О V Фестивале новых музыкальных проектов «Другие берега» в Новосибирске

«Другие берега» — для многих в первую очередь книга Владимира Набокова, в которой писатель-эмигрант рефлексирует об опыте жизни вне родной страны. Пожалуй, эта ассоциация — с одной стороны, лестная, с другой, не подходящая по духу для фестиваля Новосибирского музыкального театра, который прошел в пятый раз.

Гораздо ближе мысль об устройстве родного для смотра города, Новосибирска. Он разделен на право- и левобережную части, составляющие и цельный город, и различные между собой места. Раньше даже часовой пояс различался — один берег жил на час раньше. Ориентация на единство непохожих, спокойную, полную достоинства манифестацию естественных различий — одна из главных черт детища директора театра Леонида Кипниса.

Сцена из спектакля «Рождественская история».
Фото — архив фестиваля.

Наконец, другие берега — предмет фестиваля, мюзикл. В Новосибирске давно сложилась сильная академическая, филармоническая и оперная, культура. Развивать мюзикл в городе, где имеются свои «гранды», были свои пики и славная история, — как пытаться добраться пешком на противоположный берег через Обь. Амбициозно. При этом посильно. Хлопотно. Можно не дойти. Но если получится — будешь молодец и увидишь что-то новое.

Концептуальной рамки у «Берегов» вроде бы нет. В то же время, попав внутрь, ее, во-первых, слышишь в ежедневных репликах команды, во-вторых, ощущаешь. «Мы просто выбираем лучшее, что есть» — напускная (не)скромность. Но в ней есть сермяжная правда.

Программы «Других берегов», когда фестиваль стал проходить регулярно — с первого до второго смотра прошло больше 10 лет, сейчас стараются держать шаг в два года, — отражают важную для любой индустрии позицию: взгляд профессионалов изнутри на самих себя. В части решений можно угадать налаженные связи театров и людей. В каких-то — желание поймать рыбу покрупнее, оказаться шустрей конкурирующих команд. В каких-то — искреннее любопытство и желание показать непривычный продукт своей, доверенной, уже насмотренной публике. Но все это — выбор людей, которые занимаются мюзиклом в России, развивают его в том числе своими усилиями.

Афиша 2024 года собрала очень разные произведения. От масштабного залихватского «Петра I», блокбастера Петербургской музкомедии, до миниатюрного «Идиота» «Рэп-театра», который берет умением создать магию минимумом средств, обыграть даже собственные небольшие ресурсы.

Тематически программа тоже не едина. Можно ловить отзвуки, гадать: российский мюзикл как литературоцентричный? российский мюзикл как мрачный и серьезный? российский мюзикл как завязанный на характерах персонажей? Но каждая попытка будет редуцировать выбранные постановки.

Сцена из спектакля «Идиот».
Фото — архив фестиваля.

Точнее всего было бы сказать, что «Другие берега» демонстрируют, каким можно увидеть российский мюзикл в 2024 году, если смотреть на него глазами людей, которым важно зафиксировать состояние поля, а не приукрасить его или сделать приятным. Российский мюзикл — разный. Однако в нем можно найти магистральные течения. Например — российский мюзикл как пространство осмысления истории.

Две ключевые позиции любого смотра — открытие и закрытие — и собственная свежая премьера Новосибирского музыкального ближе всего именно к этому разделу.

Перепеть единый учебник

Фееричным «Петром I» Юрия Александрова фестиваль открылся. По-петербургски замкнутыми «Декабристами» Кирилла Стрежнева завершился. Даже только эти две вещи уже демонстрировали бы достаточно разные подходы к сюжетам на основе реальных и переломных для страны событий. К ударному дуэту присоединился «Солнечный удар» — и это третий метод работы с историей в поле мюзикла.

Оптику «Петра», «Декабристов» и «Удара» можно характеризовать как парадную, личную и травмоцентричную соответственно. Внимание двух из трех произведений приковано к значимым для российской истории периодам: коренным переменам, из-за или благодаря которым Русь стала Россией, встала на европейский путь развития, и неудавшемуся перевороту, который хотел совершить выбравшийся во время наполеоновских войн в ту самую Европу привилегированный класс, который осознал, что устройство государства можно бы и улучшить. Уложить в три часа все правление — а то и всю жизнь — императора-реформатора, то ли прогрессиста, то ли безрассудного тирана, так же сложно, как и кратко рассказать о разнице всех декабристских объединений и даже ключевых фигурах восстания, их мотивах вклиниться в ход событий и переменить государственный строй. «Солнечный удар» и вовсе охватывает период с 1905-го, Кровавого воскресенья, до ранних 1920-х, стык нескольких систем — умирающего самодержавия, Временного правительства, белых, красных, — которые сменяли друг друга на одной территории.

Сцена из спектакля «Петр I».
Фото — архив фестиваля.

Константин Рубинский, либреттист «Петра», выпрямляет историю. Сохраняется непростая, с серой моралью фигура императора. Однако окружение Петра низведено до фигур, написанных одной краской. Перипетии из учебника становятся намного понятнее. На спектакль можно с чистой совестью привести школьников. Тут кроется и слабость. Противостоящий картонным злодеям и поддерживаемый такими же картонными союзниками, великий Петр держится на актерской харизме Ивана Ожогина и Кирилла Гордеева. Спектакль Александрова зрелищен, но едва ли заставляет заинтересоваться самим ходом истории — а не для этого ли ее актуализируют?

Иначе устроены «Декабристы». У мюзикла Евгения Загота есть две главные версии. Мировая премьера в Екатеринбурге, которую поставил ныне покойный Кирилл Стрежнев, многолетний главный режиссер Свердловской музкомедии, и во всех смыслах сибирский вариант, который выпустил в Иркутском музыкальном театре Филипп Разенков. К «Другим берегам» причалила екатеринбургская постановка. Она составила резкий контраст парадному, блестящему, как гранитные набережные Невы у Зимнего дворца, «Петру».

Стрежнев воссоздал на сцене место бунта, Петербург — но скорее тот, который мы встречаем у Гоголя. Подавляющий людей своим масштабом. Клаустрофобичный. Суетливый и равнодушный. Сценограф Игорь Нежный запер героев в роскошно декорированных классицистских каменных мешках. Стрежнев совместно с хореографом Сергеем Смирновым заполнил их массовкой, которая дергается, как нелепые шарнирные куклы, и поместил в это невыносимое окружение тонких, сложных, неоднозначных Трубецкого, Каховского, Рылеева, Пестеля, их несчастные семьи. Восстание декабристов подано через подробности частной жизни. Каждого героя мы видим через увеличительное стекло сочувствия. Николая I любовно подавляла мать. Несостоявшийся диктатор Трубецкой мучился от формализма армейской жизни, имитации сознательной деятельности и поэтому захотел перемен. Каховский полыхал от того, насколько он не равен соратникам, и был готов на любые шаги, лишь бы достичь величия. «Декабристы» не рассказывают о ключевых требованиях Северного и Южного обществ, оставляют много исторических лакун — но рисуют главных героев так объемно, сложно и цепляюще, что гораздо скорее побуждают открыть книги и узнать, что это были за люди, чего они хотели, почему о них сочинили целый мюзикл.

Сцена из спектакля «Декабристы».
Фото — архив фестиваля.

Наконец, «Солнечный удар» — пример того, как авторы либретто могут включить историю в любой контекст. Одноименная вещь Ивана Бунина — болезненная, проникнутая ностальгией и многими запутанными чувствами, но все же зарисовка о внезапной страсти. Любовная вещица. Нонна Кротова, которая ответственна за сюжет постановки, сделала довольно простую вещь: проверила, к какому примерно году относится действие, и решила, что действующие лица не могли существовать в вакууме. Она обрастила бунинский сюжет фактурой. Елена Сокольская, главная героиня, обзавелась трагической историей сиротства, вполне в духе бурных перемен 1900–1920-х годов. Ее родители отправились подавать прошение в составе мирной демонстрации в Кровавое воскресенье и не вернулись. Оказались в числе расстрелянных. Девочка выросла с бабушкой и попала в лапы новой власти, стала шпионкой. Штабс-капитан Азаров, стихийный любовный интерес Елены, плыл на пароходе на юг с тайными бумагами Белой армии. Свел Азарова и Елену не случай, а задание от комиссара, «страшного человека», который заправляет всем в городе: Сокольская должна украсть у штабс-капитана документы и доставить их красным. Лихорадочная любовь, тот самый «солнечный удар» настиг героев не сам по себе, а как следствие длящегося стресса, наследие нечистой совести и многочисленных скелетов в шкафу из прошлого.

Кротова изменила сюжет Бунина почти до неузнаваемости, оставила от него только канву — двое незнакомцев в путешествии вдруг решают предаться страсти. И в то же время «Солнечный удар» — это пример, как можно через реальную фактуру найти ответы на вопросы, которые ставит довольно абстрактное произведение. Кротова добавила множество новых второстепенных персонажей. Все еще великая оперная прима, которую, вероятно, скоро снесет вихрь нового порядка. Вроде бы бенефициар нового режима — бойкая певица варьете, которая ненавидит необходимость придумывать, каким может быть легкий жанр для сознательных пролетариев. Нелепый, неловкий, затюканный и в то же время оборотистый импресарио, который готов испытать судьбу и сам стать артистом. Эти пусть и бегло очерченные судьбы, фон для ключевых сюжетных событий, делают мир новосибирского «Солнечного удара» живым, добавляют краски и достоверность. Хозяева форума демонстрируют, что история на музыкальной сцене сегодня как никогда нужна — и она может быть не только инструментом создания «датского» спектакля, но и материалом, который обогащает любой источник, помогает ответить, зачем нам сегодня снова обращаться к его первоисточнику и что в нем искать.

Сцена из спектакля «Солнечный удар».
Фото — архив фестиваля.

Полная программа фестиваля
«Петр I» Фрэнка Уайлдхорна, режиссер Юрий Александров, Санкт-Петербургский театр музыкальной комедии;
«Идиот» по мотивам романа Федора Достоевского, «Рэп-театр», Москва;
«Солнечный удар» Ульяны Стратонитской, режиссер Леонид Алимов, Новосибирский музыкальный театр;
«Человек, который смеется» по мотивам романа Виктора Гюго, Creative lab STAIRWAY, театр «Лестница», Москва;
«Рождественская история» Андрея Рубцова по мотивам рассказа Чарльза Диккенса, режиссер Алексей Франдетти, Театр кукол имени С. В. Образцова, Москва;
«Реверс», режиссеры Андрей Кольцов и Ирина Дрожжина, хореограф Дебра Браун (Канада), Театр мюзикла, Москва;
«Декабристы» Евгения Загота, режиссер Кирилл Стрежнев, Свердловский государственный академический театр музыкальной комедии.