«Наташина мечта». Я. Пулинович.
Северный драматический театр им. М. Ульянова (г. Тара).
Режиссер Константин Рехтин.

Каждые два года омский «Пятый театр» проводит фестиваль «Молодые театры России». В этом году был юбилейный, десятый. Он впервые проходил без директора театра Александры Юрковой, которая умерла во время операции на сердце. Проходил вопреки всему. Не было денег. Не срабатывали прежние договоренности. Не смогли приехать какие-то театры. Но все-таки фестиваль прошел благодаря усилиям всей команды «Пятого театра», которая решила свой уникальный фестиваль отстоять. И даже была проведена лаборатория, на которой свои эскизы по русской классике показали молодые немецкие режиссеры. Но написать хочется о самом сильном не только художественном, но и жизненном впечатлении, которое оставил фестиваль.

Северный драматический театр имени Михаила Ульянова в формат фестиваля вписывается идеально. Театр действительно молодой, он открылся в 2002 году. Соответственно, возраст у него просто-таки отроческий. Однако репертуар говорит о творческой зрелости: Гончаров, Чехов, Гоголь, Астафьев, Вампилов, Островский, Ведекинд (!). Все эти годы театром руководит Константин Рехтин, режиссер-педагог, режиссер-строитель. И самое главное, что бывает сейчас совсем уж редко, — режиссер-подвижник.

Чтобы увидеть спектакль этого театра, включенный в фестивальную афишу, пришлось ехать в Тару, потому что в параметры омской сцены он не вписывался. В Тару так в Тару. Триста километров плохой дороги — и вот вам маленький северный городок: население 27 тысяч, старинные домики и увядающие, плохо сохранившиеся пятиэтажки, остатки старинной крепости и непременный храмовый новодел. Суровое северное небо, мрачноватый пейзаж и нечаянный вздох, когда въезжаешь в город и видишь театр. Красивое здание, перед которым небольшая театральная площадь и памятник Михаилу Ульянову. Театр построен волей одного человека, бывшего губернатора Леонида Константиновича Полежаева. Назван он именем Михаила Ульянова, чья малая родина — Тара. Самое любопытное, что Ульянов-то был как бы и против строительства театра. Он как человек театральный понимал, насколько тяжко придется театру выживать в маленьком городе. Но Полежаев, который известен в области и стране как строитель театров, решил, что на малой родине великого артиста театр должен быть. Он воздвигнут на месте бывшего кинотеатра (часть фронтона вписана в театр), в строительстве которого принимал участие отец артиста, Александр Ульянов. Так мне рассказал Константин Рехтин. Получается, что отец строил здание для будущего театра имени своего сына.

Театр хорош. Современный, с отличной сценой и уютным залом, он производит сильное впечатление. Нет пышности и безвкусицы, а есть достоинство и печать хорошего тона. В него приятно прийти, ведь в городе мало, думаю, таких мест. Директор театра Анджей Неупокоев с хозяйской гордостью показывал театральные помещения, зажигал люстры в фойе, провел по всем театральным закоулкам, и было видно, как непросто дались вся эта красота и комфорт (включая туалет для инвалидов). Надеюсь, что они — директор и главный режиссер — команда. С прежним директором отношения у Рехтина явно не складывались…

В. Захарчук (Наташа).
Фото — архив театра.

Спектакль «Наташина мечта» по пьесе Ярославы Пулинович идет на планшете сцены. Зрители сидят несколькими рядами по диаметру поворотного круга. Первый монолог — Наташи-детдомовки — играет Ксения Чернолуцкая. На фоне обнаженной кирпичной стены она бьется в огромную дверь. Иногда дверь чуть приоткрывается и оттуда пробивается слабый свет. В финале она захлопнется навсегда. Наташа мечется вдоль этой беспощадно высокой стены, и деваться ей некуда. У этой девочки нет будущего, после того, что она совершила. У нее было безрадостное настоящее, в детдоме, в битвах за свою жизнь. А в прошлом — только воспоминание о мамке, которая сначала сидела в тюрьме, а потом ее прирезали. Мечта о любви — единственное, что у нее есть, кроме украденной заколочки для волос. Ее преступление настолько нелепо, что трудно даже судить его по человеческим законам. Загнанный зверек, у которого ничего своего никогда не было, кроме случайной встречи с журналистом районной газеты. И ничего больше не будет. Потому что она готова к колонии, просто выпестована всей жизнью для того, чтобы сесть, совершив что-нибудь дикое и абсурдно нелепое. Ее невозможно судить. И трудно жалеть. Как трудно пожалеть озлобленную кусающуюся собаку. Так играет свою героиню Ксения Чернолуцкая. Угрюмый, угловатый, некрасивый подросток с большими тоскливыми глазами. Только повороты круга, вдруг начинающего вращаться, и радужные пятна света, и музыка, которая все-таки звучит в душе этой девочки. Она и слов-то знает так мало, что даже о любви мечтает какими-то безнадежно-уличными фразами: «Наташа, ты реально самая клевая девчонка на земле. Выходи за меня замуж». Почему в ее маленьком и неразвитом мозгу возникла мысль, что это у нее отбирают ни в чем не повинного Валеру, журналиста из районки? Только потому, что это был первый в ее жизни человек, который заговорил с ней человеческим языком. Этот монолог о любви — самый безнадежный и страшный. Счастья не будет. Будет колония и… все, что следует после.

Второй монолог принадлежит тоже шестнадцатилетней Наташе. Иногда он называется «Победила я!». Поворот круга — и мы оказываемся перед театральным занавесом. Иногда он будет открываться. И на фоне зрительного зала уверенная в себе девочка будет рассказывать о своих победах. Жизнь этой Наташи, которую играет красивая, с ясными глазами Валерия Захарчук, вроде бы удалась. Мама — психолог, папа — вузовский преподаватель. Про таких говорят «успешная». Музыкалка, плавание, языки, победительница кастинга на роль ведущей в телепередаче. Но что-то не так в ее жизни. Она чувствует, что девочка из неблагополучной среды и, кажется, наркоманка, и вовсе некрасивая оказывается талантливей ее. Пережить этого Наташа не может. Нет, победила все-таки она. Она билась за место и завоевала его, но мысль о том, «я ль на свете всех милее, всех румяней и белее», не дает ей покоя.

Монолог этой Наташи часто делают без финала, в котором ее соперница бьется в отделении психиатрички, проклинает ее и просит позвать медсестру или врача. В спектакле Рехтина именно Наташа-победительница начинает свою исповедь, выпутываясь из смирительной рубашки. И она же в финале просит помощи врачей. Она, которая всех победила, сломалась психически, не одолела самого первого своего внутреннего поражения от более талантливой, странной, непонятной девочки. Ее не приготовили к этому ни мама-психолог, ни папа-преподаватель. Здесь тоже есть любовь, но она не так важна. Главнее все-таки победа. Эти несчастные дети, которых родители учат только побеждать, оказываются незащищенными перед жизнью, и любой проигрыш для них непереносим. Этой Наташе больно так же, как и первой. Хотя в первом случае — суп не густ, а во втором — жемчуг мелок. Захарчук не играет свою Наташу юной негодяйкой и будущей бизнес-леди. И это очень важно. Она играет растерянность перед чем-то, о чем ей не говорили дома и что выше и сильнее ее победы в конкурсе телеведущих. И вот, когда она бьется в истерике и просит о помощи, на экране появляется клип с песней Димы Билана, свет в зрительном зале вспыхивает и обнаруживает жалкую фигурку, которая прячется под сиденьями и неловко вылезает на сцену.

О. Горбунова (Наташа).
Фото — архив театра.

Начинается монолог третьей Наташи — любовное письмо, посвященное Диме Билану. Его исполняет Ольга Горбунова, которая играет блаженную юродивую в веночке и детских гольфиках. Пушкинское «рассудок мой изнемогает и молча гибнуть я должна» — это про нее. И «вообрази, я здесь одна, никто меня не понимает» — тоже о ней. Это такая сегодняшняя Татьяна при полном отсутствии Онегина. Да и откуда бы ему взяться? Зато Дима Билан прыгает в телевизоре, вертлявый, чернявый. И это ему — вся девичья любовь, с признаниями, со стыдливым шепотом, с обморочными вздохами. Ольга Горбунова, актриса с явным дарованием клоунессы, в этом монологе не боится резких и даже жутковатых красок. Ее Наташа из тех девушек, которые в своей скудной событиями жизни ничего краше Билана в телевизоре не видали. И что же им делать? Любовь ее бесплотна и безнадежна. Но для нее так же реальна, как и любовь Наташи-детдомовки, и Наташи-победительницы.

Три шестнадцатилетних девушки, абсолютно инфантильные, с неразвитыми — хотя и по разным причинам — душами и мозгами. Наташа-детдомовка — с самого дна жизни, где детей рожают, просто не успев сделать аборт, и бросают, как выбрасывают на улицу неутопленных щенков. Это мир, от которого мы, зажмурившись, отворачиваемся. Это дно бездонно, заглядывать в него страшно. Ксении Чернолуцкой удалось сыграть горькую, истосковавшуюся по любви и участию человеческую душу и устыдить нас, вроде бы и не виноватых, но проходящих мимо таких детей. Судьба Наташи-победительницы пугает не меньше. В какой-то момент жизнь повернется к ней своей драматической стороной, в которой будут и горе, и разочарования, и любовные драмы. Пока они кажутся наивными. Очень тихо и просто Валерия Захарчук говорит: «Ушла в ванную, включила воду… Долго-долго смотрела на папины бритвенные станки. А потом думаю — послезавтра экзамен по фоно, завтра мой первый в жизни эфир, да и мама с папой мне этого никогда не простят… Так что придется жить дальше, на то она и жизнь, чтобы терпеть…» Ну и слава Богу. А могла бы и бритвой… Счастливее всех последняя Наташа. Дима Билан всегда будет с ней. В телевизоре. А когда она состарится, то будет с умилением плакать, глядя на иногда появляющегося в благотворительных концертах кумира своей юности. И тихо ненавидеть мужа, который никогда в жизни ничего не мог спеть. Разве что по пьянке.

Вот такой спектакль о том, как взрослеют наши девочки. Спектакль о днях нашей жизни.