13 ноября на международном театрально-музыкальном фестивале «Юла» (Мюнхен) был показан украинский спектакль про девочку-атуиста по пьесе Лукаса Бэрфуса «Ангелочек, или Сексуальные неврозы наших родителей» Национального академического театра русской драмы им. Леси Украинки.
О спектакле рассказывает наш автор Анастасия Фишер.

Лукас Бэрфус. «Ангелочек, или Сексуальные неврозы наших родителей».
Национальный академический театр русской драмы им. Леси Украинки.
Перевод и постановка — Алла Рыбикова.

Вспомнила, где впервые услыхала о Лукасе Бэрфусе: журнал Theater heute, 2003 год, номинация «Молодой автор. Пьеса года», — победила его пьеса «Сексуальные неврозы наших родителей».

…Крадущаяся в темноте девочка-подросток. Бесшумная грациозность, почти кошачья пластика, застывшее на лице выражение не то страха, не то ожидания чуда. Не по возрасту глубокие складки на лбу, как будто она всё время пытается что-то вспомнить или понять. Тонкие пальцы-веточки сведены судорогой, неестественно вывернуты и оттянуты назад, словно принадлежащие другому телу. Девочка открывает чемодан и неловко, негнущимися пальцами, вынимает плюшевого мишку, Деда-мороза, вслушивается в шум нарастающих звуков музыки и гула — огромные усталые глаза кричат о том, как её измучили бессонница и слуховые галлюцинации.

Почему пьеса Лукаса Бэрфуса о болезни девочки Доры названа «Сексуальные неврозы наших родителей»? Чем больна Дора? Больна ли вообще? Эти вопросы задавали зрители во время обсуждения спектакля на фестивале «Юла» в Мюнхене, над этим размышляли и об этом спорила группа психоаналитиков и психиатров, посетивших спектакль. Естественно, артисты на репетициях тоже спрашивали режиссёра Аллу Рыбикову, но она сознательно не давала готовых ответов, мудро и терпеливо выстраивала работу над спектаклем, вынуждая актёров думать самим.

Сцена из спектакля «Сексуальные неврозы наших родителей».
Фото из архива театра

Это тяжело. И материал и тема. Об этом не принято говорить. Это достаточно провокационно — со спектакля нередко уходят зрители, как рассказал Станислав Москвин (заслуженный артист Украины), сыгравший в «Неврозах» Доктора. Уходят те, кому легче не думать о том, например, что «больные» люди тоже, оказывается, обладают сексуальностью, что они не овощи, а люди. Лариса Кадочникова (народная артистка Украины, народная артистка России) рассказала, как однажды из зрительного зала после поклонов к ней протянула руки девушка из инвалидного кресла, и благодарила, благодарила…

Понятие «нормы» у всех своё, как и понятие «нормальности». Спешат к выходу пришедшие на спектакль семьями — да, родители не могут смотреть с детьми спектакль, в котором девочка делает радостное открытие «мои мама и папа тоже трахаются!»

Фабула незатейливая: Дора несколько лет находилась на медикаментозном лечении, которое снимало её непонятные страхи, грубо говоря, успокаивало впечатлительного ребёнка. Новый Доктор и Мать решают отменить лекарства, и Дора возвращается в этот мир. В начале спектакля перед нами девочка-аутист, способная лишь повторять концы фраз, услышанные от взрослых, но вот в её растительное существование врывается открытие себя в собственном теле и новые ощущения от тела своего и чужого. Она не поняла, что Утончённый Господин (Евгений Лунченко, заслуженный артист Украины) изнасиловал её, она приходит к нему снова и снова, для неё он — Друг, ей с ним хорошо. Дора сама принимает решение, что хочет с ним жить, тут она впервые говорит «нет» родителям. Это начинает всё меньше походить на аутизм. Под влиянием дориной обезоруживающей искренности и откровенности меняется и Утонченный Господин (спокойно, никакой сентиментальщины и раскаявшегося Свидригайлова!), он даже начинает задумываться о семье с Дорой. А сознание девушки захлёстывают всё новые открытия, она теряет работу при попытке поцеловать «шефа» (что символично, хозяина овощной лавки, в которой Дора выглядела до поры до времени один в один с прочим «товаром»), она пытается, хоть и безуспешно, соблазнить своего Доктора. Она продолжает быть абсолютно искренной, и действует в рамках своих, «дориных» правил, как и учил её, собственно, Доктор-аналитик. И вот на фоне этой чистоты проявления своих желаний начинает проявляться вся ханжеская мораль, грязь и тупая жестокость взрослых, окружающих Дору. Им не нравится дорина мечта родить ребёночка — «Дору!», их раздражает, что дочь узнала об их сексуальных развлечениях на стороне, они не хотят возиться с дориным ребёнком, если он родится, Отец (Александр Бондаренко, народный артист Украины) хлещет её газетой по лицу, собираясь снова посадить её на лекарства. Родители обманом склоняют её к аборту и стерилизации, обещая, что когда-нибудь возможно будет всё вернуть, как было. Доктор принимает сторону родителей.

Сцена из спектакля «Сексуальные неврозы наших родителей».
Фото из архива театра

Мать (Лариса Кадочникова) отнимает у Доры и выбрасывает её любимую игрушку — плюшевую глазастую Лягушку (Дора отожествляет сначала себя, а затем и будущего ребенка с этой игрушкой-лягушкой из сказки, которую ей читала когда-то мама). Очень жестокая сцена, жуткая по сути, и по гримаске, с которой актриса брезгливо разжала пальцы, и зеленое тельце безжизненно шлёпнулось на пол: мать, отнявшая у дочери любимую игрушку, а заодно и жизнь её будущих детей! Чудовищно.

Собственно, весь спектакль построен на таких вот простых гениальных мизансценах — очень редкая по своей непошлости, нефизиологичности сцена изнасилования (удача хореографа Натальи Бурлаки). Это примерно, как сравнивать картину «Крик» Мунка с батальной сценой из фильма о войне. Вовсе не нужны горы трупов в кадре и хор, вперемешку с долби-дигитальной пальбой, достаточно человечка на мосту, застывшего в позе ужаса… Дора остается на полу сжатым комочком, полное ощущение сломанности, но вот она медленно разворачивается, поднимается, и мы с удивлением замечаем, что она как будто наоборот, ожила, что жизнь началась после этой, по сути, травмы.

Сцена из спектакля «Сексуальные неврозы наших родителей».
Фото из архива театра

Я никак не могла отвязаться от чувства узнавания, от уверенности, что все это уже однажды переживала. Почему так произошло, я поняла, когда началось обсуждение. Лену Тополь (артистка студии при театре), сыгравшую Дору, засыпали вопросами из зала. В основном благодарили, хвалили — конечно же, публика вообще была встревожена, глубоко и по-настоящему тронута, поэтому в конце спектакля весь зал молча, и, не сговариваясь, встал, прежде чем аплодировать. Но Лена была ещё ТАМ, ещё Дорой, и хотелось всем сказать: подождите, не мучайте, дайте ей вернуться к себе и сюда, нельзя сразу… Ну что за вопрос в лоб: «Разделяете ли вы моральные принципы своей героини? Она нормальная, или нет?! Да, или нет?» И тут я вспомнила — «Эквус» Питера Шеффера, Ленинградский ТЮЗ. 1989 год. Да, Андрей Андреев — не режиссёр, а посредственный постановщик, но с пьесой повезло, и Эмиль Капелюш замечательный сценограф, а главное — Иван Латышев сыграл Аллана Стрэнга так, что зал вот так же, как в Мюнхене, замер, а потом тоже был разговор со зрителями, и расстрел праздными вопросами, и я помню, как судорожно Ваня дернулся на «Как вы смогли сыграть психически больного подростка?», — «Я НЕ ЗНАЮ, что значит — ЗДОРОВЫЙ человек! Какие тут вообще критерии?!» — он ещё был Алланом в тот момент.

Вот оно, вот настоящее! «Эквус» Шеффера был написан на основе реальной истории, и назван лучшей пьесой мира 70-х, потому что там впервые была затронута тема трудной психологии подростка, его страхов, догадок, тайных желаний и необратимых поступков. «Сексуальные неврозы наших родителей» поднимает проблемы сегодняшнего дня, когда «трудных» детей легче закормить риталином, чем попробовать поменять подход к ним вместе с реформацией образовательной системы в целом. А когда в семье появляются на свет действительно аутичные дети, или необычные дети, необъяснимые дети, родители проецируют на них свои комплексы, свою неуверенность, додумывают за них из закоулков своих собственных тёмных мыслей. По мнению артистов Театра им. Леси Украинки, Дора более «нормальная», чем её взрослые воспитатели.

«Ангелочек» — дополнительное название киевской постановки. Голая душа, пронзительность и чистота девочки, о которой Отец говорит «Отклонение от нормы не есть болезнь». Дора не больна, она просто обыкновенный ангел. Но в мире людей ей невозможно больше оставаться, она едет с чемоданом на вокзал, а оттуда — в Россию. Может быть, швейцарцу Лукасу Бэрфусу это место на карте кажется если не наиболее экзотичным, то хотя бы наиболее пригодным для ангелов?