Р. Вагнер «Валькирии»
Баварская государственная опера (Мюнхен)
Дирижер Кент Нагано.
Режиссер Андреас Кригенбург, сценография Харальд Тор, костюмы Андреа Шраад

Если в опере «Золото Рейна», поставленной Андреасом Кригенбургом, лишь стены Валгаллы складывались великанами Фафнером и Фазольтом из человеческих трупов, то в «Валькириях» бутафорские трупы присутствуют в каждой сцене. Они висят на кроне ясеня, в который воткнут волшебный меч Вотана (Музыкальная тема «золота» из первой оперы переходит во второй на упоминание о «мече»). Зиглинда (Аня Кампе) и Зигмунд (Клаус Флориан Фогт), разлученные близнецы, встречаются, заново знакомятся, влюбляются, решают вместе бежать — все это происходит на фоне бесперебойного обмывания и зашивания в саван мертвецов, одного за другим, как на конвейере. Влюбленные бегут от мести мужа Зиглинды, Хундинга, через поле сражения, увязая в человеческих останках. Таким образом Кригенбург подчеркивает особенность этой невозможной любви в невозможных условиях всеобщей войны, насилия и смерти.

Близнецы-любовники — внебрачные дети Вотана, как, впрочем, и сестры-валькирии. С безграничной яростью оскорбленная неверностью мужа Фрикка (Софи Кох) принуждает его одобрить смерть любимого сына. Вотан (Томас Дж. Maйер) мрачен и эмоционально подавлен — гибнут его дети, но он должен населить свою Валгаллу героями! Правда, мертвыми.

Во вторую часть оперной эпопеи переходит так же прием использования статистов в роли декораций — под ясенем девушки со светильниками- наладонниками освещают всю историю встречи и узнавания Зигмунда и Зиглинды, в Валгалле юноши служат Вотану офисной «мебелью» — столиками для подписания указов, креслами для отдыха…

В начале третьего акта зрительный зал раскололся на два лагеря, до драки не дошло, но одни орали «Бууу!» — им не понравилась конница валькирий — другие яростно аплодировали. А седой тихий старичок, сидевший рядом со мной, вдруг вскочил и гаркнул на весь театр «Ruhe! Blödes Volk!!!».

Конницу представляла группа девушек-танцовщиц, минут пять-семь отбивавших в танце лихую конскую поступь, тряся «гривами» распущенных волос и всё ускоряя темп. По сцене были расставлены шесты с ничком висящими на них «трупами» героев, которых надлежало переправить в Валгаллу, возле каждого шеста лежали поводья, к ним и были привязаны бешено скачущие «лошади». Их завораживающая скачка напоминала языческую пляску, в конце которой «лошади», взмыленные, обессиленные и загнанные, рухнули на пол. А Кент Нагано взмахнул дирижерской палочкой и оркестр грянул вступление к «Полёту валькирий», который так нетерпеливо жаждал услышать зрительный зал, и вот они, все восемь и появились — «Hojotoho!», — держа поводья в руках…

По-моему, эта сцена — большая удача. Выход дочерей Вотана должен «логически» приблизиться, начавшись издалека, и хорошо, что публика устаёт ждать, атмосфера накаляется. Замечательная, красивая провокация, на которую зрители «ведутся»! По словам Кента Нагано (из программки): «Сегодня слышать эту музыку куда сложнее, чем 150 лет назад, её невозможно услышать заново, поскольку она слилась с поп-культурой — например, телефонные позывные „Полет Валькирий“! А эта музыка гораздо сложнее и глубже стереотипов…».

Брунгильда (Катарина Далайман), любимая дочь Вотана, сестра Зигмунда и Зиглинды, хрестоматийная дева-воительница с копьем и мечом и длинными белыми волосами, противостоит воле отца, не желает быть братоубийцей, помогает спрятаться сестре, собирает обломки волшебного меча и прорицает Зиглинде рождение сына, героя — Зигфрида.

Зиглинда Ани Кампе несколько угловатая, движения раскординированы, какая-то она «противоречивая вся». Быть может, она пытается играть «близнецовость», как мальчишество? Во всяком случае, пластика у неё грубоватая, а в сцене страстного объятия, которым завершается первое действие еще и неумело-вульгарная.

Вотан в третьем акте не всемогущий бог, не вспыльчивый правитель, а несчастный отец. Едва похоронив любимого сына, он прощается и с любимой дочерью, заключая её в огненное кольцо, погружая в долгий волшебный сон.

У Вагнера эта долгая сцена прощания выражена невероятно красивой и печальной музыкой. А на вопрос «Какой персонаж „Валькирий“ самый трагичный?», Андреас Кригенбург ответил в программке вопросом «А какой персонаж „Валькирий“ не трагичен?».

Вот такие страсти бушуют в XXI веке вокруг Вагнера и его музыки. Поверишь и в зрительские баталии на премьере «Эрнани» в XIX-м!

Остаётся с интересом ждать «рождения» «Зигфрида» в начале лета.