«Тысяча и одна». Сценарий и диалоги Яны Туминой и Елены Чарник.
Театр «Приют комедианта».
Режиссер Яна Тумина, художник Эмиль Капелюш.

Неизвестно, что вдохновило режиссера Яну Тумину на создание спектакля: восточные сказки или идея театральной игры в «психоделическую» игру — то есть жанр квеста, ставший жанром спектакля. О том, что это такое, подробно рассказывается в программке, там же прописана (для полного погружения зрителя) инструкция из восьми пунктов, что могут и чего не могут делать участники квеста. В последние годы из виртуальной реальности компьютерные «бродилки-искалки» переместились в реальную. Интересная тенденция — видимо, подростки и молодежь начали скучать по живому общению.

В спектакле «Тысяча и одна» пройти такой реальный квест решают персонажи далеко не юного возраста: работник архива (Марина Солопченко), бизнесмен (Андрей Шимко) и пенсионер (Михаил Самочко). Три героя — три узнаваемых социальных типа — выведены слегка шаржированно, остроумно и по-актерски изящно. Первое знакомство с ними происходит в режиме видеомоста: персонажи появляются поочередно на экране монитора, чтобы представиться и ответить на вопросы ведущей (Алиса Олейник). Вопросы задаются всем одни и те же. Есть ли у вас хобби? Контактный ли вы человек? Что вас сюда привело? Вопросы формальные, но прямые (в лоб, не отвертеться), и, отвечая на них, будущие участники квеста стесняются, замыкаются. Минута насильственной рефлексии. Тут как будто приоткрываются психологические проблемы каждого из них… и какой-то звенящий экзистенциальный вакуум, от чего неловко становится и зрителю. Квест в буквальном переводе с английского означает «поиск». Очевидно, что искать герои будут прежде всего себя.

А. Шимко (Илья Бдгалов).
Фото — Д. Пичугина.

Роли распределяются в соответствии с психологической «патологией» каждого персонажа — это любопытный момент в режиссерской концепции, интересный ход сопряжения материала: реальной истории и восточного сюжета. Старая дева, закомплексованная серая мышь-интеллектуалка, с сутулой спиной, геометрически правильной челкой и красным «бабушкиным» платком на плечах — Галина Петропавловская — предстает в образе Шахерезады. (Режиссер Яна Тумина преподносит зрителю альтернативную версию восточной сказительницы.) Царя Шахрияра должен будет играть хамоватый бизнесмен Илья Бдгалов. Визиря (отца Шахерезады) — отец двух взрослых дочерей, пенсионер Федор Иванович. «Превращение» происходит при помощи простейших театральных средств — цветных вязаных шапок-тюрбанов, светлых льняных платков, которые завязываются по типу хиджаба, и тряпок-лоскутков, служащих элементами восточных костюмов…

Сцена представляет собой аскетичную черную коробку с монитором. С потолка свисают металлические гирьки с противовесами. Важная деталь — часы: их горящий в темноте циферблат намекает на проблему потерянного времени, актуальную для всех героев «Тысячи и одной». Интересно, что все действие разворачивается в атмосфере ужаса, которую задает совершенно инфернальная ведущая в исполнении Алисы Олейник. Она здесь впрыскивает мистику, контролирует ход игры, кукловодит смертью — скелетиком с косой вместо головы. Ее гуттаперчевое тело извивается в адской пляске, складывается, скручивается, завихряется под влиянием пространства и потусторонних сил. Ее лицо говорит с экрана монитора леденяще отстраненным тоном.

Сцена из  спектакля.
Фото — Д. Пичугина.

«Тысяча и одна» — это театр в кубе, мистический, фарсовый (в одной из сцен Шахерезада и Шахрияр сражаются на ринге), эстетский (с синхронными танцевальными мизансценами под видеопроекции), немного философский (с мудростью восточных притч и Омара Хайяма), а в финале психологический. Не хватает спектаклю (при всем изобилии и плотности увлекательной театральной игры) только остроты сюжета, детективного хода, драматургического напряжения, что должно быть характерно для квеста. Действие в «Тысяча и одной» развивается повествовательно: герои разыгрывают сюжеты восточных сказок — рассказ о царе Шахрияре, открывающий цикл сказок, сказ о купце и духе, историю Синдбада и заключительный эпизод книги — счастливое примирение Шахрияра и Шахерезады. Да, временами они «срываются» — переходят на личности, начинают оскорблять друг друга, нарушая правила игры, и тут загорается красный свет (чаще всего ссорятся бизнесмен Бдгалов и интеллигентка Галина Петропавловская, их перепалки напоминают фильм А. Смирновой «Два дня»), но напряжение это как-то искусственно снимается, настоящих психологических переломов, поворотов не возникает. Возможно, причина тому — развлекательный характер жанра квеста, в рамках которого театральный праздник существует органичнее, чем психологическая драма. Да и могут ли квесты быть «психоделическими»? Предположительно, да. В замкнутом пространстве, в условиях игры (перевоплощения), в окружении незнакомых людей теоретически возможен момент «озарения» — осознания человеком своей внутренней сути, своего пути, ошибок. В спектакле Яны Туминой это «озарение» — раскрытие «неконтактных» героев — происходит только в третьем действии и почти синхронно. Галина Петропавловская встречается со своим вторым «я» (ее точную копию, в парике, платке и бусах, уморительно играет Андрей Шимко). Содержание сцены сводится к ответу на вопрос: «Как ты дошла до жизни такой, почему раньше времени превратилась в бабушку?» Бизнесмен Илья Бдгалов, грубый скептик, не расстающийся с телефоном (вопреки правилам), рассказывает ведущей свою личную семейную драму — историю перерождения возлюбленной в сварливую жену, историю циничной подмены, которую совершает судьба… Пенсионер Федор Иванович вспоминает короткий эпизод из армейской службы в Афганистане — встречу с восточной девушкой и влюбленность в нее, сопровождающую его в течение всей жизни.

Сцена из  спектакля.
Фото — Д. Пичугина.

Замыкает спектакль сцена примирения царя Шахрияра и Шахерезады. Счастливые герои (на двоих один широкополый балахон) уходят вглубь сцены. Идиллически тепло. Сюжет с участниками квеста не получает своего завершения. Что произойдет с героями после расставания с персонажами сказки, после выхода из условий игры? Смогут ли они, переосмыслив свою жизнь, что-то в ней изменить? Или все останется как прежде? В назидание раскручивается подвешенная над сценой кукла — смерть. Memento mori!

В спектакле «Тысяча и одна», конечно, отразился большой опыт работы Яны Туминой с Инженерным театром «АХЕ» и театром кукол: видеопроекции и метафорическая игра с объектами — важная составляющая сценического действия, но существует она несколько суверенно по отношению к двум параллельным сюжетным линиям. Спектакль в этом смысле получился «синтетический», но творческий синтез всех элементов (квеста, восточных сказок, визуального, кукольного и драматического театра) как будто бы еще не завершился…