В 2019 году исполняется 240 лет РГИСИ (дата, впрочем, сомнительная и недоказанная: нет связи между драматическим классом, который набрал Иван Афанасьевич Дмитревский в рамках «Танцовальной Ея Императорского Величества школы» — и Школой актерского мастерства (ШАМ) Леонида Вивьена, от слияния которой с КУРМАСЦЕПом Всеволода Мейерхольда в 1922 году получился Институт сценических искусств, ИСИ… Но вот что точно — в октябре этого года исполнится 80 лет театроведческому факультету. И тут без дураков. Самая старая театроведческая школа, идущая от 1912 года и графа Валентина Зубова, оформилась в факультет в 1939 году. Был набран первый курс студентов, и 1 октября начались занятия.

Эту школу олицетворяют многие ее создатели и продолжатели. Когда-то, начиная журнал, мы почти сразу организовали рубрику «Учителя». Частично из нее, частично из новых текстов пять лет назад была собрана и издана книга «Учителя» (составители Марина Дмитревская и Евгения Тропп), история факультета в лицах преподавателей и учеников (каждое эссе написано учеником об учителе). Герои книги — представители старших поколений педагогов нашего театроведческого (и портреты в ней расположены по хронологии их появления на факультете). Кому-то знаком этот том, кому-то — нет. И мы решили в течение предъюбилейных месяцев выводить в широкий читательский мир лица и творческие биографии знаковых педагогов театроведческого факультета. Вот так — серией, каждую неделю. Чтобы помнили.

Мудрый «дилетант театроведения»

Моисей Осипович Янковский, театровед, историк музыкального театра, «принадлежал» двум институтам: в 1930 году он пришел в Институт истории искусств и одновременно начал преподавать в ТСИ (ныне Академия театрального искусства). Это служение двум институтам продолжалось до последних дней жизни Янковского. Иногда он изменял науке и педагогике ради практической работы в театре — несколько лет руководил театром «Музыкальная комедия», затем Эстрадой, заведовал литературной частью Малого оперного театра. А в 1949 году покинул Институт на Исаакиевской площади не по своей воле: в период гонений на «антисоветскую группу критиков» был уволен (и не он один) «ввиду допущенных ошибок в научной деятельности», как было сказано в приказе.

Но театральная биография Янковского началась раньше: в 1925 году Янковский, выпускник юридического факультета Московского университета, переехав в Ленинград, занялся не юриспруденцией, а театральной критикой. В газетах и журналах регулярно печатались его статьи о премьерах драматического и музыкального театра, об актерах и режиссерах, об экспериментальных балетных постановках, о молодых театральных коллективах, как, например ТРАМ или Театр пролетарского актера.

Как говорил сам Янковский, именно выступления как критика современного театра послужили поводом для приглашения его в Институт истории искусств. Вместе с Янковским для укрепления группы современного театра были приглашены также молодой режиссер Р. Р. Суслович и В. Е. Рафалович, председатель ленинградского Реперткома. А. А. Гвоздев, возглавлявший отдел истории театра, считал, что «историк театра должен быть театральным критиком», и сам успешно сочетал академические изыскания с активной практической и рецензентской работой.

В автобиографии, назвав себя «дилетантом театроведения», Янковский кратко напишет: «Многим обязан покойному профессору А. А. Гвоздеву». Он органично вошел в новый для него коллектив ученых и энергично включился в деятельность отдела. Именно в эти годы появился его первый фундаментальный труд «Оперетта. Возникновение и развитие жанра на Западе и в СССР» (в предисловии автор выразил благодарность за помощь Гвоздеву, С. С. Данилову и А. Г. Мовшенсону).

Эта книга Янковского, построенная на обширном, почти неизвестном материале, на широком использовании западных источников и периодики (автор свободно владел польским, французским и немецким языком), вызвала полемику в театральных кругах. В те годы оперетта считалась буржуазным жанром, классово чуждым пролетариату, и не заслуживала серьезного научного изучения. Известный в те годы критик В. И. Блюм, стойкий противник оперетты как жанра «чуждого советскому самосознанию», не принял «Оперетту» Янковского.

Янковский рассматривал историю оперетты как составную часть истории театра, как единый процесс, не разделяя «запад» и «восток». И. И. Соллертинский оценил «Оперетту» как «первый в своем роде единственный труд на тему об опереточном театре» и заметил, что книга читается с неослабевающим интересом. Поддержанный Соллертинским, автор устоял перед критическими нападками, а его «Оперетта» выдержала испытание временем и оставалась настольной книгой для нескольких поколений деятелей опереточного театра. Позднее Янковскому несколько раз предлагали переиздать эту книгу, но он каждый раз отказывался: книга требует обновления, надо писать заново. К сожалению, ему так и не удалось вернуться к своей «Оперетте». Впрочем, она до сих пор остается почти единственным трудом подобного рода.

Позже, вспоминая 1930-е годы, проведенные в Институте, в общении с коллегами, театроведами и музыковедами, Янковский написал: «В Институте, где каждое заседание давало нам больше, чем иные книги, в Институте, где как раз в эти годы складывалась ленинградская школа театроведов, можно было научиться многому, если ты был чуток к мыслям, звучавшим в разговорах. Ведь почти каждый из основных работников отдела был своего рода энциклопедией! Только учись у него!» Янковский и учился — у А. А. Гвоздева, К. Н. Державина, В. Н. Всеволодского-Гернгросса, В. Н. Соловьева, а также и «у более молодых, но весьма и весьма просвещенных и талантливых», по словам Янковского — С. С. Мокульского, А. И. Пиотровского. Со временем и он сам стал такой «своего рода энциклопедией», и у него учились уже новые поколения театроведов. В том числе — и аспиранты, которые, как и я, пришли в аспирантуру в конце 1950-х — 1960-х годах.

В 1960-е годы на секторе театра Института (теперь он назывался Научно-исследовательским институтом театра, музыки и кинематографии) аспирантскую подготовку проходили В. Н. Дмитриевский, М. В. Друзина, Э. С. Капитайкин, Ю. А. Смирнов-Несвицкий, В. В. Чистякова, позже Ю. П. Рыбакова, С. К. Бушуева. Молодому поколению «научиться многому», несомненно, было у кого — в эти годы на секторе театра работали известные театроведы — кроме Янковского, А. Я. Альтшуллер, Д. И. Золотницкий, С. В. Владимиров, Ю. А. Головашенко, Г. А. Лапкина. Научным руководителем у меня, а позже и у Смирнова-Несвицкого стал Моисей Осипович Янковский.

Янковский в эти годы был одним из старейших сотрудников Института. Как и прежде, он работал активно, все и всюду успевал — писать книги, статьи, читать лекции студентам, выступать на конференциях, заниматься общественной работой в ЛО ВТО. В продолжение книга «Оперетта» написал монографию «Советский театр оперетты. Очерк истории» (1962) — это была первая попытка представить более чем сорокалетнюю историю советского театра оперетты. В книге нашли отражение основные факты и этапа этой истории, сдвиги в формировании репертуара, вклад, внесенный композиторами, режиссерами, актерами в развитие жанра оперетты.

Исследование «Шаляпин и русская оперная культура» (1947) стало первой из четырех его книг, посвященных творчеству Шаляпина. Он был редактором-составителем томов литературно-музыкального наследия Римского-Корсакова, Глазунова, сборника «Избранные письма» И. А. Дунаевского.

Янковский называл своей основной специальностью музыкальный театр, все его жанры (одно время он был в составе сектора музыки), но диапазон его творческих интересов был гораздо шире. Кроме музыкального театра, не меньше его привлекал и драматический театр. В списке работ Янковского были монографии о Новом тюзе и Театре комедии, книга об актере А. Д. Бениаминове, главы в коллективных трудах «История европейского театра», «Очерки истории русской советской драматургии», институтского сборника «Театр и драматургия», в Театральной энциклопедии. Да и в монографии «Шаляпин и русская оперная культура» автор выдвинул на первый план Шаляпина-актера, «поющего актера», талант которого формировался всей русской культурой. Он дал подробное описание его актерских приемов, гримов, внешнего оформления образов, умения «носить свое тело». Правда, такой аспект исследования показался рецензентам неоправданным: по суждению Г. Крыжицкого, «книга стала в значительной мере исследованием о Шаляпине-актере и в очень малой степени — о Шаляпине—певце».

Корректный и сдержанный, Янковский «держал дистанцию» в отношениях с коллегами и аспирантами. Рисунок Н. П. Акимова, датированный 1940 годом, запечатлел строгий облик Янковского, словно углубленного в самого себя, и вместе с тем — какое-то лукавство в его пристальном взгляде из-под очков. Он любил, как и Д. И. Золотницкий, «пошалить»: во время заседания написать шуточный стишок или юмористическое послание кому-либо из сотрудников, чаще всего Г. Лапкиной, с которой у него были давние дружеские отношения, или мне, подтрунивая над моим усердным протоколированием заседаний сектора (я была ученым секретарем сектора). Он ценил удачную шутку, юмор и сам обладал чувством юмора: его веселые экспромты и каламбуры запоминались (историк балета В. М. Красовская включила два его остроумных экспромта в свою книгу «Балет сквозь литературу» в раздел «Пестрые мелочи из-за кулис»).

Кафедра русского театра рубежа 1940-1950-х. Слева направо: М.Г. Португалова, С.С. Данилов, А.С. Хаславская, О.А. Спицына, М.О. Янковский, Л.А. Извекова, И.И. Гольдштейн

Янковский был лоялен к молодым театроведам, готов был рекомендовать того или иного аспиранта редактору газеты, журнала (меня «сосватал» в «Ленинградскую правду»). Или написать рецензию для издательства, чтобы поддержать работу молодого театроведа, даже тогда, когда тот как бы «заходил» на его территорию. Рукопись книги «Шаляпин в Петербурге-Ленинграде», подготовленная Дмитриевским, была передана в Лениздат с рецензией Янковского, признанного «шаляпиноведа», автора нескольких книг о Федоре Шаляпине. И смеялся, когда, получив текст книги от автора, прочитал надпись «Прадеду — от правнука». Он оценил и веселые куплеты, сочиненные Дмитриевским в честь его 70-летия и прозвучавшие после одного из заседаний в октябре 1968 года:

Был он с Кугелем знаком, к Холмской заходил он в дом,
С членом группы «Перевал» он по Невскому гулял.
Знает РАПП и помнит НЭП — тот, который не нелеп.
Видел «Ярость», «Страх»«, «Мандат», «Взятку»,
«Выстрел» и «Закат».
Он прошел через царизм, формализм и наплевизм,
И вульгарсоциологизм, и антипатриотизм!
И в признание заслуг стал он доктором наук.

При всей своей лояльности, расположенности к аспирантам Янковский, был «строг, но справедлив». Текст первой главы моей диссертации «Драматургия А. Н. Арбузова» был им раскритикован. И не без оснований. До аспирантуры я два года работала в газете, и каждый вечер должна была писать одну-две статьи для утреннего номера. И первую главу я сочинила за одну-две недели. Такое начало моей работы над диссертацией скорее разочаровало научного руководителя, чем внушало надежду на положительный исход. Но Янковский умел объяснить и подсказать, направить и убедить, и в итоге под его руководством мне удалось перевести мои лирические заметки о ранних пьесах Арбузова в формат научного исследования, и выдержать этот формат и в следующих главах. У Смирнова-Несвицкого, напротив, все складывалось вполне благополучно — первые разделы его диссертации «Стилевые поиски современной советской режиссуры» (из опыта постановки пьесы А. Н. Арбузова «Иркутская история») заслужили одобрение научного руководителя и были приняты.

Молодые сотрудники и аспиранты не только писали диссертации, они слушали выступления и споры во время обсуждения научных работ, которые проходили подчас нервно и бурно, незаметно учились искусству оппонирования, а потом и сами включались в творческие дискуссии и споры. Слушали выступления ведущих сотрудников на Ученых советах и конференциях, посвященных самым разнообразным темам. Тут обсуждались и итоги театрального сезона, и проблемы теории драмы, и гастроли московских театров, и проблемы режиссерского истолкования современной пьесы, юбилейные и памятные даты (например, доклад Янковского на открытом Ученом Совете памяти А. А. Гвоздева в связи с 25-летием со дня его смерти).

Так случилось, что к Янковскому, к его книгам и его театральной критике, я возвращалась после защиты диссертации, когда занималась уже совсем другими темами: историей агитационного молодежного театра 1920 — 1930-х годов, историей Театра комедии, режиссурой Акимова. Казалось, что я иду по его следам — Янковским было так много и содержательно написано о Ленинградском ТРАМе и режиссере М. Соколовском, о спектаклях Театра комедии 1930-х годов и Н. П. Акимове, не говоря уже о монографии, посвященной этому коллективу.

Монография «Ленинградский театр комедии» стоит на моей книжной полке рядом с книгой «Советский театр оперетты. Очерк истории», обе с дарственными надписями автора. Последняя книга напоминает о давнем и постоянном увлечении и привязанности Янковского — оперетте. Может быть, насмешливый ум и чувство юмора, присущее Янковскому, предрасположили его именно к этому «легкому» жанру. Опереточный театр стал темой его двух диссертаций — кандидатской в 1943 году и докторской в 1964. Янковский не оставлял эту тему, собирал материал для новых книг, составил план учебника «Опереточный театр. Очерки истории» (и читал специальный курс лекций в соответствии с этим планом в институте на Моховой) Позже, после смерти Янковского, его коллега С. Д. Дрейден собрал все то, что автор успел сделать для задуманных книг, очерки и главы, и составил сборник «Искусство оперетты» (1982).

Янковский не дожил до своего 75-летия: эту юбилейную дату в ноябре 1973 отмечали уже без него (он ушел из жизни 9 июня 1972 года), в большом зале ленинградского Дворца искусств. Собравшихся было много: актеры, писатели, режиссеры, критики, коллеги и ученики Янковского. Выступавшие говорили и вспоминали многое и разное — совместную работу с Янковским над коллективными трудами, его книги «Шаляпин» и «Советский театр оперетты», дружбу с композиторами И. О. Дунаевским и Д. Б. Кабалевским, годы его руководства театром «Музыкальная комедия», выступления на страницах газет и журналов. Это был вечер воспоминаний, вечер памяти Янковского, талантливого ученого и мудрого человека, который достойно прожил отпущенные ему годы, успел много сделать, сам учился и учил молодых, работал, читал лекции, писал книги, заслужившие признание профессионалов и просто любителей театрального искусства.

2014 г.