19 января не стало Светланы Васильевны Яневской, заслуженного работника культуры России, драматурга, театрального критика, автора книжной серии «Мастера сцены», заведующей музейным отделом Омского академического театра драмы.

Очень трудно и, признаюсь, даже неприятно переводить свои воспоминания о дорогом тебе человеке в окончательно свершившееся прошедшее время.

В свое время от одной из великих старух Омской драмы Надежды Владимировны Надеждиной я услышал тогда показавшуюся мне странной фразу: «Почему меня никто ни о чем не спрашивает?! Я же столько помню!..» Что тогда могло интересовать в чьем-то прошлом молодого артиста?

Фото — архив Омского театра драмы.

Сейчас, осознавая потихоньку размеры пустоты, которые вдруг открыл уход Светланы Васильевны, с тихим ужасом я понимаю, что не спросил у нее и тысячной доли того, что должен был. Тут есть доля и ее вины. Она умудрялась создавать впечатление, что была и будет всегда: вечно куда-то устремленная, что-то делающая, пишущая, ищущая, о чем-то волнующаяся. Дозвониться до нее всегда было проблематично: то она работала над новой книгой, то пропадала где-то в архивах. Зато если она мне звонила, то никаких сюсюканий вроде «Привет, не отвлекаю?», а сразу с места в карьер: «Слушай-ка, я тут одну штуку затеяла…» или «Знаешь, что? Я тут подумала: а почему бы тебе…». И никакие твои причины, никакие твои позиции не помогали избавиться от тисков этих с виду мягких женских, но железных рук. И я делал программы, писал какие-то тексты, которые она использовала в своих книгах о наших актерах, ставил вечера для ее Концертного салона «Ретро».

С ней легко было шутить, с ней приятно было дискутировать. Она слушала внимательно и терпеливо, уточняла какие-то детали в твоем мнении, а потом мягко, но неуклонно выдавала свое. Она умела слушать и слышать, умела уважать и твое мнение, и самого тебя. Мне был лестен факт уважения Светланы Васильевны, теперь он мне дорог, ибо бесед с ней уже не предвидится, поспорить и перекинуться шутками не удастся.

Она вся оттуда, из «золотой эпохи» Омской драмы, где царили Киржнер, Ханжаров, Теплов, Щеголев, Чонишвили, Каширин, Псарева, Ожигова, Хайкин… Она была пропитана этим временем, этим духом, воспитана этими людьми, заряжена этой энергией. Она — Хранитель нашей памяти, может быть, единственный, кто понимал ценность этого сокровища и что с ним нужно делать, как обращаться. Мало кто сегодня так умеет уважать актера. Любить еще кто-то умеет, а вот уважать — мало кто. Она знала цену таланту, вкусу и человеческому достоинству. Почему-то женщинам не присваивают рыцарских званий, но Светлана Васильевна была, есть и будет Рыцарем Театра, беззаветно и даже фанатично преданным ему, не мыслящим без него ни секунды своей жизни. Она с великим достоинством сумела скрыть свою болезнь, ее жалобы на усталость и недомогания чаще всего казались обычным женским кокетством, мы даже пикировались с ней на эту тему, чуть до скандала не дошло. Сейчас я могу себя оправдать только тем, что не верил в какие-то ее болезни: да, немолода, но энергична, устремлена до запредельности, потрясающе работоспособна — еще бы: книга за книгой, выставка за выставкой. И тут вдруг!..

Фото — архив Омского театра драмы.

Я давно понял, что все в этой жизни надо делать вовремя: говорить хорошие слова надо вовремя, а не по поводу, держать за руку надо вовремя, спрашивать вовремя. Понял головой, научиться этому пока не сумел. Все время опаздываю. А она успела многое. Учись, пацан!

Если Там что-то есть, а в это очень хочется верить, я уверен, Светлана Васильевна не станет пребывать на одном месте, она и Там будет работать над историей Того места, будет интересоваться всем, что попадется ей на глаза. Сегодня, в день похорон, ударил мороз, как будто привет от нее: «Не стойте на месте! Ленивые в историю не попадают, в памяти остаются только действующие лица!»

Прощайте, Хранитель нашей памяти, наш добрый Домовой Светлана Васильевна, и простите! Я еще задам Вам уйму вопросов. Ваш Олег Теплоухов.