«Он в Аргентине». Л. Петрушевская
МХТ им. А. Чехова
Режиссер — Дмитрий Брусникин
Художники — Алексей Порай-Кошиц, Екатерина Кузнецова

В Петербурге МХТ им. Чехова показал «Он в Аргентине», одну из главных ролей в котором играет Роза Хайруллина. «Он в Аргентине», по моему, из тех спектаклей, которые МХТ обычно вывозит в провинцию — «экономный» по части режиссуры, актерский дуэт. Но дуэт с очень непростой судьбой. Когда-то эту пьесу Петрушевской начинали репетировать две большие актрисы Ия Саввина и Наталья Тенякова. Возобновили, спустя время, Роза Хайруллина и Марина Голуб. До зрителя спектакль дошел с Розой Хайруллиной и Юлией Чебаковой.

Две ни в чем не похожие друг на друга женщины — сестра-хозяйка Нина и старая актриса Диана на всеми уже покинутой глубокой осенью базе отдыха «Актер». Сиротливый дощатый быт, в котором много банок с маринадами. Долгие пароходные гудки в тумане — как рев архангельских труб. Интрига сохраняется до конца: только ближе к финалу мы узнаем, почему Диана «окопалась» на этом острове, зачем приплывает к ней Нина и почему так упряма в своих попытках накормить свою визави прокисшим винегретом. Женщины оказываются в прошлом повязаны любовью к одному мужчине — покойному мужу Дианы. Рвущийся беккетовский диалог выливается в историю непростых женских судеб.

Роза Хайруллина (Диана) и Юлия Чебакова (Нина)
Фото — Е. Цветкова.

Роза Хайруллина играет свою героиню мимо текста, мимо логики, мимо бабьего, усугубляет коммуникационный разрыв и выходит в какое-то другое измерение. Здесь нет человека из артистической среды (подобного рода роли всегда чреваты набором банальных штампов богемности). Возникает не столько человеческое существо, характер, женщина, а феномен. Нечто, не совместимое с жизнью. По крайней мере, жизнью на Земле. Игрой это, вообще, назвать тоже сложно. Хайруллина просто существует, не подыскивая каких бы то ни было оправданий словам и поступкам своей героини.

Быстрая поступь, быстрые черные глаза на пергаментном, по-индейски непроницаемом лице, упругая и вместе с тем бескостная пластика. «Вещь в себе», она не чувствует, а подает знаки: положила голову на плечо (жалость), покачнулась (опьянение), сделала странный скользящий поворот телом (артистизм). И очень смешной момент: занюхивает водку (которую таки насильно вливает в нее Нина) розой, которую всюду таскает за собой в жестянке. Занюхивает заправски, словно никогда в жизни и не принимала вовнутрь ничего более материального.

Роза Хайруллина (Диана) и Юлия Чебакова (Нина)
Фото — Е. Цветкова.

И вместе с тем она талантливый манипулятор, такой, какими обычно бывают дети. Для нее все слишком легко, слишком понятно, как «включить», и как «выключить» эту Нину. Именно как ребенка, то уговаривая, то угрожая, Нина уговаривает ее поесть. И, конечно, Диана немного дуркует. Даже тогда, когда рассказывает про бросивших ее дочь и внука, сбежавших от каких-то бандитов, которым внук что-то задолжал, и которые теперь якобы преследуют Диану, чтобы пытать раскаленным утюгом. История звучит как враки, специально сымпровизированные для наивной Нины по лекалам телевизионного мыловарения. Из всех рассказов Дианы, может быть, самый правдивый тот, что про «хоровое» оперное братство, не дававшее упасть, поддержавшее плечом умершую прямо на сцене артистку всю сцену бала в «Травиате».

Мы так и не узнаем, есть ли у Дианы дочь и внук. Зато мы точно знаем, что Диане нужно покинуть этот мир, и сквозную тему органической несовместимости с ним она протягивает через спектакль. Живым воплощением этого мира могла бы стать Марина Голуб. Заменившая ее (и обрекшая себя на сопоставления) Юлия Чебакова, озабочена, как мне показалось, больше тем, чтобы оправдать собственное присутствие в чуждой для себя роли. Стать высокой, хорошо сложенной, ухоженной актрисы не спрячешь ни толстыми рейтузами, ни ватником. И дело не столько не в том, что трудно поверить, будто так может выглядеть женщина, на плечах которой мешки с картошкой, две семьи и банда престарелых актеров, а в том, что актриса пытается привязать к себе героиню с помощью грубоватых ухваток «женщины из народа». В сущности, я плохо представляю себе Голуб как актрису. Возможно, она играла бы репризно, через зал, но мне кажется, что в контрастном дуэте открытой, «своей в доску» Голуб и герметичной Хайруллиной был заложен свой особый смысл, выходящий за рамки банальных социальных оппозиций. Энергия жалости и разрушения Нины-Голуб, возможно, и служила тем топливом, которое и давало возможность Диане-Хайруллиной покинуть этот мир. Поскольку на материале пьесы Петрушевской Хайруллина воплощает тему Маленького принца, упорно пытающего своего «летчика», чтобы тот отправил его на родную планету.