Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

1 мая 2017

РАЗОМКНУТОЕ ПРОСТРАНСТВО

Лаборатория по драматургии Аси Волошиной «Пространство драматурга» прошла в Театре им. Ленсовета

Основная цель этой режиссерской лаборатории, несколько раз подчеркнутая главным режиссером театра Юрием Бутусовым, — раскрыть пространство драматургии Аси Волошиной, увидеть и воплотить пьесу, а не текст. Здесь же видится и главная задача — взломать сопротивляющуюся литературную оболочку своей отмычкой, перевести на язык режиссуры, проверить продуктивность возможного взаимодействия драматургического и сценического текстов на зрителе, добраться до разговора о человеке, его болях и чувствах. И то, насколько по-разному режиссеры подошли к выбору языка и формы сценического воплощения пьес Волошиной, дало любопытный результат, безусловно, являющийся поводом к размышлению и обсуждению.

Открылась лаборатория пьесой «Аппликации», представленной зрителям глазами актеров, занятых в эскизе, и режиссера Полины Неведомской. Именно так и в таком порядке — актеров и режиссера. Поскольку подходом к постановке этой пьесы был выбран этюдный метод: из эмоциональных фраз, созданных актерами на тему пьесы, режиссер составила свой сценический, поэтический текст. Текст, который старается поддержать строфу драматурга, встроиться в созданный им ритм, найти поэтику пьесы и визуализировать ее образность, попадая в рифму.

Поэтому статичное пространство наполняется светом, тенью, звуком, видео, музыкой, как детская раскраска наполняется цветом в заранее заданных контурах. Как аппликация делает плоский лист объемным, сюжетным, многоцветным.

«Аппликации».
Фото — Н. Яковлев.

Пьеса «Шинель Гоголя» — благодатный материал для постановки благодаря большой вариативности трактовок, этот постмодернистский пазл устроен так, что любая вторая половинка, предоставленная режиссером, на каком-нибудь уровне обязательно подойдет и раскроет одну из заложенных в него мыслей: хотите поговорить про Петербург — пожалуйста; про актуализацию Гоголя — не вопрос; про растерянных литературных персонажей, бродящих в пространстве мифа — да было бы желание! Георгий Цнобиладзе выбрал Гоголя, взял сложное пространство, разбавил его видеофрагментами, перемешал, но не взбалтывал, и получил ясное по форме высказывание на тему «Акакий Акакиевич — человек и персонаж». Четко выделил наиболее подходящий себе кусочек пазла и совершенно безукоризненно с ним совпал.

«Шинель Гоголя».
Фото — Н. Яковлев.

Автор эскиза по пьесе «Человек из рыбы» — Мария Селедец — пошла путем полного доверия драматургии и отказалась от режиссерских ходов, от театральности как таковой. В итоге получился эскиз, организованный на основе формы драматургической читки с медленно проявляющимися рисунками ролей. Как на гладкой поверхности окна в морозное утро, через дыхание актеров постепенно вырисовываются персонажи — слева распускается Салманова, справа врезается в стекло Юлька, неожиданно ярко вычерчивается Бенуа, перекрывая пунктирных Гришу и Лизу. Несколько пасуя перед текстом, режиссер дает раскрыться актерам в отдельных ролях, случайно или намеренно не составляя из них слаженного ансамбля.

«Человек из рыбы».
Фото — Н. Яковлев.

Антон Оконешников пошел иным путем — показал зрителю не весь сюжет пьесы «Гибнет хор», а язык будущей постановки. Филигранно выточенный фрагмент уравновешенной организации ритмических рядов, рождающий означаемое через форму, а не через иллюстрацию означающего. Драматургический текст здесь не диктует, а доверяется тексту сценическому и раскрывается через него. Исходя из этого, отсутствие в представленном фрагменте главной героини видится очень правильным решением эскиза, преследующего цель не рассказать сюжет пьесы, но показать язык будущей постановки, ввести зрителя в ее ритм. Не выходя на сцену, Софья незримо присутствует в этом эскизе, но она намеренно вынесена за скобки, чтобы не перекрывать сюжетной линией смыслообразующую форму, оставляя у зрителей ощущение недосказанности, любопытство и вопросы — какой она появится в этом мире, какие круги оставит на поверхности этого ритма? Любопытство, требующее целого спектакля и не удовлетворяющееся эскизом.

«Гибнет хор».
Фото — Н. Яковлев.

Еще две представленные на лаборатории работы сложно назвать полноценными эскизами, скорее — вариациями на тему заданных пьес, выявляющими процесс работы режиссеров над текстами. Работа Айдара Заббарова интересна предоставленной зрителю возможностью наблюдать, как режиссер находит в тексте пьесы «Пациенты» точку опоры, отталкивается от нее и начинает строить остальной сценический текст — прикрепляет к ней пространство, движения, жесты, позы актеров, разрабатывает свой ритм. Эскиз же Евгении Богинской к пьесе «Тело Гектора», к сожалению, был показан только в легком наброске. Но и по нему уже можно сказать, что если работа над спектаклем будет продолжена, он будет, как минимум, любопытен — о нем будут говорить, спорить, его будут обсуждать.

В контексте заданной темы лаборатории важно отметить следующее. Рефреном через все пьесы Волошиной проходит вопрос, озвученный Гришей в пьесе «Человек из рыбы»: как писать после всего, что написано? Над общечеловеческими травмами и болями этой драматургии сквозит боль человека творящего, теряющегося и находящего опору только в самом тексте, его форме, его любви к своему создателю. Творец, писатель — главный герой этого мира. Его жалеют, в него влюбляются, его хотят, о нем заботятся. Писатель, любящий свой текст, и текст, отвечающий ему взаимностью. Неспроста на обсуждении по окончании лаборатории возникали имена Чехова и Булгакова — писателей, не раз поднимавших тему человека творящего. Но по структуре этих текстов, по специфике взаимоотношений писателя и персонажа, по любви к игре со скрещиванием пространства реального и художественного здесь, скорее, можно провести параллель с Набоковым, в любви к которому вскользь признается одна из героинь Волошиной. И так же, как проза Набокова, эта драматургия имеет свое пространство и время, зачастую не совпадающие с пространством и временем читателя.

Изначально озвученная цель лаборатории и варианты решения режиссерами поставленных перед ними задач дают основания для следующего, безусловно, спорного и скорее промежуточного (поскольку есть надежда, что работа над какими-то из эскизов будет продолжена и они перерастут в полноценные постановки) вывода. Пространство драматургии Аси Волошиной постмодернистски цитатно и литературоцентрично — драматургические тексты, обращенные в себя и замкнутые на себе, сопротивляющиеся воплощению в тексты сценические. Обойти эту врожденную литературоцентричность, открыть и донести видение человека, заложенное в этих пьесах, может равносильная форма сценического текста, создающая собственный ритм повествования. На столкновении и сопротивлении текстов — сценического и драматургического — появляется необходимое напряжение, проявляющее видение драматурга, выталкивающее его на поверхность.

Комментарии 8 комментариев

  1. Надежда

    Автор пишет о пьесах Волошиной – как о пьесах какого-нибудь классика, сюжеты которого я обязана знать. Режиссер Z интерпретировал так-то… Что интерпретировал? Каков и о чем этот текст “после всего”? Вся лаборатория -о взаимоотношениях драматурга с текстом? Но я не знакома с этими текстами, очевидно герметичными. Но так же герметичен текст в вашем блоге, написанный то ли для автора, то ли для организаторов лаборатории. Просто читателю не пробиться никуда. Видимо, это ложа избранных и считающих, что после всего, что написано, нет жизни вне вашей башни?

  2. Марина Дмитревская

    Будет неправильным, если я, увидев эскизы первого дня, не скажу ничего. Прятки – не мой жанр, хотя надо учиться))
    Эскиз Полины Неведомской (пьесу я не читала) показался мне густой сценической иронией по поводу красиво-выспренного текста. Иронию я разделила, сюжет про любовь на родине и смерть на Тибете практически сразу вылетел из сознания, ни одной мысли не запомнилось, сценические навороты точно передавали навороты словесные. Если ирония мне примерещилась – тогда совсем швах…
    “Шинель” (инсценировок ее видено немеряно) Цнобилкдзе интересно расположилась в пространстве. Но сказать, что мозг мой смог вычленить магистральную тему – не могу. Мне кажется неточным считать Акакия – Евгением из Медного всадника. Так же неточными и натужными кажутся приемы с макбетовскими ведьмами, заменившими одну панночку. И вовсе был потерян момент шинели. То есть, ее не было вовсе. Все написанное ранее было, а шинели не было. Такой фокус.
    “Человек из рыбы” продемонстрировал хорошие актерские возможности. Особенно С.Никифоровой и Г.Чабана. И первая сцена была интересная. Но вот фокус. Когда я пьесу читала – я застряла на трех бесконечных параллельных монологах. На читке Володинского – тот же эффект. И в эскизе Селедец, надо сказать, словоизвержение тремя голосами в течение огромного времени притупило восприятие чего бы то ни было. Оооочень много литературы….
    Мне показалось, что отрезан конец, то есть вся история с ребенком. И тогда оказался потерян общий смысл…
    Если кто-то что-то разъяснит – приму с благодарностью.
    Автору текста отвечу: если вопрос, как писать после всего написанного, – главный вопрос, волнующий Асю Волошину, – можно ведь и не писать (шучу). Или не читать (тоже шучу). Не думаю, что это вопрос единственный. Не думаю, что он вообще есть. Думаю, что “после всего” было всегда, и именно это давало новаторские побеги. Или традиционалист кий блеск. Мне кажется, щитом из реминисценций у Аси прикрыта лирика. А вот театр и лирика – это проблема серьезная.

  3. Алёна Ратникова

    Спасибо за ваше замечание, Марина Юрьевна. Хочу на него ответить – я не знаю, главный ли это вопрос, волнующий Асю Волошину (просто не могу сказать, что именно её больше волнует) – это лишь моё предположение. Мне кажется, что он есть. Хотя я, безусловно, с вами согласна – он не единственный. Не думаю, что наличие подобного вопроса на каком-то из уровней должно исключать любые другие вопросы. Про театр и лирику тут тоже можно говорить, но это уже будет другая статья 🙂 По всей видимости, не моя 🙂

  4. spettatory

    Марина Юрьевна! Игра Георгия Цнобиладзе с пространство сыграла с Вами шутку. Шинель была, в первом помещении страдала и сострадала Акакию в исполнении Антонины Сониной, но её могла видеть только часть зала. Потом именно она обернулась матерью Акакия. Старая шинель. А новая – она только мираж, только в отражении видит её Акакий, оглаживая на себе потёртую и дырявую.

  5. Марина Дмитревская

    Алена, я ведь согласна с Вами в том, что отношения автора с текстом не дают богатой театральной возможности. И не очень понимаю, какой тип театра их может раскрыть))
    Недаром сам Бутусов выбрал для чтения не то, что было на лаборатории, а Маму, которая держится конкретными и вполне мелодраматическими подробностями не текста, а жизни. При этом, будь Мама представлена не в чтении мужчины, а сыграна девушкой 28 лет, – представьте, что это будет в театральном смысле.

  6. Марина Дмитревская

    Старую шинель и Тоню Сонину я видала! А мираж там было все. Но если мираж шинели не воплощается в новую и это новое не утрачивается, – я все равно не понимаю смысла брать эту повесть. На моей театральной памяти бывала шинель и невестой, и способом приспособиться к реальности, но какой смысл ей не бывать вовсе?… В чем тогда оппозиция? Миража с миражом и Петербурха на десяти страницах микста из разных писателей с Петербургом на других десяти страницах тех же писателей?)

  7. Т.Т.

    А где граница между литературоцентризмом, литературщиной и графоманией? Кто-нибудь сформулирует? Подскажет критерий?

  8. axl

    Т.Т., граница существует, и она вполне очевидна. Литературщина это излишняя, искусственная патетика и большое количество литературных клише, графомания это болезнь, когда человек заведомо бездарный пишет и не может остановиться, а так же болезненно старается преподнести свои труды публике и получить одобрение. Литературоцентризм же это размышления автора в первую очередь не столько над жизненными, психологическими или бытовыми вопросами, а над вопросами литературы в целом. Это не диагноз, а скорее вопрос жанра и языка. А вообще ведь существует гугл. Ну а если вы намекаете на то, что литературоцентризм в пьесах Аси маскирует два вышеописанные качества, то я позволю себе с вами не согласиться.

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.

 

 

Предыдущие записи блога