Мартин МакДонах. «Королева красоты». БДТ им. Г. Товстоногова.
Режиссер Егор Чернышов, руководитель постановки Темур Чхеидзе,
художник Эдуард Кочергин
Как все-таки по-разному можно вообразить себе фигуру драматурга, ничего о нем не зная, не читая его текстов, и основываясь лишь на увиденных спектаклях! В Петербурге сейчас — запоздалый бум МакДонаха, и как будет удивлен неискушенный зритель, если посмотрит подряд несколько спектаклей… Вот МакДонах Антона Коваленко: так и представляется неуклюжий провинциал, угрюмый и сентиментальный, за внешней грубоватостью прячущий нежную, ранимую душу. Вот МакДонах Виктора Крамера: хиппующий дядька-сквернослов, верный бунтарским идеалам юности и самонадеянно выясняющий отношения с Богом… Вот МакДонах Александра Невинского: нагловатый, острый на язык юноша, большой любитель эффектов и ярких красок…
А вот — МакДонах БДТ. Мрачный, многоопытный, очень-очень серьезный (в просторечии — «душный»), всех вокруг поучающий старец. Он не просто рассказывает историю — медленно, размеренно, без тени юмора! — он пишет пьесу, чтобы ЗАСТАВИТЬ ЗАДУМАТЬСЯ.
И зрители после спектакля ЗАДУМАЛИСЬ, и обсуждали по дороге домой, качая головами: мол, да-а… Как же тяжела бывает женская доля. Сколько семей разбилось из-за деспотизма таких вот эгоистичных старух. Как же лезут мамаши в личную жизнь взрослых дочерей!.. И т. д., и т. д.
Фото — Сергей Ионов
Создававшийся, по-видимому, как бенефис двух замечательных актрис (Елены Поповой и Ируте Венгалите), спектакль «Королева красоты», наверное, будет иметь успех (уточним в скобках — у поклонников Больших Академических Театров — что им-то за дело до стилистики автора? Ставят МакДонаха как гибрид Юджина О`Нила и Льва Толстого — тем лучше для невоспитанного ирландца!) Конечно, запомнится сценография Эдуарда Кочергина, отсылающая визуально и к старинным полотнам голландских мастеров, и к строгому убранству католического храма… даже вольность некоторую позволили: рассадили публику прямо на сцене, пустили в святая святых! А актерское исполнение — опять-таки серьезно, достоверно, убедительно, психологично… «Ну точно, как в жизни!» — вздыхали сидящие сзади. — «И не говорите…». Все хорошо. Но все же ЗАДУМАТЬСЯ — есть о чем.
С каким трудом приживается МакДонах на нашей болотистой питерской почве…
В БДТ провели эксперимент: лишили пьесу «Королева красоты» ее родовых черт. Притушили (придушили…) черный юмор, снизили темп, ослабили ритм, откачали атмосферу, как воздух из резервуара… И персонажей сделали – никакими. Стертые, среднестатистические, скучные, вялые люди. Без особых примет. Старая Мэг – вовсе не выжившая из ума старуха-инвалид, хитрая, мстительная, нелепая, жалкая и страшная. Нет, это аккуратная женщина неопределенного возраста, загримированная и одетая под героиню Алисы Фрейндлих в фильме «На Верхней Масловке», но без ее чудачеств, вредности и темперамента. Противноватая – но очень в меру. Ноги у нее молодые, ходит она легко, даже не притворяясь беспомощной. С дочкой, сорокалетней старой девой, они, конечно, бранятся – но тихо, беззлобно, равнодушно, а иногда даже как-то ласково. Ни ненависти между ними, ни любви. Градус снижен до 35,5. А с такой температурой история никак не может завершиться безумием и матереубийством. Морин – не замотанная тяжелой деревенской жизнью, одиноким прозябанием в глуши, под одной крышей с мамашей-кровопийцей, доведенная до ручки женщина – нет, это изящная, стройная «королева красоты», пусть и не самой первой молодости. Когда она входит в дом, возвращаясь с вечеринки, в маленьком черном платье, в изящных туфлях на высоких каблуках, кажется, что она всю жизнь ходит по подиуму, а вовсе не месит грязь графства Гэлуэй. И ее возлюбленный Пато – это не чернорабочий, которому приходится спать на провонявших матрасах в бараке гастарбайтеров, а прилично зарабатывающий городской клерк. Его братишка Рэй… Тут перо бессильно: это паренек вообще без всяких свойств. И все они (и Морин – до поры до времени) абсолютно нормальны. Режиссер, повторяю, ставит эксперимент: давайте представим, что это не какие-то специальные макдонаховские «чудики», придурки, особенные ирландские психи – а совершенно обычные люди.
Но все дело в том, что обычные, неинтересные, нормальные, без всяких завихрений в сознании люди НЕ могут говорить и делать то, что говорят и делают эксцентричные, странные, смешные и жутковатые персонажи МакДонаха. Не может нормальный парень целых десять лет вспоминать отобранный у него теннисный мячик! Не может обычная, никакими хворями и старческим маразмом не страдающая пожилая дама десять лет любовно ласкать этот мячик, держа его в кармане! Не может нормальный взрослый сорокалетний мужик писать такое детское и наивное письмо, как пишет Пато! Персонажи МакДонаха – люди со сдвигом, у них особенный взгляд на мир, поражающие своей нелепостью приоритеты и ценности, вывернутое наизнанку представление обо всем на свете. Изобразить их нормальными – оказывается, можно, но эта внешняя нормальность, отсутствие ярких контрастных красок, сильных страстей, диких взрывов и глупых провалов – никак не сочетаются с текстом, сюжетом и жанром пьесы. А в финале актрисам Ируте Венгалите и Елене Поповой приходится неожиданно взбираться на самый пик ужасной развязки – тусклая, безжизненная Морин должна вдруг, ни с того, ни с сего взбеситься, рассвирепеть, облить мать кипящим маслом и убить ее кочергой. К такому самочувствию не подойти без длинного разбега с начала спектакля…
Все тут причесано, приглажено, вычищено почти до стерильности. Красивенький, прибранный дом, выстроенный успокаивающе симметрично, обставленный просто, но стильно (ничуть не сиротливый Запад – тут достаток и уют). Театральный дождь, звучащий исключительно во время затемнений. Иллюстративная музыка, услужливо подсказывающая: вот сейчас – грустно, вот сейчас – тревожно, вот сейчас – лирический момент, приготовьтесь…
Такого эксперимента МакДонах не выдержал. Превратился в пресного, скучного автора вызывающей недоумение истории о том, как одна хорошая женщина помешалась и укокошила свою бедную мать.
Евгения Эдуардовна, а она (по спектаклю) действительно ее укокошила?! Сцена, где это происходит (или мы узнаем, что это происходит!) решена так, что можно подумать — бабуля просто скончалась от нервного переутомления… или от сердечного приступа… мне кажется, не зная сюжет заранее, вообще невозможно понять, что случилось…
я все думаю, намеренно это — или перестарались с «причесыванием-приглаживанием»?
После спектакля «Сатирикона» и — особенно! — блистательного пермского спектакля, грустно читать о такой стерилизации…
Интересно, сама г-жа Филатова смотрела сие «творение» хотя бы ЧАСТИЧНО или просто послушала, у выхода из театра, что говорят родственники создателей «спектакля» по его окончании?
Права Тропп, МакДонах у нас приживается трудно, зато легко умирает. Данная версия — это все равно, что выступление клоунов в «Карнавальной ночи» после редактуры Огурцова: вышли в своих повседневных костюмах, назвались по именам, открыто и сухо, без каких-либо экивоков, призвали всех к ЧЕМУ-ТО ТАМ…
Прав Королев, после пермской «Красотки из Линэна» читать про ТАКОЕ грустно, а видеть мучительно.
Павлу Чердынцеву:
Не сомневайтесь,»творение» смотрела, и, к сожалению, не ЧАСТИЧНО — а от начала до конца… знала бы заранее — ограничилась бы прослушиванием разговоров по окончании…:)
А о текстике… Ну что ж, хотелось высказаться без «серьеза», — видно, не получилось… читатели блога требуют фиксации и анализа? Постараюсь исправиться.