XIV Международный театральный фестиваль «Радуга»

«Бастард!». По роману Б. Виана «Сердцедер».
Duda Paiva Company.
Режиссер Дуда Пайва.

Роман «Сердцедер» (L’Arrache-cœur) мало известного в России модерниста, мистификатора и знатного скандалиста Бориса Виана был представлен в неожиданной сценической интерпретации нидерландской театральной компанией «Дуда Пайва».

Новая история под названием «Бастард!» в исполнении самого Дуды Пайвы лишь отдаленно напоминала первоисточник. Не было в ней авторского маньеризма, скептицизма и прочих бесконечных «измов», присущих французской литературе начала и середины ХХ века. Философские рассуждения о тщетности и тленности бытия, где даже рождение ребенка пропитано кровью, отвращением и потом, сменились привычной рефлексией художника на тему собственного творчества. Философская притча о семейной жизни плотника Ангеля, его жены Климентины и маленьких тройняшек, появившихся на свет с легкой руки психиатра-акушера Жакмора, превратилась в увлекательную визуальную провокацию с Дудой Пайвой в главной роли.

Дуда Пайва.
Фото — пресс-служба ТЮЗа

Отталкиваясь от реплики из «Сердцедера»: «Да нет, я — пуст. Во мне ничего нет, кроме жестов, рефлексов, привычек», режиссер создал образ молодого сноба, выброшенного на свалку подсознания в лечебно-профилактических целях. Спектакль начинается с того, что из левого угла сцены, сильно захламленной пакетами, коробками, непонятными тюками, буквально вываливается человек. Не просто мужчина — Дуда Пайва с лошадиной головой на ноге. Элегантно выкарабкиваясь из неудобного мешка под песню Бориса Виана «Je suis snob», актер всячески пытается показать зрителям свое недоумение. Что-то вроде: «Откуда взялась эта лошадь? Почему она поет на моей ноге? Я сплю? Когда это все кончится?» Завершая небольшой этюд, Бастард уносится беспокойным животным в самую глубину подсознания. За этим эксцентричным перемещением следует абсолютно галлюциногенный видеоряд с неспешно проплывающей кляксой, словно свидетельствует о надвигающейся буре в голове героя.

Бастард медленно, но верно попадает в ловушку коварного подсознания. Из кошмарного сна он переносится в не менее кошмарную реальность, отдаленно напоминающую Чистилище. Обитатели ее уродливы, гротескно преувеличены, но при этом не лишены знакомого многим по мультипликации Тима Бертана отталкивающего обаяния. Так, на месте Бастарда встречает безногая балерина Кли и ее верный приятель Ангель — сильно постаревший джин из бутылки. Долго переговариваясь с героем о двух очень важных заданиях, благодаря которым герой освободится (первое — найти кошку Кли, а второе — приготовить чай), они увлекают его в странный фантасмагоричный мир символов и видений. Лишенный всякой логики и смысловой связи, он поражает ироничной фантазией и очень смелой игрой взрослого человека с собственными страхами. А поводом к игре в буквальном смысле этого слова становятся куклы. Ведь все обитатели привидевшегося Бастарду мира — поролоновые человечки, не просто оживающие, а обретающие неповторимую индивидуальность в руках умелого кукловода Дуды Пайвы. Они гримасничают, кокетничают, морщат губы и ведут себя совсем как живые.

Дуда Пайва.
Фото — пресс-служба ТЮЗа

Тройные диалоги между Ангелем, Бастардом и Кли кажутся какой-то сумасшедшей фантастикой, заслуживающей отдельного описания. Временами кажется, что тело артиста состоит из множества автономных частей, способных существовать параллельно в нескольких плоскостях и отвечать не за одну, а за три головы одновременно. А меланхоличный танец балерины, лишенной ног и попросившей Бастарда на время подарить ей свои, поражает невероятной слаженностью каждого движения артиста, ставшего на несколько минут единым телом с Кли. Трогательная гармония спектакля нарушается резкими и колючими образами Виана, время от времени прорывающимися наружу. Так, пытаясь отыскать кошку или чайник, Бастард вынимает из старого мешка куклу в форме мертворожденного ребенка.

Но сами эти мотивы долгого, мучительного рождения трансформируются в постановке в бесконечный поиск — через боль и страх — художественного образа. Неслучайно Бастард не находит кошку, а рожает ее из живота Кли, примерно то же проделывая с чайником, появляющимся из Ангеля. Герой творит мир, меняя себя и свое отношение к людям, буквально «размягчая» сердце сноба. Он насыщает душу потерянными эмоциями, и брошенная в романе фраза: «Я хочу себя наполнить. Вот почему я занимаюсь психоанализом. Но моя бочка — это бочка Данаид. Я не усваиваю. Я забираю мысли, комплексы, сомнения, у меня же ничего не остается» разбивается о жизнеутверждающее начало демиургического по сути спектакля, полного и невероятно красивого.

Интервью с Дудой Пайвой после спектакля «Бастард!»

Понять, что это необыкновенный человек, могут те, кто видел спектакль «Бастард!» на «Радуге». Вот, пожалуй, и все, чем хотелось бы предварить интервью. Мне кажется, лишних слов не нужно.

Дуда, вы раньше бывали в России?

Да. Осенью театр «Duda Paiva Company» был приглашен в Петербург, чтобы открыть площадку «Скороход» спектаклем «Ангел». Это мой первый моноспектакль, с которым я также ездил в Москву.

Но мы о вас так мало знаем.

Я бразильский парень, перебравшийся в Нидерланды. Имея танцевальное образование, там я начал изучать искусство театра кукол. Просто после многих лет работы в сфере современного танца я стал искать чего-то более интимного, доверительного в плане отношений со зрителем… Искать некий мостик между исполнителем и публикой. Им оказалась для меня кукла. И вот прошло почти десять лет с тех пор, как началось мое исследование взаимодействия танца и театра кукол.

Судя по реакции зрителей, принявшихся после спектакля — в ответ на ваше разрешение — ощупывать ваших кукол, все были удивлены, что неживые артисты сделаны всего-навсего из поролона. Поразительно, что поролон может вызвать такую иллюзию наполненного энергией, трепещущего тела.

Да, я очень люблю работать с этим материалом: из-за его особой консистенции, эластичности. Он дает безграничные возможности для сценических метаморфоз. Все объекты, с которыми я работаю, сделаны из поролона. Вы видели в спектакле, что мой персонаж выдернул сердце у куклы-старика, и это сердце стало разбухать, разворачиваться — пока не оформилось в черного кота. А потом мой герой, желая сделать сюрприз хозяйке кота, затолкал его в рот — чтобы тот неожиданно выпрыгнул.

Как вы создаете спектакль? Как ищете образность, выстраиваете сценический сюжет?

Все персонажи, которых вы сегодня видели, заимствованы мной у Бориса Виана. Я адаптировал этот текст таким образом, чтобы он позволил мне свободно высказаться. Не думаю, что у «Duda Paiva Company» есть какой-то особый метод, который можно сформулировать. Наш спектакль — это крик о сегодняшнем состоянии Нидерландов и в то же время о миссии артиста, художника. Не знаю, слышали ли вы о произошедших недавно в нашей стране больших переменах. Преобладающую власть получило правое крыло. В результате дальнейшей политики началось уничтожение прекрасных многолетних исследований в области театра, танца, культуры. Когда финансово нужно что-то урезать, под нож попадает культура. «Бастард!» — наша реакция на эти перемены. Мы создали спектакль без финансовой помощи с чьей-либо стороны — зато со своими убеждениями.

А что еще движет вами как режиссером и вдохновителем своей компании? Помимо, как выясняется, некого социального высказывания…

Пожалуй, если можно говорить о какой-то внятной художественной цели — то это вдыхать жизнь в бездушные создания, сценические объекты. На севере Европы есть направление (по крайней мере, в недавнем прошлом сильно ощущалось), представители которого исповедуют деконструкцию формы и отказ от нарратива, содержания. Наша компания никакой моды не придерживается. Если концептуальный театр разбирает жизнь на части, детали, объекты, рассматривая их по отдельности, то нас интересует прямо противоположное. Мы вдыхаем в эти слагаемые жизнь.

Как организован ваш театр? Вы — единственный актер?

Я художественный руководитель и единственный актер. Есть продюсер — Приска Маас, которая со мной почти десять лет, с момента основания. Три техника. И это все. Официально. Но вокруг нас большая сеть союзников и партнеров. Если для спектакля нужен музыкант, или драматург, или артисты, мы их приглашаем. В репертуаре театра три моноработы, один дуэтный спектакль и один «многофигурный». Кстати, все спектакли, поставленные в истории «Duda Paiva Company», остались в репертуаре.

Вы ведете кочевую жизнь или прикреплены в Нидерландах к какой-то территории?

Нет, никакой территориальной базы нет. Мой продюсер располагает лишь оборудованным для репетиций помещением. Наш театр не получает государственного обеспечения. Сейчас мы живем, в основном, благодаря совместным постановкам с разными зарубежными компаниями. Чем меньше денег поступает театру, тем больше художник должен искать способов сотрудничать с другими художниками.

Дуда Пайва.
Фото — пресс-служба ТЮЗа

Дуда, режиссера не полагается расспрашивать о смысле спектакля. Но в данном случае есть объективные причины, мешающие воспринять смысл. Те же тонкости перевода. Бастард, как я понимаю, это существо, которым в финале становится ваш персонаж. Он сопротивляется этому превращению на протяжении всего спектакля — и все-таки превращается…

Бастард — тот, кто не принадлежит ничему, никуда не может быть отнесен. Хотя и существует во времени и пространстве со своими душой и телом. Но нельзя сказать, что в финале мой герой превращается в кого-то. Ведь в нем изначально заключались две ипостаси. И некая отверженность всегда в нем присутствовала.

В спектакле важно противостояние живого «свежего» тела (это ваш герой, сыгранный в живом плане) и мертвой материи (куклы): персонажей состарившихся, буквально распадающихся. И персонажи сигналят зрителю о каком-то грядущем преобразовании мира, всей материи. Сигнал я понял, но вот что это будет за перемена — как-то не распознать…

Я хотел сказать: да, некий процесс идет. Но у меня не было задачи объяснить, что это за преобразование. Я не учитель. Я всячески сторонюсь абсолютных высказываний. Открытость, недосказанность, которую вы почувствовали, по сути, и есть моя цель.

Я слышал, вы готовите какой-то проект с выпускником нашей Театральной академии?

Да, с Петром Харченко, который выпускается в этом году. Меня заинтересовало, что он — с факультета театра кукол — раньше был гимнастом, и я решил сделать с ним небольшую работу. Это дуэт человека и куклы. И это первая кукла на моем пути, у которой нет рук. Только крылья. Это богиня Ника. Богиня победы, что очень важно. Во всем этом есть определенная моралистика. Последние два года я изучал греческую мифологию и даже сделал на основе этого большой спектакль «Бестиарий». Греческие мифы несут нам множество смыслов, посланий, многие из которых моралистичны. Но, конечно, я хочу новым зрением взглянуть на это.

А мировая премьера маленького спектакля — с участием Петра Харченко — будет на грядущем «КукAрте».

Выражаем благодарность за перевод Марии Наймарк.