны). В 90-е Габриадзе родился как мини-монументалист: кроме Чижика, которого экскурсоводы «по рекам и каналам» показывают наряду с Медным всадником, он сделал памятник Носу майора Ковалева на Вознесенском проспекте, памятник Рабиновичу в Одессе.

«Он сливает воедино слова, жесты, цвета, предметы и музыку, создавая спектакль, полный нежности и сострадания. И к этому спектаклю зритель не может остаться равнодушным. Он действительно настоящий создатель Великой Оригинальности. Он придает театру ту поэтичность и тот реализм, которым, я знаю, нет эквивалента», — писал о нем Питер Брук, подтверждая вполне общепринятую мысль о театре Габриадзе как абсолютном феномене.

Театр Габриадзе — это живой многонаселенный мир, имеющий собственные, ему одному присущие законы, как эстетические, так и этические, философские, композиционные и пр. Персонажи, темы, идеи, фабульные ходы, сквозные мотивы, перетекающие сюжеты, герои, горизонты смыслов и даже словесные образы существуют в этом целостном, законченном, имманентном, давно имеющим свое независимое духовное пространство мире по законам органической жизни, объединенные личностью их создателя, переносящего излюбленные образы с живописных полотен в пьесы и сценарии, а из рассказов и повестей — на сцену театра и в графические листы. Один и тот же образ оказывается тем самым воплощен одновременно в разных видах искусства, но одним человеком.

В европейском искусствознании существует термин devised (сочиненный) как оппозиция к directed (поставленный) спектакль. Спектакли Габриадзе, рождающиеся не последовательно, поэтапно, а одновременно во всех своих компонентах (мелодия, ритм, цвет, сюжет, диалог рождаются параллельно, вне временной последовательности и вне логической связи, затем жесточайшим образом скрепляются во всех своих композиционных компонентах — и живут десятилетиями) — снимают оппозицию «сочиненный/поставленный», будучи одновременно тем и другим.

У него птичка Боря любит Нинель и протестует против классификации Дарвина, умирают от любви и войны лошади Алеша и Наташа («Сталинград»), оплакивает свою доченьку, а нею всех павших в Великой Отечественной войне мама-муравьиха.

— Почему животные? — спросила я Резо. — Откуда такой пантеизм?

Сначала выяснилось, что протитипом птички была собака, «немецкая овчарка с грузинским характером», а потом Резо сказал:

— На прозрачную жизнь и одиночество медузы не хватит легиона классиков! Если бы мы могли ходить, как тигр и прыгать, как заяц!.. Представим себе жюри, подобное «Мисс Вселенная», но составленное из наших меньших братьев. И они отбирают «Мисс Вселенную» среди женщин ХХ века. Как им было бы трудно! Я уверен, что они отобрали бы Одри Хепберн. В ней и лань, и жираф; тигры ходили бы по стене при виде ее. Может быть, какая-нибудь свинья, без которой не обходится ни одно жюри, отдала бы приз другой. Но это ее право, о вкусах не спорят. А я метался бы между совершенством носорога и Одри, но вслед за ними я выбрал бы мою бабушку и еще одну. Имени ее не помню…

В искусстве Резо Габриадзе все сущее живо и дышит любовью: камни, деревья, вирусы (это из последних его увлечений — любовь вирусов). В этом смысле он глубоко христианский художник.

А на вопрос о своих многочисленных «ренессансных» дарованиях Габриадзе отвечает… как Габриадзе: «В детстве я любил книгу Вазари о титанах Возрождения и только жалел, что в ней нет главы о том, чем будет это Возрождение, когда придет в упадок. Вот упадок — это я».

Не будем поздравлять его нынче с юбилеем, поздравим просто с днем рождения и пожелаем здоровья и любви — той, которая всегда вертикальна!