«О природе». А. Наджаров.
«Нет никого справедливей смерти». А. Хинастера.
МАМТ им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко.
Хореографы: Владимир Варнава, Максим Севагин, сценография: Павел Семченко, Анастасия Нефёдова.

Что будет, если таки выйти из зоны комфорта, а потом туда вернуться? Как выглядит игра со смертью и что произойдет, если нарушить ее условия? Владимир Варнава и Максим Севагин поразмышляли танцем на эти темы. Получилось неоднозначно, но занимательно.

Сцена из спектакля «О природе».
Фото — Карина Житкова.

Оркестровая яма закрыта. Вернее, накрыта — столом, за которым стильные и нарядные люди (костюмы Натальи Туровниковой) живут скучной светской жизнью. Общаются, обнимаются, пьют, едят, курят, гуляют, вздыхают. За ними стена, железный пожарный занавес. Он поднимается, и одновременно с этим стол со своими обитателями уезжает вниз. На сцене появляется один танцовщик в черном трико, который бодро марширует под заданный музыкой Алексея Наджарова ритм. К нему присоединяются остальные герои, одетые одинаково — всё в те же черные трико. Они образуют вокруг него скульптурную группу, немного напоминающую парад физкультурников.

А потом начинается кажущийся бесконечным поток повторяющихся движений. Танцовщики то вышагивают, высоко поднимая ноги и вращая бедрами, то пускают телами волну, то водят странный хоровод, закрывая согнутой в локте рукой себе глаза, то, собираясь в круг, выталкивают одну из девушек вверх, то снова выстраиваются в шеренги. И смотреть на это, увы, утомительно, даже несмотря на мастерство танцовщиков труппы, которое несколько сглаживает впечатление. Разве что финальный дуэт (Наталья Сомова и Евгений Жуков в одном составе, Эрика Микиртичева и Алексей Любимов — в другом), оказался довольно интересным, полным неожиданных тут страстей и ощущением тока, исходящего от танцовщиков. Но это скорее заслуга артистов.

В финале стол с грустными красивыми людьми появляется снова, путешествие закончилось там же, где и началось. Это должно было стать потрясением для героев, но это потрясение никак на происходящем на сцене не отразилось.

Сцена из спектакля «О природе».
Фото — Карина Житкова.

Интересно, что этот спектакль — «герой» сериала «Балет», который ставит одна из его героинь. Команда сериала пришла в театр с предложением перенести балет в реальность и показать на сцене. Режиссер Евгений Сангаджиев выступил здесь автором либретто, и оно как раз вполне увлекательное. История основана на сочинении Эмпедокла «О природе» и рассказывает о грустных людях, которые жили скучной жизнью, пока не встретили путника и пошли за ним исследовать новые места. Только они не знали, что путь цикличен и однажды вернулись туда же, откуда начали, тоскуя по случившемуся путешествию, и мечтая отправиться туда снова. Грустная жизнь вполне удалась, интересный путь — не особенно.

Малая форма требует от автора особенной точности и смысла за каждым движением. Нет времени объяснять, что называется. Многое отдается на откуп зрителю, но основная идея, заложенная хореографом, должна считываться четко. У Владимира Варнавы движения и идея разошлись. В хореографии нет нарратива, как это случается, например, у Шарон Эяль, где из движений вырастает история. Тут не помогли даже видео инсталляции (видео Илья Старилов) — красивые сами по себе тела людей, иногда многократно отраженные, скорее отвлекали от происходящего на сцене.

Сцена из спектакля «О природе».
Фото — Карина Житкова.

У худрука балетной труппы МАМТ Максима Севагина с балетным нарративом дела обстоят куда лучше.

Сказка — вполне традиционный для балета жанр. Однако Севагин превратил историю о том, как отец (в балете от назван Мужем) позвал в крестные своему сыну Смерть за ее справедливость, а потом, нарушив договор, убедился в этой самой справедливости, в шаловливой игре Бога и Смерти с простыми людьми.

В оригинале это аргентинская народная сказка, но действие балета происходит на космическом корабле, оркестровая яма снова закрыта и служит условным внеземным ландшафтом, на заднике сцены экран (видео — Илья Старилов), где появляются громадные робозайцы с кровавыми глазами и возникают разные надписи, создающие впечатление, что мы наблюдаем за компьютерной игрой.

Севагин ставит в своей узнаваемой неоклассической манере, где каждый такт музыки концерта для арфы с оркестром Альберто Хинастеры наполнен осмысленным движением, а у каждого героя есть своя хореографическая характеристика.

Сцена из спектакля «Нет никого справедливей смерти».
Фото — Карина Житкова.

Витальный, жизнелюбивый, чрезвычайно энергичный Бог (шикарный и совершенно неузнаваемый Иннокентий Юлдашев), который двигается, кажется, во все стороны сразу. Смерть (потрясающая Оксана Кардаш), которая умудряется оказываться везде и нигде. Она передвигается будто над сценой, хотя на ногах только гольфы, никаких пуантов, и наделена нечеловеческой (естественно, она же Смерть), пластикой. Король (очень органичный в этой партии Георги Смилевски) движется нарочито царственно. Хрупкость и некоторую надмирность Принцессы (Ксения Шевцова) подчеркивают ломаные, резкие движения и, у единственной из всех занятых балерин, танец на пуантах. Муж (Дмитрий Соболевский) — хореографическое воплощение основательности, а его Жена (Наталья Сомова) наделена немного суетливой и местами даже назойливой манерой двигаться.

В сказке отец выбирал крестного сыну вдумчиво: начал с Бога, но тот показался недостаточно справедливым. В спектакле это затейливое мужское трио: Муж, Сын (Леонид Леонтьев) и Бог. Игра начинается тогда, когда место Бога занимает Смерть. Подарком Смерти своему куму стала возможность врачевания, но с условием: если она сидит в ногах у больного, его можно вылечить, если в головах — нельзя. Нарушить договор со Смертью Муж решился, когда Король пообещал ему огромные богатства за спасение своей дочери, Принцессы, рядом с которой сидела Смерть. Посулить богатства в балете можно по-разному, чаще всего для этого прибегают к пантомиме. Но здесь нашлось куда более остроумное решение — световое (Константин Бинкин).

Сцена из спектакля «Нет никого справедливей смерти».
Фото — Карина Житкова.

Над лежащей на полу Принцессой стоят Король и Муж-врачеватель. А на них льется золотистый свет.

Человек слаб, а Смерть беспощадна, хоть и справедлива. В дуэте Мужа и Смерти она была везде, куда бы он ни повернулся, куда бы ни попытался пойти. И буквально — на нем: взбиралась на спину, обвивала ноги, висела на шее.

В финале снова отличная работа со светом вкупе с фантазией постановщика. Пытаясь скрыться, Муж меняет внешность, бреет волосы, притворяется бродягой. А Смерть, не найдя нарушившего уговор человека дома, решает схватить первого попавшегося лысого бродягу. Одним прыжком она настигает его в толпе и моментально гаснет свет, как он погас для нарушителя договора.

Артисты одеты предельно эклектично (костюмы и сценография — Анастасия Нефёдова). Но если считать их персонажами компьютерной игры, то почему бы Богу не иметь синий хохолок и такую же бороду, белое трико с красными пятнами, а Смерти — белый купальник с черными и красными полосами и гольфы. Почему бы Королю не щеголять в пурпуре и золотом лавровом венке, а его несчастной больной дочери — в красном трико и платье-комбинации. Сознательно или нет, но Максим Севагин ушел от философского контекста, добавив истории немного иронии и безуминки, и сбив неизбежный для древних эпосов пафос. Что, впрочем, не мешает размышлять о природе справедливости, наблюдая за происходящим на сцене.

Сцена из спектакля «Нет никого справедливей смерти».
Фото — Карина Житкова.