«Непокой».
Новая сцена Александринского театра и компания ART лифт, в рамках фестиваля «Новая Х».
Хореограф Ксения Михеева, музыка Ильи Лагутенко, танцдраматург Катя Ганюшина, медиахудожник Алена Осипова, художник по свету Антон Демидов.

Сцена из спектакля.
Фото — архив фестиваля.

Хореограф Ксения Михеева постоянно меняет свои спектакли, причем порой кардинально. Ей, должно быть, кажется, что она их улучшает, но наряду с прогрессом случается и регресс. Трудно забыть, в каком виде четыре года назад приехала на «Золотую Маску» сотворенная годом раньше михеевская «Гроза»: спектакль, на премьере бывший практически безупречным и вызывавший восторженный вопль «да! да! современный танец может и это!», в Москве был самой хореографиней изуродован так, что друзья и знакомые членов экспертного совета отлавливали экспертов поодиночке и, слегка встряхивая, спрашивали: «И где у вас были глаза?!» Зато поставленная в 2022-м одноактовка «Место, которого еще не было», на премьере распадавшаяся на ошметки движений и утомлявшая, как провинциальная дискотека, через год на «масочном» показе была упругой, внятной, бескомпромиссной и чертовски хорошо станцованной. («Маску» этой весной и получила.) Были и еще случаи, и еще — поэтому текст про каждую новую постановку Михеевой становится не констатацией появления на свет более или менее стабильного спектакля, но строкой в летописи: показали вот то-то вот тогда-то. В следующий раз под тем же названием может быть сыгран совсем другой танцспектакль. В десять раз лучше или в пять раз хуже — это уж как повезет.

Сцена из спектакля.
Фото — архив фестиваля.

«Непокой» Михеева посвятила теме искусственного интеллекта и взаимодействия его с человеком. Искусственным интеллектом стала она сама. Интеллект этот выглядит как хрупкая танцовщица в «голом» трико с массивным мотоциклетным шлемом на голове. Легендарное уже техническое оснащение Новой сцены создает возможности для массированной атаки спецэффектов на мозг зрителя: в проекции нам крупным планом явлены то дактилоскопический рисунок, то отпечаток ступни, то неразборчивый видеогул (чаще всего); из шлема девушки сияет огонечком транслирующая картинку камера; поднимаются и опускаются штанкеты, старательно работают лазеры. Общее впечатление — глобальной свалки информации, из которой должно вылупиться нечто имеющее ценность. Музыка практически не имеет своего «голоса» (несмотря на громкое имя анонсированного автора), она кажется не специально созданным произведением, а вынутыми из глобального потока отголосками популярных мелодий. В движении также все напоминает все: «бездушный» интеллект в первых шагах напоминает механическое создание из древнего фильма «Его звали Роберт», затем обретая живость Электроника. В ансамбле (вокруг героини вьются, ее «изучают», с ней пытаются взаимодействовать четыре танцовщика и одна танцовщица) вдруг возникает летучая цитата из баланчинских «Рубинов» (того эпизода, где танцовщики будто принудительно разворачивают балерину в те позы, что предусмотрены рисунком) — и так же быстро растворяется.

Сцена из спектакля.
Фото — Дмитрий Скареднов.

Что важно с точки зрения «содержания»: зафиксирована разность отношения к ИИ «продвинутых» ученых людей и широких народных масс (ну, широта ограничена, разумеется, пользователями интернета). Вот эта вступающая в контакт с главной героиней пятерка явно испытывает самые разные чувства — от сдерживаемого опасения до слегка пугающего властного энтузиазма (типа: что мы прикажем, то оно и сделает). Разные мотивации, разные (в деталях) пластические языки, проявленность личностей (и потому необходимо назвать имена всех артистов пятерки: Лиза Шульгина, Ярослав Дидин, Сергей Липовский, Никита Маркелов, Станислав Пономарев). Но Михеева, обычно работающая с небольшими ансамблями, в этом спектакле нарушает свое правило и задействует «кордебалет».

Сцена из спектакля.
Фото — Дмитрий Скареднов.

Полтора десятка бодрых девиц, вовсе не указанных в программке (кто это: ученицы какой-то студии? просто энтузиастки, пришедшие по объявлению?), составляют восторженный фон истории. То есть это ИИ может учиться, выстраивать все более сложную траекторию, подчиняться «ученым» или двигаться паралельно им (никакого бунта! но — отчетливое намерение неучастия). «Ученые» — приглядываться к диковинке, владеть и не владеть ею, осторожничать и намеренно пластически грубить. «Кордебалет», «широкие народные массы», существуют в постоянном радостном воодушевлении, стараясь криво-косо копировать движения ИИ и восторгаясь достижениями науки, которые точно приведут к изготовлению чего-нибудь полезного в практической жизни. На самом деле этот «кордебалет» — самая пугающая составляющая спектакля. Потому что Михеева еще, кажется, не решила сама, чего ждать от ИИ, и в «Непокое» пытается делать первые зарисовки встречи. А вот общественность уже ликует. Что ж, все мы знаем: ликующая общественность — одна из самых страшных штук на планете.