П. Зюскинд «Повесть о господине Зоммере».
ТЮЗ им. А. А. Брянцева.
Режиссер, автор инсценировки — Никита Кобелев, художник — Анастасия Бугаева

Для своей постановки, выпущенной 29 февраля на малую сцену ТЮЗа, режиссер Никита Кобелев (мастерская О. Кудряшова) инсценировал одноименную книгу П. Зюскинда.

Главного героя повести зовут Патриком, как и самого Зюскинда. Страшновато предположить степень автобиографичности этой истории, в которой от первого лица реконструирован внутренний мир подростка — эмоциональный и мрачный, в лучших традициях немецкого романтизма с присущим ему мистицизмом и презрением к общественным ценностям. В тех же традициях Патрик достаточно ироничен, и ,осознавая свою жизнь как вторичную реальность, он подробно анализирует её.

Вокруг героя спектакля — повторим, типичного романтического героя — полный набор атрибутов мещанского быта: от гипсовых бюстов на фортепиано до огромного платяного шкафа, в котором скрывается потенциальная тысяча Нарний. К слову, сценическое действие происходит повсеместно, в том числе и на шкафу, и под столом. Пространство комнаты заполнено намеренно большими предметами мебели, свидетельствующих о том, что всё происходящее на сцене — воспоминание взрослого человека о своем детстве.

Воображение тюзовского Патрика (Ким Дружинин) будоражит деревенский чудак — нелюдимый господин Зоммер (Борис Ивушин), который презирает общество и всё время находится «в пути». В сценической версии господин Зоммер представлен воплощенным фатумом, вершащим судьбы помимо своей воли. Безмолвный и тревожный, он появляется на сцене (а, соответственно, и в памяти Патрика) только в самые критические моменты. И если принять донельзя условный мир семьи главного героя за реальность, то даже в нем Зоммер — фигура отчетливо мистическая, почти инфернальная.

Шестнадцатилетний Патрик станет свидетелем самоубийства своего «черного человека», и это событие изменит его собственную судьбу. Он будто бы примет эстафету — облачится в костюм господина Зоммера и унаследует в качестве жизненного девиза его единственную реплику: «Оставьте меня в покое».

В качестве приема остранения режиссер спектакля выбрал а-капелльное многолосие: мысли героя о самоубийстве, фантазии на тему собственных похорон и другие «нуаровые» рассуждения сопровождаются прекрасным живым пением на пять голосов. Все члены семьи Патрика то и дело поют на немецком языке (то ли народные песни, то ли протестансткие госпелы), и делают это неожиданно более профессионально, чем этого можно было бы ожидать от артистов драмы.

Эксцентричные родственнички в воображении Патрика разыгрывают эпизоды его биографии, в которых исполнители примеряют на себя разные роли, дополняя болезненный фон истории набором перверсий. Так, родная сестра героя (Анастасия Казакова, Ольга Семенова) то и дело обращается в предмет его первой чувственной любви — восхитительную одноклассницу Каролину, словно цитируя инцестуальный мотив кинокартины Алекса ван Вармердама «Новые сказки братьев Гримм».

Образы всех остальных женщин деревни: школьная учительница Патрика, его преподавательница фортепиано «старая и усатая барышня Функель» и другие представительницы слабого пола (в разной степени комичные и отвратительные) собраны в одном — его матери (Анна Дюкова, Юлия Нижельская).

Москвич Никита Кобелев, кажется, угадал традицию камерной сцены ТЮЗа, репертуар которой довольно последовательно отличала некоторая философичная сумрачность, в самом художественном смысле слова.

Вслед за Зюскиндом режиссер и отдает должное атмосфере раннего романтизма, и не пренебрегает опытом психоанализа, чтобы предостеречь петербуржских театралов: «всё из детства», в том числе из ТЮЗа.