«Мандрагора». Н. Макиавелли.
Театр «Приют комедианта».
Сценическая редакция пьесы, режиссура, музыкальная и пластическая партитура Искандэра Сакаева, сценография, костюмы, свет Дины Тарасенко.

Искандэр Сакаев несколько лет назад поставил в Александринском театре «Цветы для Чарли», но это, можно сказать, был совсем другой Сакаев, еще до тотального увлечения биомеханикой (хотя и там актеры жили физически активно). После «Чарли» уже ни один спектакль режиссера не обходился без биомеханического тренинга. В Альметьевском театре результат «биомеханизации» актеров был небезынтересным, хотя, например, Ромео и Джульетта несколько подавляли своей неуемной энергией.

Игровой театр сейчас трансформируется и становится более саркастическим (как у Богомолова) или лирическим (как у Бутусова), но в любом случае не теряет связи с реальностью. Но Сакаев верен себе — не переставая использует для разных текстов одни и те же отмычки: дель арте, биомеханика, низовой юмор. Не хочется думать, что, увидев один спектакль режиссера, — считай, увидел все. Но пока и «Мандрагора» не убеждает в обратном.

«Чума заполонила Флоренцию, и мы сбежали», — примерно так продекламировали чужой текст персонажи комедии Никколо Макиавелли. И действие побежало по сюжетным ходам забытого произведения. Карнавал, ученая комедия и комедия дель арте явно заглядывали на сцену, но никто из них долго не задержался. Актеры кривлялись, гримасничали и кричали. Они были и персонажами и масками комедии дель арте, и просто очень старательными людьми. Было душно.

Д. Луговкин (Лигурио), В. Колганов (Калимакко).
Фото — архив театра.

В духоте тянувшиеся к искусству женщины в зрительном зале вздыхали и давили из себя улыбку, вспоминали, как готовились к походу в театр, наряжались в жемчуга и стряхивали пыль с престарелых мужей. А в антракте сокрушенно обсуждали, что теперь не знаешь, чего и ожидать от театра, если даже в Мариинском «Маргариты весом под сто килограмм, а Фаусты не хороши собой». То ли дело «Приют комедианта», где герой-любовник Калимакко (Владимир Колганов) неутомимо демонстрирует нам красивое накаченное тело, а тонкая Лукреция (Анна Бухарская) мечется по сцене в белоснежном платье, улыбаясь и размахивая руками, с намеком на то, что она Смерть и Чума, а не просто красотка.

Под стать им и остальные герои, особенно Мессер Нича (Андрей Шимко). Нича, явно бенефициант и звезда, стараясь разрушить четвертую стену, все норовил выйти в зал на откровенный разговор со зрительницами, шутил шутки, основной из которых было коверканье имени Калимакко в «кобеляку-кулебяку», беспрестанно имитировал звук выпускаемых газов и вспоминал пословицы, стараясь переспорить Лигурио (Дмитрий Луговкин). Лигурио явно существовал по законам комедии дель арте и был то Пульчинеллой, то Арлекином. Ему приходилось крутиться за всех, чтобы хитроумная интрига не завяла и не осталась не понятой зрительницами. Он единственный полноценно отрабатывал строгий рисунок роли своего персонажа.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Мать Лукреции (Татьяна Полонская), корпулентная соблазнительница с золотым доспехом на заду, имеющая виды на монаха, за недолгое время пребывания на сцене успела пожить полной жизнью — поскандалить, пособлазнять, изрядно выпить и примириться с действительностью. Кстати сказать, у всех героев часть тела облачена в доспех золотого цвета, а на конечности намотаны бинты. У героев мужского пола ярко выраженный гульфик. Особенность средневекового костюма уместна, сделана иронично, но вызывает улыбку только в первые минуты, а потом надоедает. У Калимакко как первого любовника гульфик золотого цвета, похожий на рог носорога. У слуги Сиро (Назар Онищук) и того лучше — просто золотая коробочка. Их гульфики жесткие, что намекает на то, что орган, спрятанный под ними, используется прямо по назначению. У Лигурио же на причинном месте обыкновенная сумочка, а у Нича болтается тряпочка, которую при желании можно собрать как кулису, что недвусмысленно демонстрирует его недееспособность. Напомню, что вся канитель происходит вокруг внезапной страсти Калимакко к жене Нича — Лукреции, которая никак не может забеременеть от мужа. Погрязнув в перипетиях сюжета, Лигурио выбивается из сил, а вся награда достается простоватому Калимакко.

Ни во что всерьез не играя, не доверяя своим персонажам, режиссер и актеры создают упрощенный вариант спектакля для незатратного проката. Шесть обломков колонн, тряпочки, намотанные на штанкеты, с разными надписями и связками лука, — вот и вся «Мандрагора». И не забудьте, что герои, бежав из Флоренции, все же умерли от чумы, не зря же они выходили на сцену в первом акте в страшных костюмах — длинных черных плащах и масках с крючковатыми длинными носами, — а потом предстали перед нами частично обмотанные бинтами. Только до витальности «Декамерона» далеко, какой гульфик ни надень.