«Сайгон».
Театральная компания Les Hommes Approximatifs (Валанс, Франция / Хошимин, Вьетнам) в рамках Театральной олимпиады.
Режиссер Каролин Нгуен, соавтор Клер Калви, драматургия Жереми Шайдлера и Манон Уормс, сценография Алис Дюшанж.

Сайгон, столица Французского Индокитая и государства Вьетнам, давно исчез с карты мира. Воспоминания о нем живут в кафе «Сайгон», месте действия спектакля Каролин Нгуен, в 2017 году представленного в основной программе Авиньонского фестиваля, объехавшего затем полмира и недавно показанного в Петербурге в рамках Театральной олимпиады. В кафе на парижской авеню де Шуази встречаются вьетнамские эмигранты, чтобы разделить горечь ностальгии и поговорить на своем языке, иногда заходят сюда и французы, прошлое которых связано с колониальным Вьетнамом. Начавшись в Париже, действие затем переносит нас в Сайгон 1956 года, когда последние французы покидали страну, и возвращает в финале в 1996 год, ознаменованный разрешением вьетнамским эмигрантам вернуться на родину.

«Сайгон» — удивительно нежный спектакль. Политические катаклизмы клокочут где-то там, в большом мире за стенами кафе, а все его посетители — чудесные, тонко чувствующие люди, разве что порой заблуждающиеся, попавшие в мясорубку XX века.

Повествование идет от имени юной Лам (Тхитхань Тхуто), племянницы и неизменной помощницы хозяйки кафе Мари-Антуанетт (Ань Чан Нгиа). «Эту историю невозможно рассказать без слез», — звучит в финале спектакля авторский текст. В современном мире, обветренном историческими передрягами, хороший вкус предписывает стыдиться собственной чувствительности, и для своего сентиментального рассказа Нгуен выбирает из стилистической палитры приемы одного из «низких» жанров — дневного телесериала. По его законам разворачивается повествование.

Сцена из спектакля.
Фото предоставлено пресс службой Театральной олимпиады/Интерпресс.

На сцене параллельно развиваются несколько мелодраматических сюжетных линий. Влюбленная пара — француз Эдуар (Дан Артю) и Лин (Tхи Митяу Нгуен) — непростыми путями приходит к решению об отъезде во Францию и о свадьбе, на которую так и не являются родители и родственники Эдуара. Возлюбленная Хао (Хоанг Шон Ле) Май (Тхи Чук Лихуинь) не разделяет его взглядов и остается во Вьетнаме, в то время как он уезжает во Францию, надеясь на скорое возвращение. Хозяйка кафе Мари-Антуанетт надеется разыскать своего без вести пропавшего во Франции сына.

Из стилистики мелодраматического телесериала — «благородные» недуги героев, временные потери памяти у состарившейся Лин (Tхи Митяу Нгуен) и временные же потери зрения у француженки Сесиль (Аделин Гийо). Из эстетики сериала — гиперреалистичная декорация. Сценограф Алис Дюшанж выстраивает в широкой и низкой («широкоформатной») сценической коробке целое типичное азиатское кафе с полностью функциональной кухней слева, залом с металлическими столиками по центру и иллюминированной эстрадой для караоке справа. По ходу действия на эту эстраду будут подниматься герои, чтобы спеть чувствительнейшие вьетнамские и французские шлягеры. На кухне неутомимо трудятся над приготовлением вьетнамских блюд Мари-Антуанетт и Лам, и запахи национальной кухни щекочут ноздри зрителей, обогащая спектакль дополнительным измерением.

«Ты, маленький цветочек лотоса», — саркастично бросает мадам Готье (Каролин Арруа) в адрес Май, а тем временем все кафе через цвет предстает исполинским символом Вьетнама: свежий светло-изумрудный тон кафеля на стенах зала придает ему сходство с листьями лотоса, а подсвеченная лиловыми гирляндами эстрада становится роскошным цветком.

Сцена из спектакля.
Фото предоставлено пресс службой Театральной олимпиады/Интерпресс.

Безусловно, история колониального французского прошлого полна темных страниц, и это обозначено в спектакле. Но хочется сказать и о другой стороне отношений Франции и Вьетнама, показанной в «Сайгоне»: это и история несчастной любви. Не только политические и социальные перипетии гнали вьетнамских эмигрантов во Францию, но и очарованность ею и ее культурой. Мало кто во всем мире может устоять перед обаянием этой страны. Уже поразительное имя хозяйки кафе вьетнамки Мари-Антуанетт говорит о многом. А в стремлении Лин к французской культуре и языку — любовь не только к Эдуару, но и к его стране. Ах, сколько чувства вкладывает она в рассказ о своих успехах в изучении французского, освоенных прошедшем составном времени и невероятном наклонении subjonctif — учившие французский должны ее понять. К сожалению, любовь эта остается во многом безответной, и белые надувные шарики на свадьбе Лин и Эдуара так и не взмывают ввысь, а печально лежат на полу под ногами героев.

Однако спектакль не раздает однозначных оценок. Одна из немногих героинь французского происхождения — Сесиль, единственная гостья на свадьбе, встретив Хао в бедственном положении, предлагает приютить его у себя. Другая француженка — мадам Готье (Каролин Арруа), жена высокопоставленного чиновника в Сайгоне, вначале вроде бы выступающая на стороне чванливых колониалистов, затем раздобывает сведения об исчезнувшем сыне Мари-Антуанетт. Об этой героине хочется сказать особо.

В манере Луизы Готье держаться, говорить, ее кратких пояснениях о портовом Марселе и Бержераке, славящемся изысканными винами, — вся Франция, потому и роль мадам Готье в истории посетителей «Сайгона» укрупняется до отношений народов. Сцена, в которой она рассказывает Мари-Антуанетт о гибели ее сына от бомбы союзников на чужой для вьетнамца Второй мировой войне, — одна из сильнейших в спектакле. Мари-Антуанетт не может разобрать трагические новости на французском, и переводить вынуждена Лам. Горе Мари-Антуанетт заполняет собой сцену, по логике мелодрамы его выходят разделить все участники спектакля. В этой сцене — верхушка айсберга темы «трудностей перевода», развитой в этом двуязычном франко-вьетнамском спектакле, которая, к огромному сожалению, остается недоступной для зрителей, не владеющих французским языком на достаточном уровне.

Сцена из спектакля.
Фото предоставлено пресс службой Театральной олимпиады/Интерпресс.

Законы мелодраматического сериала предписывают хеппи-энд, логика развития истории добавляет в финал горечь. В 1996 году постаревший Хао (Хьеп Чан Нгиа) прибывает в Хошимин, бывший когда-то Сайгоном. Среди новой задиристой вьетнамской молодежи он встречает то ли внучку своей Май, то ли ее саму, не узнающую былого возлюбленного и каким-то чудом сохранившую молодость. Хао для местной молодежи — «вьеткьеу», вьетнамец-иностранец, говорящий на непонятном языке, чужак как во Франции, так и во Вьетнаме. После нескольких неудачных попыток ему удается прийти к согласию с дерзкой юной Май, но в страну, покинутую эмигрантами, невозможно вернуться, ее нет на карте, она осталась лишь в воспоминаниях. И в парижском кафе «Сайгон», где удивительным образом не стареют Мари-Антуанетт и Лам. Гости собираются на день рождения Мари-Антуанетт, та, принарядившись к празднику, как всегда, хлопочет вокруг столиков, а Лам, ее французский слух и голос, поет в караоке нежнейший вальс: «Je vivrai pour nous deux»… «Я буду жить за нас двоих».