Театру Юных Зрителей имени А. А. Брянцева исполнилось 90 лет
В одном из знаменитых спектаклей Зиновия Корогодского, шекспировской «Комедии ошибок», поставленной в ТЮЗе в его золотой, не побоюсь этого слова, век — рефреном звучало: «О, время, время!».
Не вспомнить: то ли реплика произносилась каждый раз с иной интонацией, то ли многократно, и от того запала в память, но суть в том, что фраза эта, как и многие иные из тюзовских спектаклей, давно стала паролем для посвященных.
Тюзовское братство — не фигура устаревшей речи. Понятие сие остается неизменным для всех, вышедших из блестяще скроенной, страшно молвить когда (в 1922 году!), Александром Брянцевым шинели.
Сообщество актеров ли, зрителей, или тех, кто продолжает гордо аттестовать себя «делегатом» детского парламента, придуманного основателем театра, по естественным причинам редеет. Брянцевских артистов сегодня в здравии всего двое: Вера Журавлева и Наталия Кудрявцева. Наталия Константиновна буквально вчера, после вечера, посвященного Аркадию Кацману, говорила о только что прошедших телесъемках,
Тех, кто почти столетие назад был под впечатлением спектаклей Брянцева, Макарьева, позже Диманта, конечно же, единицы.
Тех же, пришедших много позже в стеклянно-бетонный Дом на Пионерской площади сначала к Корогодскому далее — Андрееву, Праудину, Козлову… персоналии тут, увы, заканчиваются… предостаточно.
Пришедших работать ли (тюзовцы обычно говорят «служить»), просто смотреть спектакли (любимые — по сто раз). И вне зависимости от того, как сложилась у каждого дальнейшая жизнь, как бы оставшихся в театре — навсегда.
Я принадлежу к этой касте любящих, верных, благодарных, желающих процветания театру, который, простите за патетику, был вторым домом на протяжении десяти счастливых молодых лет.
Кажется, позавчера слагали вирши по случаю
Однако, в день рождения нелестное не выговаривается.
«Живите в доме и не рухнет дом». Этому, на все времена пожеланию, тюзовцы не изменяют. Живут. Честно играют каждый день. И ждут. Прихода не виртуального, настоящего лидера, который вновь сделает этот первый в Отечестве детский театр если не жизненно необходимым ребенку-подростку, как было раньше, то, по крайней мере, театром, без которого Петербург не представить.
«Я так любила Вас…» (старинный цыганский романс, который исполняла Стонгилла Иртлач).
Мне хочется вспомнить о тех, чьи имена звучат всё реже среди зрителей, да и мы актёры вспоминаем их разве что в дни юбилеев. Наш курс принимал участие в праздновании 50-ия ТЮЗа. Тогда нам было по двадцать.
Наше поколение ещё застало корифеев с Моховой: А. А. Михайлова, Н. Л.Карамышева, К. С. Кунтышева, Л. П.Жукову, Е. П. Аксентьеву, Н. Н. Казаринову, В. М.Сонину. Со «стариками» отношения были не простыми. Ревностными. Мы приходили им на смену. Театр обновлялся .Старые спектакли доживали последний срок, но всё же, в силу необходимости, нас вводили в них, и «старики» трепетно и дотошно занимались вводами.
Неугомонная Вера Марковна Сонина, крутившая сальто в роли Артемона в «Золотом ключике» сдирала с нас, девчонок, в полном смысле слова, три шкуры. Особенно доставалось на репетициях «Моря» в «Сказках Пушкина». Его хореографическая партитура была расписана подробнейшим образом: от спокойной волны, волны с барашками, с барашками и перекатами, с набегающей волной, разбивающейся, и снова набегающей — можно продолжать до бесконечности: от утреннего бриза до всё поглощающего шторма.. В.М. в своём стремлении к совершенству заставляла нас в течение нескольких часов припадать на левое колено, подогнув при этом правую ногу и коснувшись ею обязательно земли. Она поднимала свою юбку и показывала, как её нога непременно касается пола. Затем корпус от собранного положения снизу должен был взвиться вверх с поднятыми руками и снова обрушиться на уже стёртое до крови колено. Наконец, когда и её силы иссякали, она переходила к завершению процесса и полушёпотом, с закрытыми глазами повторяла в такт наших затухающих движений : раз, два, три, раз, два три…кончаем, кончаем… Тут нервная смешинка попадала кому-нибудь в рот, и начинался смех переходящий в повизгивание. В. М. на какую-то секунду открывала глаза, ища подвоха. Но « море» было спокойно и безмятежно, вторило ей в такт: раз, два, три, раз, два три, раз, два, три…Разве такое забудется.
Если Сан Саныч Михайлов вызывал своим басом трепет, и о нём ходили легенды, способные смутить юных актрис, то Константин Сергеевич Кунтышев был примером образцового поведения. Его звали просто К. С. Он разводил канареек. Вся его комната была заставлена клетками с поющими птичками. А ещё он любил фотографировать. Он снимал нас в гриме и без, делал портреты для театрального журнала. Он оставил большой фотоархив тюзовских спектаклей. Многие фотографии теперь гуляют в интернете. Их нельзя спутать. Автор узнаётся зразу. Это человек знал и любил театр. Эта любовь есть в каждом его снимке.
Елизавета Петровна Аксентьева выдавала книги. Внизу, напротив холла, в то время была маленькая библиотечка. «Старикам» хотелось, быть нужными. Книги выдавались под расписку и выручали нас в суетные дни экзаменов. С возвратом не торопили. После экзаменов начинались каникулы, до книг ли было. Только вздох облегчения выдавал её тревогу и был нам единственным укором, когда томик Ростана или Кальдерона возвращался на своё место,
Нина Николаевна Казаринова была воительницей. Она как могла, отстаивала права «стариков», покидавших труппу. Принимала новое тяжело и отступала, что называется, с боями. Но именно она через много лет, когда я стала серьёзно заниматься романсом и интересоваться всем, что с ним связано, познакомила меня со Стронгиллой Иртлач – замечательной исполнительницей этого жанра. Супруг Н. Н. аккомпанировал ей на семиструнной гитаре. Незадолго до своего ухода Н.Н. подарила мне набивной, цвета светлой брусники в голубых разводах настоящий цыганский платок, подаренный ей когда-то Стронгиллой.
Людмила Петровна Жукова была очаровательной. Мы её звали «Золотая рыбка», так как, несмотря на возраст, в этой роли она была очень точна. У неё было чему поучиться.
Замечательные наши старшие товарищи. С кем-то мы дружили, с кем-то нет.
Но был спектакль, который объединял всех — « Конёк – горбунок» . Зачины и хоры разучивались на разные голоса, ни одну репетицию, и звучали в спектакле красочной полифонией, в которой наш голос был голосом пришедших на смену тем, кто стоял у истоков. Не случайно 50-е ТЮЗа праздновалось в декорациях этого спектакля и начиналось с его хора и зачина.
ТЮЗу – 90, а сколько же нам ? Как ни странно, теперь мы в «стариках». Хотелось бы соответствовать, тем, нашим и оставить свой след в многоголосье… Им это удалось.
засл. арт. России Л. Дмитриева
История о беде Санкт-Петербургского ТЮЗа От Гостомысла до наших дней
Послушайте, ребята,
Что вам расскажет дед.
Земля у нас богата,
Театра только нет.
Возьмем не с галилеев,
А ближе времена.
Пришел царить Андреев.
Но много пил вина.
Что ставил он? Ни слова,
Тут лучше помолчим.
Но взял он Лаврецову
Директором своим.
Светлана та Васильна
Была еще слаба,
Была еще бессильна
И мужнина раба.
Впоследствии окрепла,
Андреева сняла,
Стряхнула горстку пепла
И нового взяла.
И Анатолий Праудин
Ему был имя рек
За то, что был, по правде,
Приличный человек.
Он к детям и серьезно,
И мудро походил,
Но вид имел столь грозный,
Что многим был не мил.
Театром скорби детской
Весь город напугал.
В стране, почти советской,
Произошел скандал.
Светлана же Васильна
Сдала его на раз
За то, что был он сильный
И честный лидер наш.
То глупо иль не глупо,
О том не нам судить,
Но только с ним и труппа
Решила уходить…
Чиновников об важных
Мы долго бились лбом.
Для десяти отважных
Приютом стал Балдом.
Пришел Каргин на царство.
Здесь промахнем года.
Что было в государстве?
Так, ничего, беда.
Светлана же Васильна
Там стала царь земли.
Аттракционы сильно
Ей в деньгах помогли.
Качели-карусели
У ТЮЗа много лет.
За стенами — веселье,
Внутри — театра нет.
Пришел княжить Григорий,
Фамилия — Козлов.
Тишайший в разговоре
И добрый — нету слов.
Любил своих студентов,
А труппу не любил.
Все ждал экспериментов,
Но больше водку пил.
Светлана же Васильна
Тут просто расцвела.
Рукой дородной, сильной
Вела свои дела.
В буфете чай и водка,
И, господи прости,
Все в кулаке — и вот как
Дела легко вести!
Полна гостями хата,
Тут ужин и обед.
Театр у нас богатый,
Спектаклей только нет!
Пришел княжить Шапиро.
Опять не тот расклад.
В его руках полмира—
Самара и Москва.
Он прилетает редко,
Чтоб посмотреть наш бред.
Назначен, может, метко,
Театра только нет.
Он выпускает где-то…
И что-то с кем-то там…
Он облетел полсвета,
Но что до света нам?…
Светлана же Васильна
(Шапиро ей — стена)
По-прежнему всесильна
И не умом сильна.
С прелестною усмешкой
Она то там, то тут.
Порхает Белоснежкой
(Так в городе зовут).
Все режиссеры — гномы
У сильных женских ног.
Пять были нам знакомы,
Никто нам не помог.
Светлана же Васильна
Цветет, как маков цвет.
Театр любит сильно!
А где театр? Нет!
И что за лихолетье?
Увидим ли мы свет?
Проходят «дясьтилетья» —
Театра нет как нет.
Этот диалог сочинился 15 лет назад. Один новорожденный журнал, попросил для своего второго номера что-нибудь о ТЮЗе, которому исполнялось тогда 75. Но второй номер так и не вышел, слова не увидели света, повисли в воздухе. Но они не устарели, они были наполнены ощущениями прошлого, прошлое же – это то, что не меняется. Это то, что с нами было. На самом деле.
ТЕАТР, КОТОРЫЙ ВСЕГДА С ТОБОЙ
(ЧАСТНЫЙ РАЗГОВОР ДВУХ БЫВШИХ ЮНЫХ ЗРИТЕЛЕЙ)
Комната. На стене – фотография лысого старика с растрепанной бородкой и добрыми глазами. Он и Она с напряжением смотрят на порт¬рет, пытаясь сообразить, с чего начать статью к 75-летию ТЮЗа.
ОНА: Брянцев…
ОН: Александр Александрович…
ОНА: Помню его столько, сколько помню себя…
ОН: Ты что, его видела?
ОНА: Он умер, когда мне было четыре года, а эта фотография всегда висела в доме. Отец в его время начал работать очередным режиссе¬ром. Правда, на Моховую меня приводили, а может, приносили, но слишком рано, чтобы я могла запомнить. Брянцев уже ничего не ста-вил, но на репетиции приходил. Подремывал, однако, все видел. Он был как бы духом этого театра. Хранил чистоту. Моей маме, тогда молодой актрисе Наташе Кудрявцевой, старики объясняли: «хочешь понравиться Брянцеву – сотри губы, пригладь волосы и надень белую блузку».
ОН: Стиль «курсистка»…
ОНА: То, что называется – русская демократическая традиция.
ОН: Брянцев говорил прямо: «Театр для детей – детище Октября». Биографически это так, но в своей духовной сути это явление – типично интеллигентское, просветительское, гуманное.
ОНА: Во всяком, случае, о Павлике Морозове он слышать не желал и спектаклей о нем не ставил.
ОН: Собственно говоря, ТЮЗ – это такой советский новояз, как, ска-жем, ЖЭК или ВЦИК, но для меня это было другое – домашнее, детское слово, почти колыбельное. Можно сказать, я – плод родительской любви… к ТЮЗу. Их это сблизило. Папина школа располагалась на Моховой, прямо во дворе театра, а мама жила в двух шагах от ТЮЗа, на улице Желябова.
ОНА: Но ведь там был другой, Новый ТЮЗ. Зоновский.
OH: Неважно. Главное, что слово в меня запало. К афишам с синей прямоугольной монограммой театра сильно влекло. Названия волновали раньше, чем стихи: «Волынщик из Стракониц», «Ворон», «Оловянные кольца». Ничего из этого я так и не увидел. Кажется, первыми были «Два клена». От них осталось ощущение мохнатости – мохнатые звери – Кот, Медведь, Собака. Мохнатая изумрудная трава, застилавшая всю полукруглую сцену. И все это сливалось с названием улицы – Моховая. Жаль, что театр не назывался уж заодно МХАТом – для полноты осязательного комплекса.
ОНА: У меня ТЮЗ тоже начался со спектакля Вейсбрема, но другого –со «Сказок Пушкина». Затягивали ритмы. Задумчиво-философский, как морские волны, ритм «Сказки о рыбаке и рыбке», ядовито-механический – «Золотого петушка». Удивительно, что спектакль жив до сих нор, за 35 лет не потерял форму.
ОН: А «Конек-Горбунок»? Ему вообще – 75, так долго не живут…
ОНА: Все дело в четкой партитуре. Она организована так, что другим поколениям исполнителей оставалось только попадать в такт. Точность движений, как: в балете, а хоры – все эти многоголосые «тары-бары» – держат строй, как в опере.
ОН: Это ведь рэп! Российский рэп 1923 года.
ОНА: Рэп не рэп, но вообще эстрадность была для ТЮЗа стихией не чужой – особенно, во времена Корогодского, в новом здании на Пио-нерской площади.
ОН: Это – шестидесятые, это – мое время. Я тогда сподобился стать членом Делегатского Собрания и пропадал в ТЮЗе бесконечно.
ОНA: Я, кажется, даже видела тебя тогда на посту у бюста Брянцева в зимнем саду. Такой долговязый, с повязкой на рукаве. Помню ваши делегатские физиономии с печатью причастности…
ОН: Зато мы пересмотрели весь репертуар, и по многу раз. Первой любовью в новом, белобетонном, застекленном, модерном здании стали аксеновские «Коллеги». Наглядевшись на молодых, иронических и неколебимо-честных Зеленина, Карпова и Максимова, я вдруг перепрыгнул из отрочества в юность.
ОНА: «Коллеги», несомненно, оказали на тебя большое воспитатель-ное воздействие…
ОН: Нет, серьезно – я же из-за них потом выбрал распределение в Якутию. Так что воспитывали. А «Тренъ-брень» учил, что нужно любить ни на кого не похожих рыжих девочек. И там еще была сногсшибательная цирковая эстетика.
ОНА: Ну, да, а потом пошли все эти бесконечные «Наши» – «цирки», «Чуковские», «только наши»…
ОН: Мне это нравилось.
ОНА: Мне была ближе историко-революционная романтика лейтенанта Шмидта в «После казни прошу…».
ОН: Ну, конечно, Тараторкин, бледный и прекрасный…
ОНА: Да. Но также горячо я любила толстого и при этом незабываемо пластичного душевно и физически Рэма Лебедева, по-чаплински тро¬гательного Николая Карамышева, сказочного и размашистого Николая Иванова, неистощимого в актерской изобретательности Игоря Шибано¬ва. А ты?
ОН: А мы, мальчики, конечно, любили девочек – с длинными волосами и подведенными глазами. Сейчас они существенно подросли. Список получился бы длинным. Но вот недавно я после долгого перерыва уви¬дел легендарную старуху – Нину Николаевну Казаринову – и очаровался ею в который раз. Старухой-то она не всегда была, самый знаменитый тюзовский пацан – Гаврик, Ваня Солнцев…
ОНА: Ну, травести – вообще, разговор особый. Любовь и печаль. Пе¬чаль – оттого, что это амплуа на наших глазах исчезает. В связи с общим улучшением условий жизни. Миниатюрные, голенастенькие, с дискантовыми мальчишескими голосами обаятельные существа – такими они являлись на сцене. Мне случалось видеть таинство превращения: перетягивали грудь специальными лифчиками, ноги и руки красили морилкой, под дачный загар, надевали ботинки на два размера больше…
ОН: Помню не только мальчиков, но и девочек – в спектакле Диманта «А с Алешкой мы друзья» – там их было много, чуть не весь травестийный цех высыпал на сцену – Ольга Волкова, а потом Ирина Соколова, Нина Потаповская, Вера Журавлева, Валентина Лысенок…
ОНА: Помнишь, там еще был ночной поезд – в темноте он ехал через всю сцену, маленький, далекий, и светился окошками… Потом я увидела его за кулисами – какие-то прозаические фанерные ящички с прорезями. Но чудо, которое папа придумал с художником Гдалем Берманом, в спектакле каждый раз возобновлялось.
ОН: Знаешь, еще были волшебные коробочки, которые я страшно любил рассматривать – макеты декораций ушедших спектаклей. Они всегда раньше стояли в фойе: «Тимошкин рудник», «Музыкантская команда», «Накануне», «Золотой ключик»…
ОНА: «В садах Лицея» – туманные дали Царскосельского парка, взятые в ампирную рамку… Помню Наталью Николаевну Иванову с косой вокруг головы и вечной папироской и большеглазого Леонида Федоровича Макарьева – режиссера.
ОН: А я как сейчас вижу – скамья в парке, простерший руку Евгений Шевченко – Пушкин – в синем мундире с золотыми пуговицами, a рядом Кюхля, Дельвиг, Горчаков, Яковлев, Пущин – «друг бесценный». Прощальная сцена… «Шесть лет промчались, как мечтанье…».
ОНА: Для нас уже все тридцать пять… Потом появились другие привязанности…
ОН: И все-таки ТЮЗ, как первый друг, – вне сравнений, вне оценок, в самом деле – бесценный.
СТАРИК С ДОБРЫМИ ГЛАЗАМИ ПРОДОЛЖАЕТ СМОТРЕТЬ СО СТЕНЫ. ОН И ОНА НОСТАЛЬГИЧЕСКИ ВЗДЫХАЮТ И ОБОЗНАЧАЮТ СВОИ ПОДПИСИ НА ЛИСТЕ:
МАРИАННА ДИМАНТ
ЛЕОНИД ДУБШАН
1997 г.
Комментарии чудесные, добавлю только одно. В современной афише ТЮЗа есть неслабые вещи, и прежде всего выразительный пунктир репертуара — постановки Георгия Васильева, с прекрасными актерскими работами притом.
Пунктир-то, может, и есть, да линии давно не видно… А вообще, давно ли Вы видели там все эти детские радости Зимина? Сходите, мало не покажется. А то, что молодые (Золотарь, Павлович) приглашаются для галки, а потом их спектакли тихо умирают без проката, потому что, якобы, их не продать, это как? Вот как не продать билеты в многомиллионному городе? Кто там работает? Вот это и есть линия. Довольно прямая и видимая.
Да, все правда – про счастливые годы, и про дом, и про “время, время”… С днем рождения! Будем надеяться и ждать
Смотрю на одного запслуженного артиста нашего театра, бывшего тюзовца, слущаю как он называет Тюз «сраным» (извините, цитата), и вспоминаю нашу «Донну Анну»: «изменяться, но не изменять!» Тогда казалось: подумаешь какая важная фраза, это же естественно! Оказалось по другому…
Дорогой ТЮЗ, я только наслышан о твоей славной жизни! Надеюсь на возрождение, и может быть , на участие в нём)))
ТЮЗ – счастливое детство, когда ходишь в театр сколько хочешь, да ещё и со служебного…
Помню, что на Моховой любила «Два клена» и «Сказку о девочке-неудаче». Но самое яркое впечатление – бабушкин (Натальи Николаевны Ивановой) юбилей 10 февраля 1962 года – 25 лет с Пушкиным: от «Скупого рыцаря» до «Сказок Пушкина». Шампанское на лафетах, ядра – апельсины… Классно придумано! И красиво!!
А ещё из детских впечатлений — любимое «Волшебное стеклышко» каких-то неимоверно изысканных линий и доминирующего сиреневого. И только я в зале знала, что решение дивно звенящего занавеса из «Стеклышка» (треугольники, если кто помнит) подсказано обложкой моей книжки про Джельсомино.
А на подростковый возраст выпало счастье «Трень-бреня», «Радуги зимой» и, конечно, же «После казни…». Сама себе завидую. И, хотя потом 13 лет служила любимому театру по-взрослому, всё равно главный ТЮЗ – тот, из детства.
Ах, время-время… Кажется, это было совсем недавно: молодые, лёгкие, озорные — кажется, летящие над сценой! — Николай Иванов,Ирина Соколова, Антонина Шуранова, Александр Хочинский, Игорь Шибанов… чуть позже Александр Блок, Алексей Арефьев, Борис Батуев(см. коммент выше)) — да-да, всех помним, поимённо и по ролям!.. Это же молодость, своя и театра… Ведь театр молод, пока его спектакли ЖИВЫЕ и жив, пока у него есть зрители. А ТЮЗ мы знаем, помним и любим таким… Живи, Театр!
О, Время, время!
«Что ты делаешь с нами со всеми!»- с такой, не слишком веселой интонацией, звучит эта реплика, когда встречаешься иногда с кем-то, кого давно не видел.
А только, когда бы мы не повстречались с теми, кто ПРИЧАСТЕН… — Куда девается это самое время? Куда деваются и годы, и заботы?
Встечаешься… приходят воспоминания — да, конечно, но воспоминания, как пепел.
Пепел тут же легко улетучивается под воздействием того, что живо, что немедленно вспыхивает, и преображается человек, видишь, что тут — то время и не властно — он из оттуда.
Из ТЮЗа моих лет.
Я не могу похвастаться знакомством со спектаклями на Моховой. Зато прекрасно помню блестящую плеяду ТЕХ актеров и актрис уже в спектаклях на Пионерской.
И НАШИ спектакли.
И те, что знала наизусть, пока сидела безвылазно в зрительном зале, и те, что посчастливилось мне Выпускать вместе с З.Я.
С Днем Рождения, любимый Театр!
Что же тебе пожелать? Пожалуй главного — чтобы не удалось Белокурой Жози вытравить окончательно то, что так долго и счастливо жило и на Моховой, и в этих стенах.
И чтобы пришел бы наконец Человек, который ПРИЧАСТЕН ТЕАТРУ и, который сдул бы наконец пепел с этого пожарища!
Помню, я в детстве думал: театр это что — спектакли или люди? Возьмем любой коллектив или учреждение, в первую очередь это люди. В общем, я решил, что театр — исключение. Потому что театр — это спектакли. А люди — это труппа. Да, можно вспоминать времена Кунтышева, которого я еще видел на сцене, несмотря на свою относительную теперь уже молодость. Но все же главное, что я хотел видеть — спектакли. Да, по сто раз, с разным составом. В этом был особый кайф — когда сцены, которые знаешь наизусть, звучат по-новому. В каком-то почти затертом году игрался юбилейный «Наш цирк». Не помню, какой по счету, в общем, стотысячный)) И играли актеры, которые давно перешли в друге театры. Солянка такая получилась — старый и новый состав вместе. Я такого кайфа никогда больше не испытывал. Разве что на творческих вечерах, когда еще Ольга Волкова трясла стариной в сценах из «Открытого урока». Вроде все знаешь, но смотришь, будто впервые.
И еще это воспоминания, причем какие-то зарисовочные, что ли. Вот Виролайнен играет на гитаре млеющим девчонкам в делегатской. Вот Хочинский звонит, поздравляет с праздником нашу честную компанию, выпивающую по поводу этого самого праздника. Вот Феоктистов смущенно вертится на выходе из театра, не зная, как отнестись к напору поджидающей его юной, но уже весьма сексапильной делегатки. Вот присутствующий здесь Боря Батуев получает по голове за срыв районной комсомольской конференции. Я тоже тогда получил — он в театре, я в школе. И даже из новых времен — НикНик, заглянувший в уже бывшую делегатскую, где мы собрались по старой памяти: «По какому поводу пьем?» Какие-то маленькие штрихи, которые врезались в память. И вроде значат они не так уж много, но почему-то важны. Как бублики-баранки, баранки-бубли, блики-баранки.
Читаешь комментарии и понимаешь, как дорог наш театр всем, кто был и есть ему причастен. И Тюзовское братство — не простые (пустые) слова, и помнишь и любишь всех, с кем свела судьба в стенах такого родного и любимого дома. Спасибо за любовь, память, добрые слова. А спектакль Бори Павловича идет, его не сняли и не собираются этого делать..Добрее надо быть…
Сац и Брянцев одновременно детские театры организовали? РАМТу (бывш. ЦДТ) в этом году тоже 90 лет исполнилось. Питерский ТЮЗ помню только тот, времен нашего студенчества — чудесные спектакли Карагодского, без малейшего намека на сюсюканье и примитив, который тогда в ТЮЗах был весьма распространен, театр смелый, стильный, яркий. Удивительная труппа — Шуранова, Тараторкин, Николай Иванов, Ирина Соколова.
Столько лет прошло, многие спектакли тех лет стерлись в памяти, а «Вей, ветерок» или «Зримую песню» до сих пор помню.
Низкий поклон Елене Вольгуст и всем,кто,неравнодушный,поздравил ТЮЗ! Душа болит за театр! И так хочется верить,что он БУДЕТ!!!
(сухо и не по делу. Потому что очень хочется со слезами и по делу. Но как раз не находятся нужные слова…)
Мне ТЮЗ до сих пор снится. Только обычно это блуждание по опустевшим коридорам, какие-то тени мелькают, звучат бесплотные голоса, или идут незнакомые спектакли с участием навсегда замороженных памятью в молодости или уже — увы —ушедших из жизни актеров. И конечно — друзья. Это была неповторимая, а может быть, и лучшая пора жизни, и то, что было тогда заложено, составило основу нашей личности и повлияло на всю жизнь. Ностальгия — тяжелая вещь… Тоска по тому, куда нет возврата, потому что этого уже нет. Нет возврата в юность, которой нет, в Петербург (Россию) которого нет — пишу как эмигрант с20-летним стажем, в Театр, которого нет. Но все это живо и есть внутри нас, и юность, и Россия, и ТЮЗ. Наверное, поэтому и так больно. Что этому, что внутри, нет реального видимого воплощения.
ТЮЗ был уникален еще и тем, на мой взгляд, что он давал возможность творчества детям. И зрителям, и делегатам. В его зале, и в его делегатских отрядах были такие дети, которые не нашли понимания у родителей, признания у одноклассников, уважения у учителей. А в ТЮЗе, у собратьев-делегатов, у наших замечательных педагогов — неотъемлемой части этого организма! — они все это обрели. И раскрылись. ТЮЗ, спектакли, педагоги, атмосфера, работали на раскрытие и реализацию детского творческого и духовного потенциала, и при этом это не была театральная студия или художественная школа! Явление уникальное, само по себе. Мои лучшие друзья детства, сохраненные до сих пор как самые близкие души — из ТЮЗа. Все мы, связанные с Театром, где бы мы ни были, чем бы ни занимались, какому поколению бы ни принадлежали — словно говорим на одном языке. Это ощущение братства, храма. Туда приходили как домой, как в семью, отдавая безусловную любовь и все лучшее, что было, получая такую же любовь, уверенность в том, что тебя любят, понимают и в тебя верят.
Спектакли ТЮЗа (а я застала конец ТЮЗа Корогодского-постКорогодского-начало Андреева, даже легендарный «Месс-Менд», о котором мне прожужжали все уши мои старшие товарищи-делегаты, я не застала) доказывали, что настоящие детские спектакли, как и настоящие детские книги, не только для детей. Мы с родителями с жаром обсуждали «Балладу о славном Бильбо Бэггинсе», "Бонжур месье Перро","Кошку" и «Бемби», «Без страха и упрека». уже не говоря о более «взрослых» спектаклях. Даже очень взрослых. Очень многоплановых и глубоких, на любой возраст, как «Комедия ошибок», «Открытый урок», «Бог помочь вам друзья мои», «Вокруг площади». Мы же, делегаты, просто жили и общались цитатами из любимых спектаклей. Наизусть знали каждую интонацию, не говоря уже о словах (я до сих пор помню целые куски наизусть).
Насчет Андреева, хочется сказать: он поставил «Ундину» Жироду. Пьесу саму по себе очень непростую и по смыслу, и по постановке. Поставил замечательно, на мой взгляд. Хотя очень непохоже на знакомый стиль ТЮЗа. Но главным откровением для меня — за что я ему многое «прощаю» — было то, что на главную роль — драматическую, лирическую, трагическую, в конце концов, он выбрал великолепную актрису Антонину Введенскую (кумира моего детства), чьи разносторонние амплуа и силу дарования до этого, по-моему, все режиссеры обходили — как-то она блистала только в одном «ключе». По-моему, это был смелый (и правильный) шаг со стороны режиссера.
Воспоминаний так много, что их не поместить и в 100 комментов. Любви так много там осталось, что этот источник питает меня и до сих пор.
Я не знаю, что такое сегодняшний ТЮЗ. Но по разным отзывам и слухам, понимаю, что театр потерял —помимо многих других вещей — один из главных своих принципов — держать руку на пульсе своего специфического зрителя. Так же, впрочем, как и современные детские драматурги. ТЮЗ не знает, чем живут сегодняшние дети и подростки. Основа успеха ТЮЗа лежала в актерско-режиссерском материале (потрясающая плеяда учеников Корогодского, все как на подбор, яркие, самобытные таланты, от старших поколений (для меня это НикНик, Хочинский, Шуранова, Соколова) до поколения Дьяченко-Батуева—Зиновьева-Феоктистова-Введенской) + педагогика, прямой контакт с юным зрителем. Очень сильная часть успеха театра (там об этом тоже говорится) была в этих «обсуждениях» — с участием зрителей, родителей, актеров. Я сама это очень хорошо помню. Это «сносило крышу». и давало возможность ребенку быть услышанным и выразить себя. Т. е. он не просто потреблял искусство, а и становился его частью. Они были вовлечены. а соответственно, и увлечены. Но ведь ребенок остается ребенком, в любое время, любую эпоху и в любой стране. И с ним можно найти общий язык — а детскому театру это необходимо. Я помню спектакли ТЮЗа, там никогда не было просто «сказки» — всегда было многослойное, всегда было о чем поспорить, что понять, что обсудить. Прежде всего, такие пьесы выбирались. Если ломиться в закрытую дверь, а она так и не открывается — можно попробовать подобрать к ней отмычки. Чем можно «зацепить» сегодняшних детей и подростков? у них тоже проблем хоть отбавляй, и они тоже ищут на них ответ, на самом деле. а стрелялки — это бегство, это потому что ответов они не находят, да никто и не стремится их им дать. Ввести в репертуар что-то нестандартное…? (то, что было в ТЮЗе, кстати — там никогда не было стандартности, ни в одном спектакле — ну, до поры кризиса). Что-то, что «пробило» бы. … у меня есть знакомый детский психолог, который рассказывал, что для того, чтобы понимать своих «пациентов» разных возрастов, он читает и смотрит все то, чем они сейчас интересуются, какая бы ни была белеберда. он знает «наизусть» Гарри Поттера и может с ними цитировать, он знает комьюптерные игры их любимые, и прочее. потому что ему важно их доверие и общий язык. а детскому театру это тоже важно! я не говорю, что режиссер должен тоже все это знать наизусть и играть в стрелялки (а может, и не помешало бы:-)), но иметь представление о том, чем они живут, ПОЧЕМУ для них так важен интернет, фейсбуки, игры, электронная почта, смски и прочее, ведьэ то целый пласт новой культуры и их жизни, детей!
Был в ТЮЗе такой спектакль «Бог помочь вам друзья мои». на мой взгляд — суперэлитарный. он шел кажждую неделю, если не два раза, и зал почти всегда был полон. а какие обсуждения гремели после него!… а ведь и тогда, в конце80-х, нельзя сказать, что каждый школьник — да и каждый взрослый — читали Цветаеву, Мандельштама, знали о Гумилеве, и даже — Пушкина. Рискнуть сделать подобный спектакль (а сколько его критиковали, что мол, не спектакль, а типа концерт!…) — в этом был большой риск, конечно, театр не на коммерческой основе мог позволить себе пойти на этот риск (который, в итоге, оправдал себе еще как, и нашел отклик). но иногда именно риск и спасает предприятие.
В общем… я извиняюсь за долгую писанину. «дорвалась». А просто хочется пожелать нам — «не изменяться», как процитировал Батуев. И не изменять ТЮЗу нашего сердца. А наборот, изменять мир — по возможности — в соответствии с ним.
Елена Владимировна, дорогая, спасибо Вам за такой замечательный пост! И всем чудесным комментаторам спасибо! Жив источник.
Саша и Борис, а что это был за срыв комсомольской конференции?… очень интересно. 🙂
(вот, написалось, ТЮЗу моего детства…)
***
Мне не вернуться в эти коридоры,
И в эти годы.
Мои друзья — давно тореадоры
И воеводы.
Герои грез моих давно женаты,
Хотя и живы.
Любовники мои уже богаты,
Но не нужны мне.
Мне не вернуться в эти коридоры,
Лишь голосами
Наполненные тех, кто был так дорог,
Когда мы сами
Так верили, что мир наполнен добры-
Ми чудесами.
Обращение к сотрудникам ТЮЗа! Тем, которые хотя бы в минимальном объеме владеют азами компьютерного дела!
Убедительная просьба объяснить директору театра Светлане Лаврецовой про компьютерное «дважды два», а именно: любой на этом свете человек легко может добавить свой личный комментарий к любому, возникшему в СЕТИ тексту. Этот гипотетический человек может проживать в городах: Торжке, Аделаиде, Канаде, Владивостоке. В любом месте мира. Ни я, автор поздравительного ТЮЗУ к 90-летию текстика, ни Петербургский театральный журнал, не может отвечать за комментарии, возникшие на сайте ПТЖ. Робот ( не человек) не пропускает на всеобщее обозрение слова типа, б**** и е**** сука. А всем остальным, человеческим русским словам и оборотам речи — дает зеленый свет. Странно, что приходиться объяснять столь простые вещи. Но мне не трудно. За сим. С неизбывной любовью к родному театру Лена Вольгуст
Лен, мне особенно нравится твой последний комментарий!
Это к вопросу «О, время, время!»
С удовольствием прочитала твою маленькую статью-поздравление. Так сложилось, что я в этот вечер рассказывала о театре, о спектаклях ТЮЗа, о том неповторимом воздухе, которым все дышали и в котором все рождалось. Это наше счастье, что все вместе в театре совпало с нашей молодостью. К сожалению, уже по опыту мы знаем, что все живое, и театр в том числе,смертно. Будет вторая, третья и т.д. жизнь. Но родится театр временем. И я всей душой призываю бодрое, крепкое, настоящее время. Мне уже поднадоел этот век суррогата.
То, что видели и переживали в театре мы, уже не повторится. Будет какой-то иной язык, интонация, другая музыка и другая скорость. Я готова принять любой язык и любой театр, только бы он был настоящим. Не повторение найденного Эфросом, Товстоноговым, Корогодским и т.д. А театр со своим голосом, со своим лицом.
И в память нашей общей любви к театру как к таковому и к ТЮЗу в частности, я желаю первым услышать новое дыхание времени именно нашему ТЮЗу.
ЧИНОВНИКИ В ТЕАТРЕ… Цитирую слова одной замечательной женщины, директора и администратора театра, пытающейся долго и всеми силами и ценой здоровья, во имя любви к детскому театру, пробиться — и пробить — новый проект детского театра-уроков — сквозь глухие бетонные стены депутатов, чиновников, инстанций и прочей Лаврецовоподобной…
«С грустью прочитала статью про ТЮЗ, а комментарии про нынешнюю директрису соответствуют истине. Еще одно доказательство того, что чиновникам театры не нужны.
Их интересует только свой карман.Почему люди, которым на театр плевать, там работают. А люди, влюбленные в театр, не могут туда устроиться.»
Да, когда-то нам очень повезло, что мы стали делегатами. Это было уникальное сообщество, оно жило Театром, его спектаклями. И понятно, что когда их не стало…
Говорят, что Андреев поставил замечательную «Ундину» — возможно. Хотя те, кто вел отсчет от «Весенних перевертышей», «Нетерпения», «Комедии», «Месс-менда», «Мамаши Кураж» est мало радовались этой блестящей обертке для незатейливой карамельки. А когда на служебном появилось распоряжение «не пускать в театр А.Хочинского»… — это ведь тоже Андреев…
Безумно больно, что у наших подросших детей нет такого Театра.
Какое счастье, что у нас в их возрасте он был.
Что он вообще — был. Потому что те спектакли проросли в нас, и остаются опорой по сей день.
РЭНЕ. Ни я, ни ты не вправе оценивать деятельность директора ТЮЗа. Голословность никакой помощник. И никаких ни прав, ни желаний кидать каменья у меня нет.
Душа болит за другое. Не за хозяйственное, за художественное. За многолетнее НЕ видение хозяина Дома. Плевать мне на все современные примочки: З.Я. был в театре ежедневно, ежедневно ставил всех на уши и… как бы этот метод сегодня не казался … странным, диким, суровым, но он, увы, единственный. Палка, кнут, пряник, снова палка. Конечно, пряник лучше!. Знаю одно точно: в театре должен быть худ. рук. Живой, ежедневно входящий в зрительный зал, сам репетирующий без устали и посматривающий на репетиции коллег. Он должен приходить в вверенное ему пространство каждый день. Таковое поведение выпрямляет спины всех. От скромной вахтерши до Ник.Ника. … Мы жили так на самом деле много лет. И почему-то именно эти годы называем счастьем. Не под пятой! А с ощущением единственным для успеха театра возможным: «Вот он, наш…. идет… от памятника по плацу. Подставляйте фамилии. Их не много, но они есть.
А вот мне еще интересно. Ходят проверенные слухи, что ТЮЗ в этом году набирает актерский курс под патронажем Шапиро и Фильштинского. Фильштинского я еще как-то понимаю, он в наших пределах. А что Шапиро, будет так же «осенять крылом», пролетая над богоугодным заведением и курс, как осеняет театр?! Это же все будет такая же профанация, но это на долгие годы укрепит его в мифических худруках…
ЛЕНЕ: «да, ты права, мой строгий юный друг!» (помнишь, это цитата из «Без страха…»). Я точно не вправе (слишком далеко, не видно :-)). а вот насчет тебя — не уверена. так же, как и насчет других здесь присутствующих или отсутствующих, но имеющих отношение к ТЮЗу. И мне не кажется, судя по отзывам, что это «голословность». это, скорее, — впечатление, которое данная деятельность данного директора оставляет в людях. и они вправе его высказывать.
Такие режиссеры, как Корогодский, может быть только один. ведь помимо его режиссерских и педагогических качеств, там говорится и о его личностных качествах — он был ребенок, фанат, безумец, танк. Даже если у кого-то есть режиссерский талант, но нет всего остального, что сделало эту личность — и его театр — ему никогда не дотянуться и близко, и даже просто не потянуть эту планку и этот груз.
Но даже если в Театре Поколений, например, и в «Серебряном Зеркале» (Феоктистова), и в других — нет массового зрителя, то и элитарный театр имеет право на существование. все равно это какой-то источник, из которого распространяется «зараза» духовности. 🙂 и такие «рассадники» необходимы. потому что к этому будет возврат. как бы ни изменялись правила игры, есть такие правила, без которых — никуда не двинуться. только не сразу это понимают играющие. иногда занимает несколько поколений. Так что на таких вот реликтах незаметно вырастает будущее. ДРУГОЕ будущее. можно, конечно, сказать тут -мол, «жаль только, жить в эту пору прекрасную…» но кто-то же должен прокладывать эту дорогу. а главное — что кто-то и ХОЧЕТ. и не может иначе. как бывшие ТЮЗовцы (а не бывает бывших оперов, как известно, и бывших ТЮЗовцев тоже) Феоктистов, Зиновьев, Дьяченко…
Нет информационного голода в изменившемся мире, так, как это было раньше, в наши времена, когда Театр его тоже утолял. Но сенсорный голод – есть. Что бы ни говорили. и чем дальше, тем больше. именно ЭТОГО — сенсорного — элемента и не хватает. потому что «дурацкие стрелялки», да. у детей и у взрослых, в виртуальности и в реальности. И мне кажется — что люди начинают это постепенно понимать и к этому возвращаться. в рамках изменившегося мира. но есть непреходящие ценности. без которых просто МИРА как такового, общества быть не может. человеческого общества. и начинается это с детей, из детства. по-моему, все больше родителей начинают это «заново» или впервые понимать.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ХОЧИНСКОГО. Сегодня. Раз в 4 года. а рождаются такие люди раз в… или вообще только один раз. Думаю, для всех ТЮЗовцев он — символ. и самое святое. На этом, на НЕМ мы и выросли. Боль от его ухода как-то все не проходит с годами. Не смириться с этим. мне, во всяком случае, никак.
Если звезды очень яркие — то свет их все идет и идет, и светит, и греет, даже когда самих звезд уже нет. по-моему, ни возраст, ни время не было не властно над его образом. и смерть тоже.
А.Д.Андреев возглавил ТЮЗ в трудное для театра и страны время.Но благодаря его талантливым постановкам авторитет театра вырос,стали выезжать за рубеж,а актёры и постановки получать дипломы за победы в конкурсах.Тогда игрались»Горе от ума» и «Сон на Нере»,»Ундина» и «Эквус»,»Маленький принц» и «Вредные советы»…А оформляли спектакли М.Китаев и Э.Копелюш.В театр пришли ученики А.Д.Андреева,которые сегодня стали ведущими и гордостью ТЮЗа.На спектаклях этого периода выросли мои дети.Так что спасибо А.Д.Андрееву,за всё,что он сделал для нас зрителей и для нашего ТЮЗа.
Спасибо Анатолию, что вспомнил об Андрееве. У него были очень и очень неплохие спектакли. Маленького принца играла Соколова. Он же позвал Гришу Козлова и родилось «Преступление и наказание» с Лешей Девотченко, Машей Лавровой, Сашей Строевым, Ваней Латышевым, Димой Бульбой. А Эквус с Ваней Латышевым?! А остеровские Вредные советы, на которых были битковые залы? Да, эпоха Корогодского вошла в историю ТЮЗа. Но каждый режиссер, занимающий пост главного, привносил свое. Спектакли Гриши Козлова — каждый заслуживает упоминания, по меньшей мере. А его Бедные люди? Шедевр! А Праудин? А Каргин — его Русалка и В горах мое сердце. Серьезные актерские работы. Время «после Корогодского» нельзя зачеркнуть и сделать вид, что не было хороших спектаклей, что эти годы и эти режиссеры ничего не дали театру.
Сейчас, по прошествии времени, очень соблазнительно наложить лаковый глянец на жизнь театра, когда его возглавлял З.Я.Корогодский. Наверное, время вообще обладает таким свойством – стирать противоречия. Не случайно ветераны театра, работавшие еще с основоположником А.А.Брянцевым, так и не приняли до конца художественную программу нового главного режиссера, словно до его прихода сомнений и разногласий не существовало.
Не будем поддаваться искушению. Творческая жизнь театра под руководством З. Я. Корогодского была непростой, особенно в последние годы. Лавирование между конъюнктурой и художественным долгом, идеологическими требованиями вышестоящих инстанций и стремлением говорить правду выматывало и лишало сил. Но несомненно одно – несмотря на все сложности театр оставался верным своему призванию – он работал и существовал для юного зрителя.
В 80-х годах бурно разгорелась полемика относительно ненужности таких театров, исчерпанности их задач. З.Я. был одним из немногих, кто отстаивал необходимость театра юного поколения. И, думаю, не случайно. Потому что, как и любое дело, создание искусства для юных требует особого призвания, умения без присюсюкивания, а серьезно и доверительно обращаться к своему зрителю. Театр, возглавлявшийся Корогодским, несомненно обладал этим даром.
Малейшие изменения, происходившие с каждым новым поколением, впитывались, перерабатывались и реализовывались на сценической площадке. Вся невидимая зрителю, черновая работа театра направлялась в русло социального и художественного осмысления жизненных проблем юного человека.
Вспоминается один из последних семинаров, так называемых «Дней учебы», которые проводил З.Я. с труппой театра. Обсуждался вопрос нравственной ответственности художника перед обществом. Уже сегодня я думаю, что для деятеля детского театра она выражается в способности предвидеть результат воздействия собственного произведения. З.Я. умел это делать. Работая с ним, мы знали, куда идем.
Елена Владимировна, спасибо за статью!
Жизнь каждого человека состоит из мимолетных мгновений либо уходящих в небытие, либо оставляющих воспоминания, следы, шрамы. ТЮЗ в жизни преданного ему Делегата – целая эпоха, давшая опору в жизни и научившая смотреть на мир открытыми глазами. С днем рождения, родной ТЕАТР!
Я застала ТЮЗ в период его рассвета, о котором здесь никто не упоминает почему-то, в том числе и уважаемая Л. Дмитриева. ТЮЗ тогда находился на Моховой, а моя школа во дворе и наши шикарные кабинеты физики и химии над самым зрительным залом.
Никто не вспомнил такие потрясающие спектакли как «В садах лицея»: Пушкин — Е. Шевченко, Горчаков — Г. Воропаев, Карамышев и др. замечательные артисты; «Ворон»; «Ромео и Джульета», «Коллеги» и др.
Подскажите, пожалуйста может кто знает где похоронена актриса ТЮЗа Нина Казаринова, я ее помню по спектаклям. Великолепная актриса была.