XVIII Международный фестиваль камерных спектаклей по произведениям Ф. М. Достоевского в Старой Руссе

Это фестиваль-дом. В самом буквальном смысле: двухэтажный дом-музей Федора Михайловича Достоевского на берегу маленькой старорусской речки Перерытицы. Шесть мемориальных комнат хранят цилиндр и перчатки писателя, фисгармонию и рабочее бюро Анны Григорьевны Достоевской, игрушки сына и дочери… В саду, в зеленой (в середине ноября!) траве под деревьями можно было найти подмерзшее, но вполне съедобное яблоко, там же гулял музейный кот фантастических размеров, прямой потомок котов из семьи Достоевских.

В гостиной этого дома Романтический театр Юрия Томошевского из Санкт-Петербурга играл свой спектакль «Достоевский. Монологи» (режиссер-постановщик Юрий Томошевский). Это был настоящий театр слова, обходящийся без театрального света, музыки и даже без декораций (круглый столик и пару стульев «одолжили» из музейной экспозиции). Но более захватывающего действа на этом фестивале не было. Шесть актеров, сменяя друг друга, читали (играли) монологи из разных произведений Достоевского. Моментами пространство дома и пространство спектакля смыкались, и возникало ощущение, что кто-то из персонажей «Монологов» спустился в гостиную со второго этажа, из жилых комнат дома: Неточка Незванова (обаятельная молодая актриса Виктория Зайцева чем-то неуловимо напоминает юную Алису Фрейндлих) — из детской, трудяга и скромница Варенька из «Бедных людей» (Анна Михеева) — из рабочего уголка Анны Григорьевны Достоевской. Был персонаж из страшной прошлой жизни Федора Михайловича — простодушный «убивец» из «Записок из Мертвого дома» (Александр Блинов), был представитель суетного и выморочного далекого Петербурга (Константин Сироткин в колоритном монологе из «Бобка»). В финале (сцена отчаяния и смерти Катерины Ивановны из «Преступления и наказания») по-настоящему поразила актриса Татьяна Морозова: ломкая, тонкая, высокая, рыжая, неспокойная… Она лучше всех выдерживала «крупный план» (на расстоянии вытянутой руки от зрителя) — ни одной фальшивой «ноты», замечательные глаза и руки, настоящее трагическое мироощущение. А в совокупности монологов возникал мир Достоевского (или значительная его часть). Спектакль Юрия Томошевского получил Гран-при фестиваля, а работа Татьяны Морозовой была отмечена специальным дипломом жюри.

А. Турчак (Раскольников) в спектакле Малого театра (Вроцлав).
Фото — архив фестиваля.

Вообще, лучшие спектакли фестиваля отличались не столько режиссерскими аттракционами (они как раз ничем не удивили), сколько доверием к слову писателя, глубиной погружения в него. Малый театр из польского Вроцлава привез «Преступление и наказание» в постановке Станислава Мельского (он же был Мармеладовым). Роли главных героев (Раскольникова, Порфирия Петровича и Сони) играют совсем юные актеры, старшекурсники театрального вуза Адам Турчак, Артур Боченский и Магдалена Горзеленчак. Раскованные молодые европейцы, никогда не бывавшие в России и, как признавались в кулуарах, ехавшие сюда без особой охоты и с некоторой тревогой (старорусская фестивальная атмосфера развеяла все страхи и показала, что театр должен стремиться быть выше любых политических барьеров, это единственный перспективный и просто по-человечески правильный путь). Были опасения: смогут ли юные иностранцы подняться на высоту Достоевского, захватит ли их искусство (спектакль шел без перевода) старорусскую публику? Польское «Преступление…» — спектакль воспоминаний, картинки, возникающие в сознании Раскольникова, отбывающего каторгу. В картинках этих было много вполне европейской экспрессии (одна и та же актриса — Ивона Станкевич — играла Катерину Ивановну и загнанную клячу, избиваемую хозяином; облик, наряд Сони нес внятные приметы ее ремесла; брутальности и пошлости Свидригайлова Дарюса Мая «аккомпанировала» голимая российская попса). Но все же самым важным была внутренняя, духовная трансформация главного героя. И внешняя трансформация актера: в метания своего Раскольникова Адам Турчак погружался, как в бездну, превращаясь из гламурной восходящей кинозвезды (у актера уже вполне успешная кинокарьера) в русского мальчика с вечными вопросами и безумными глазами. Малый театр увез во Вроцлав награды за лучшую режиссуру Станиславу Мельскому и за лучшую мужскую роль Адаму Турчаку.

Всего в афише фестиваля было восемь спектаклей. Большую часть из них вряд ли можно назвать камерными — вполне себе полноформатные постановки. И конечно, для них потребовались иные площадки, чем дом-музей Достоевского. «Настасья Филипповна» по пьесе Николая Климонтовича в постановке Сергея Стеблюка Театра драмы «Творческая мастерская» Республики Карелия из Петрозаводска была сыграна на сцене главного организатора фестиваля — Театра драмы имени Ф. М. Достоевского в Великом Новгороде (там прошел первый фестивальный день, все остальные — в Старой Руссе). Петрозаводский спектакль с внятно обозначенными характерами трех главных персонажей «Идиота» (Настасью Филипповну, Мышкина и Рогожина играли соответственно Виктория Федорова, Дмитрий Максимов и приглашенный петербуржец Владимир Колганов) и до манерности мистическим третьим актом заставил задуматься о праве на существование своеобразных ролевых «копий»: Дмитрий Максимов явно пытался воскресить (воссоздать) Мышкина Смоктуновского, а Владимир Колганов был тенью (весьма энергичной) Владимира Машкова — Рогожина из известного сериала (спектакль карельцев получил приз зрительских симпатий).

В. Федорова (Настасья Филипповна) и Д. Максимов (Мышкин). «Творческая мастерская» (Петрозаводск).
Фото — архив театра.

Другие спектакли «большой формы» (шли они на сцене центра культуры «Русич») демонстрировали разные подходы к прозе Достоевского. Иллюстративно-сентиментальный — в «Белых ночах» Кинешемского драматического театра имени А. Н. Островского (режиссер Наталья Тимофеева). Радикально (и вульгарно) современный: «Преступление и наказание» в Брянском ТЮЗе режиссер Михаил Мамедов попытался решить в стилистике комикса, через череду мелькающих картинок — ярких, одномерных, апеллирующих к основным инстинктам. Герои — знаки и упыри, ни одной тонкости — только крик и истерика. Задача понятна (достучаться до современной подростковой аудитории, говорить на языке близких ей визуальных образов), но только решена она профессионально неряшливо (а комикс требует точности и стильности), а от философского романа Федора Михайловича остались рожки да ножки. Любопытными показались «Бедные люди» Воронежского ТЮЗа по пьесе Валерия Семеновского «Ловелас» в постановке Александра Сидоренко (он же играл Макара Девушкина), в них было немало актерских радостей и тонкостей. А работа Екатерины Пухначевой (ясная, простая и строгая Варенька Доброселова) была отмечена наградой за лучшую женскую роль.

Е. Пухначева (Варвара Доброселова) и А. Сидоренко (Макар Девушкин). Воронежский ТЮЗ.
Фото — архив театра.

Камерность вернулась в спектаклях любителей и будущих профессионалов (в афише фестиваля и им находится место). Студийный камерный театр «Спичка» из Белгорода показал сценическую фантазию режиссера Ксении Ломакиной на тему, которую можно обозначить, пожалуй, так: Мышкин и дети, Мышкин и вечная детскость, детская тема у Достоевского (постановка называется «Искушение идеологией „Идиота“»). В спектакле были попытка (не более) современного танца и актриса редкой индивидуальности — Екатерина Спиридонова, способная быть и Мышкиным, и ребенком, и девушкой Мари из швейцарских страниц «Идиота» (эта актерская работа отмечена дипломом фестиваля). «Театральная мастерская 202» Санкт-Петербургского университета культуры и искусств (в названии, как нетрудно догадаться, отразился номер аудитории) сыграла студенческий спектакль «Кроткая» 19-летнего режиссера Юлии Шишиной, которую занимает тема двойников (в ее постановке две Кротких), спектакль вполне «достоевский».

Двадцать с лишним лет назад (в лихом 1992-м) фестиваль Достоевского в Старой Руссе был инициирован домом-музеем писателя прежде всего для привлечения внимания к этому действительно уникальному месту на берегу Перерытицы. Живя и развиваясь, фестиваль пережил немало трансформаций и перемен, что-то обрел, а что-то и утратил — ту же камерность (для фестивальных отчетов ведь нужны большие цифры). Надо ли возвращать эту домашнюю атмосферу фестивалю-дому, стоит ли его организаторам побороться за присутствие в афише спектаклей по Достоевскому из области высших театральных достижений (Любимова, Додина, Фокина, Козлова), какие мастер-классы, лаборатории, читки, просветительские проекты может вместить фестиваль? Все это обсуждалось на итоговой конференции, и, надо отметить, у ее участников был заинтересованный слушатель и собеседник. Всеволод Чубенко заступил на пост директора академической драмы Великого Новгорода не так давно (до этого был министром культуры Вологодской области, а многие театралы знают Всеволода Васильевича и как незаурядного актера), но успел основательно войти в дела фестиваля Достоевского и явно настроен и на сохранение традиций, и на позитивные перемены.

…Утро в день рождения писателя участники фестиваля провели на поминальной службе в Георгиевском храме — семейной церкви Достоевских (здесь, кстати, сегодня служит сын Александра Галича — отец Григорий). Потом возложили цветы к памятнику Федору Михайловичу, в десяти метрах от которого паслась бурая корова, и долго еще гуляли по Старой Руссе — маленькому и великому городку, которому в будущем году исполнится ровно 1000 лет.