Ушла из жизни Народная артистка России, почетный гражданин Южно-Сахалинска Клара Кисенкова. Всю свою жизнь Клара Константиновна посвятила служению островному театру. Ее творческий путь насчитывает 57 лет служения Мельпомене, более 300 ролей и огромное количество профессиональных наград…

Когда мы познакомились с Кларой Константиновной, я был очень молодой режиссер и страшно стеснялся себя, невероятно робел: вот перед тобой небожитель, народная артистка РСФР, вдвое больше лет отдавшая театру, чем ты сам прожил. Робел, хотел соответствовать, умничал. Боялся осуждения или разочарования. Но как только начинаешь с ней репетировать — все по-другому. Молодая, ищущая, открытая, смелая до чертиков, не у каждого студента есть такая смелость. Способная ворваться в любую чуждую, незнакомую ей затею.

Однажды, помню, ее позвали президентом какого-то важного фестиваля с почестями, важностью, вниманием и прочим, а она отказывается и просится участвовать в сборе информации для вербатима, с тяжелыми переездами по Сахалинской области, с поселками, в которых не всегда есть гостиница, пылью дороги… Говорит: ничего про это ваше вот-это-современное не понимаю — но любопытно. Ей за столько лет в театре — любопытно! И в этом она была совершенная студентка, девчонка без опыта, в этом своем любопытстве и открытости ко всему и ко всем: к новому, к новым людям, к новому языку, к новым партнерам. Столько лет детского любопытства. Думаю и надеюсь, уверен — ей и сейчас все любопытно. Как никому…

Я редко слышал, чтобы за глаза ее кто-то называл по имени-отчеству. Называли в основном Клара. Потому что она такая была одна — Клара. И, думаю, до конца жизни, если буду слышать это редкое имя — всегда буду вспоминать ее — Клару Константиновну Кисенкову.

В 2009 году была самая первая лаборатория на Сахалине. Как сейчас помню, Лоевский собрал какой-то небывалый состав — Вячеслав Всеволодович Кокорин, Марат Гацалов, Андрей Корионов и я. Артисты поначалу встретили нас достаточно напряженно. Мне худрук сказал: «Тебе в эскиз отдаю нашу народную. Я с ней не справляюсь, ты учти — она сложная».

Во время первой репетиции я, объясняя что-то актерам, брякнул что-то нецензурное. Клара Константиновна внимательно посмотрела на меня и внятно произнесла: «Не надо так». — «Что не надо?» — «Слов таких говорить не надо». В курилке спросил у кого-то из актеров, почему она так не любит ненормативную лексику. «Да она сама по жизни ругается, — сказали актеры, — просто в театре этого не выносит».

Ну а через несколько дней был показ. И я увидел Клару Константиновну в деле. За несколько дней она практически выучила текст — читать с листов на сцене для нее было делом несерьезным. Начался показ. И она каким-то совершенно привычным движением взяла внимание публики, которая, не отрываясь, ловила каждое ее движение. Клара Константиновна управляла залом настолько уверенно и легко, что сразу стало понятно — она какая-то совершенно невероятная актриса.

Моисей Филиппович Василиади, легендарный артист Омской драмы, работал на Сахалине в 70-е и сейчас рассказывает, что помнит ее именно такой — яркой, громкой, с зашкаливающим темпераментом, заполняющей собой все пространство сцены и зала.

Она — народная с огромным опытом спектаклей, я — пацан, четыре года после института. Но, наверное, это был первый случай в моей режиссерской практике, когда вдруг, через огромное количество лет и колоссальную разницу в театральном опыте, случилось какое-то очень серьезное профессиональное и человеческое доверие. «Не знаю, Митя, какой вы режиссер, но педагог вы хороший», — сказала мне после лаборатории Клара Константиновна. Она всегда называла меня на вы.

Потом из нашего эскиза вырос спектакль, потом еще раз приезжал делать ввод. Я уже не очень помню эти репетиции, помню только какое-то очень теплое и очень светлое чувство, оставшееся от работы. И помню Клару Константиновну, которая всегда приходила на репетиции с улыбкой. И какой-то бесконечный и очень теплый юмор, с которым мы репетировали «Остров Рикоту».

Потом Паша Зобнин ставил там мою пьесу «Прекрасное Далеко», и как все рассказывают, Клара Константиновна очень обрадовалась, узнав, что эту пьесу написал я. И когда мне прислали запись… я не знаю, как много видел я разных хороших актерских работ в спектаклях по этой пьесе, но ее тетю Таню забыть не могу до сих пор. Какая-то чудесная интеллигентность в каждом слове, в каждом жесте. Так тонко эту роль не играл никто.
Мы больше не встречались, но каждый раз, когда кто-то из сахалинских приезжал из Питера, Клара спрашивала: «Как там мой мальчик?» И этот вопрос был какой-то константой. «Привет Кларе Константиновне». — «От нее тоже тебе привет. Она тебя очень любит».

Так было и в этом августе. «Клара сильно болеет», — сказала актриса Наташа Красилова, ненадолго прилетевшая с Сахалина в Питер. «Давай я письмо ей напишу», — сказал я. Но написать не успел. Наташа улетела. «Ладно, в следующий раз напишу», — подумал я. Наверное, сейчас сижу и пишу что-то вроде письма Кларе Константиновне. Только она его уже не прочитает.

Несколько лет назад худрук Чехов-центра предложил что-то поставить на Клару. Но сначала графики не совпали, а потом Клара Константиновна стала себя хуже чувствовать. И не случилось этого спектакля. Но знаю точно, что если там, где Вы сейчас, есть театр, то Вы точно в нем работаете. Значит, возможно когда-нибудь еще поработаем. Если, конечно, удастся прожить оставшееся время так же достойно, как прожили его Вы.

Клара Константиновна Кисенкова. По условиям мне нужно было сделать спектакль с женской половиной труппы. А мужскую забирал Антон Безъязыков. Я выбрал «Лисистрату». И решил задействовать всех актрис театра. Решить-то решил. Вроде, действующих лиц там много, а ролей — нет. Первая неделя была прекрасная — все ходят, слушают, активно обсуждают. А потом женщины начали делить роли. Когда студенты — все легко: говоришь — они делают. А тут народная артистка, Клара Константиновна. Она приходит на репетиции, а у меня для нее ничего нет. Потому что, по сюжету Аристофана, женщины Греции сговорились и отказали мужьям в личной жизни до тех пор, пока те не прекратят войну. Ей уже за 70 лет, и мне, надо сказать, эта угроза не так страшна. Впрямую не решился, намекнул… Но она сыграла так, что вопрос отпал. Мучила художника, объясняя, какую часть руки она может обнажить, а какую нет — граница проходила где-то около локтя. Сомневаюсь, что греческие гетеры носили колготки в крупную сетку, но тут и они пошли в ход, это ж театр: красивый ты или нет, молодой или уже в возрасте — все можно сыграть. Так бывает. Боялся, что хмыкнет и уйдет. А оказалась самым моим большим соавтором. Но она, наверное, потому и была народная — любила театр и любила играть. Начали сочинять и все придумали. Брали разные тексты. Соединяли. И как только в роли появлялись слова, Клара Константиновна их сразу присваивала. На репетицию приходила всегда с собственным разбором. Каждое слово было для себя объяснено и сыграно. Наверное, это и есть черта большого артиста: не может выйти на сцену, предварительно все не разобрав и не придумав. Это бывает сложно для режиссера — когда разборы не совпадают, но зато интересно. Поэтому и любили Клару Константинову молодые режиссеры: с ней было интересно.

Дорогая, любимая Клара Константиновна…

Уникальная актриса, главный человек Сахалинского Чехов-центра, его символ и ориентир.

Мне очень повезло — я попал на Сахалин после моего друга и коллеги Мити Егорова, который сахалинскую многолетнюю стену пробивал своим личным лбом — и сделал это очень удачно. Кларе Константиновне достаточно было назвать имя Мити, чтобы стать для нее сразу же родным человеком. Работать с ней было счастьем.

Но это не все.

В Чехов-центре были и другие спектакли. И они произвели на меня ошеломляющее впечатление.

Если я назову эти спектакли, все вытаращат глаза. Ибо уже сами названия — за гранью добра и зла.

Когда-то я ставил «Таланты и поклонники» Островского — и в связи с этим изучал провинциальный театр конца XIX века. Читал про великих актеров и актрис, которые играли свои звездные роли в любом захолустье — режиссеров-то в те времена еще не было.

И вот я смотрю отвратительнейший, бездарнейший спектакль, где главную роль играет Клара Константиновна. И ей абсолютно по барабану, где она играет, кто ее партнеры, чего там понаставил псевдорежиссер, понастроил псевдохудожник, — она занимается только своей ролью и делает это блестяще! Я смотрел и вспоминал (из книг, конечно!), как в бессмысленных провинциальных спектаклях играли, скажем, Стрепетова или Савина. Неважно, кто и как поставил — ведь она автор роли!

Дорогая, любимая Клара Константиновна.

Спасибо Вам огромное. За Вашу дружбу. За Вашу работу. За Ваш юмор. За Вашу ответственность.

Спасибо, Клара Константиновна.