XX Республиканская театральная премия «Онежская маска» сезона 2020/2021 прошла в Петрозаводске

Ежегодный театральный праздник с гала-концертом в финале, возможно, сейчас нужен был как никогда. И во время отмены всего и вся это событие с театральным недельным разбегом в городе решили оставить, дабы эмоционально встряхнуть людей от прочих переживаний.

Сцена из спектакля «Сказки Черного леса».
Фото — Юлия Утышева.

Одной из особенностей премии является то, что в ней отмечаются только актерские работы — лучшая женская/мужская роль, лучший актерский ансамбль, лучший дебют, лучшая роль второго плана и т. д. В этом и плюс, и минус «Онежской маски» — она стимулирует только «своих», артистов, хотя театр — дело коллективное, и актерские работы зависят от замысла режиссера, поэтому год от года рука членов жюри порывается выбрать лучший спектакль или постановку, ставшую ярким событием города. Так случилось и в этом году, за счет того, что в двух номинациях — «Лучший эпизод» и «Лучшая женская роль» — карельская «Маска» не вручалась. Последнее решение вызвало споры и негодование, но обнажило проблему сопоставления артистов из разных видов театров (в данном случае музыкального и театра кукол). Вместо странной формулировки «Лучший эпизод» жюри выбрало «Лучший дуэт». Такая мобильность премии на руку, ведь еще больше подогревает внимание публики.

Состав жюри в конкурсе тоже неоднороден: критики, журналисты, театроведы, актеры (по одному от каждого театра), а в этом году решили пригласить и студентов-театроведов. Закрытые обсуждения спектаклей продемонстрировали разность взглядов членов жюри, но это не привело в тупик, а помогло лучше увидеть ту или иную работу. Договориться можно всегда, какими бы горячими споры ни были, — просто стоит прислушиваться.

Фестивальный нон-стоп помог увидеть возможные вариации репертуара и актерских ансамблей Петрозаводска. Театры Карелии собрали сильных артистов, уверенно справляющихся с задачами от разных режиссеров, работы которых не теряют актуальности и сейчас.

Национальный театр Карелии показал вереницу разных спектаклей — от стандартного «Русского поля» (режиссер Александр Овчинников) до сложносочиненной работы Кирилла Сбитнева «Пер Гюнт». Последний — по вневременному философскому звучанию побратим постановке Артема Устинова «Сказки Черного леса».

Сцена из спектакля «Пер Гюнт&».
Фото — Михаил Никитин.

«Сказки Черного леса» поставлены по мотивам произведения Вильгельма Гауфа «Холодное сердце». Условность и правила существования мира спектакля заданы изначально и не вызывают споров. Сценографическое решение Анны Бубновой простое, но действенное и многозначное: деревянный высокий забор помогает представить не только дом героя, лес, но и главное образное решение — игорную рулетку, любимое развлечение жителей сказочного города. Семеро актеров в черных кожаных плащах зачитывают историю городка Шварцвальд, а затем задают основную музыкальную тему (музыкальное решение Ксении Коган). Действие спектакля развивается быстро, контрастные эпизоды сменяют друг друга, все персонажи, кроме главного героя Петера Мунка (Петр Касатьев), обращаются друг к другу через зал и с короткими репликами, а мать главного героя Барбара Мунк (Олеся Леонтьева), практически клоунесса, вообще разговаривает пословицами.

В начале Петер, который постоянно катит свой шар (словно Сизиф), живой, в отличие от остальных, отдав сердце, становится холодным и отрешенным, что подчеркивается белоснежной одеждой. Как и положено, в сказке счастливый конец: Петер, отказавшись от богатства и престижа, сам возвращает свое сердце, и диско-шар Стеклянного Человека (Ксения Ширякина) продолжает крутиться. Простая истина о том, что нужно честно трудиться, а не пытаться быстрым способом получить все, видимо, должна втолковываться каждому новому поколению, чтобы оно жило хоть чуть-чуть по-другому. Но возникает еще одна истина: «Что наша жизнь? Игра!» — правда, с высокими ставками, и в ней не выиграть, если поставить на кон свою душу. Как окажется, все самые успешные люди Шварцвальда уже давно без сердец, и не так велики, даже Михель-Великан — обычный человек, просто на ходулях.

Другая игра, но уже в «Пер Гюнта», поставлена Кириллом Сбитневым. Полное название спектакля — «Пер Гюнт. Новеллы», и такое уточнение важно: это вереница эпизодов о жизни как таковой. Проигрываются они открытым приемом: артисты, одетые, как музыканты оркестра, неспешно заходят в пространство, осматривают, пробуют музыкальные инструменты. Главная тема задается фортепиано, потом его перехватывает аккордеон, кроме них раздаются барабаны, звуки электрогитары, балалайки и даже битбокс — все исполняется вживую.

Сцена из спектакля «Зимовье зверей».
Фото — Юлия Утышева.

Пьеса Ибсена не будет крепкой опорой в восприятии спектакля: эпизоды, происходящие иногда параллельно друг другу, ловко закручиваются, то отходя к типическим ситуациям (застолье, тренинг, свадьба), то шокируя жесткими сценами, облаченными в наши реалии и культурные коды. Из-за отсутствия текста акцент смещается на взаимодействия актеров. Среди полифонии спектакля можно разобрать три этапа становления героя, которое выражено через трех актеров, играющих Пера Гюнта. Эта роль — словно эстафетная палочка: первый Пер (Денис Никитин) крутится вокруг матери, но сбегает в новый мир; затем Глеб Германов перехватывает роль — он, уже юноша, со свойственным возрасту пылом вещает проповеди, забираясь повыше от обывателей, на стремянку. Третья вариация персонажа воплощена Дмитрием Ивановым, и это уже постаревший Пер. Он хочет вернуться домой, но матушку Осе (Ксения Ширякина) уже не встретит, она ушла в другой мир с первым воплощением Пера. Встрече с Сольвейг тоже не случиться, ведь героиня на экране.

Слаженная работа актерского ансамбля-«оркестра» (Анастасия Айтман, Никита Анисимов, Глеб Германов, Андрей Горшков, Дмитрий Иванов, Людмила Исакова, Лада Карпова, Юлия Куйкка, Денис Никитин, Ксения Ширякина) не позволяет отвлечься от действия. Глаз пытается выхватить картинку полностью, но многомерная композиция не позволяет это сделать: слишком много, слишком рандомно все разбросано по сцене. Насыщенная жизнь кипит, ее нельзя схватить всю и сразу. Можно простроить только один путь, и для каждого зрителя он будет свой.

Вариативность есть и в «Сказке о последнем добром драконе» режиссера Екатерины Ложкиной-Белевич по тексту Евгения Серзина в Театре кукол Республики Карелия. После спектакля разгорелись нешуточные споры о том, что же стало с драконом. Идеальное государство с идеальным королем (Дмитрий Будников), где каждый житель выполняет определенную функцию, что отражено и в куклах — кисточки, часы, лопатки и проч., — с идеальной принцессой (Ирина Будникова), воинственно реагирует на ее пропажу, хотя она всего-то подружилась с добрым плюшевым драконом (Олег Романов). Хотя, если присмотреться к миру города, там явно таится что-то зловещее: то домики жителей возвышаются как лагерные вышки, то на них же появляются глаза — и вот уже идеальный мир не идеален, тяпки, кисточки стучат по планшету, и жители королевства требуют от правителя решительности и битвы. Зрителям трудно принимать внезапную злость к мирному дракону, и уж тем более его смерть. Когда в плохое верить не хочется, в ход идут альтернативные финалы.

Сцена из спектакля «1/101».
Фото — Юлия Утышева.

Другой спектакль Театра кукол Республики Карелия — «Зимовье зверей» режиссера Светланы Дорожко — создан по мотивам русской народной сказки и показывает партизанское движение сбежавших от человека зверей. Аналогии в костюмах увлекают даже больше, чем куклы, воплощающие домашних животных — быка, свинью, барана, курицу, гуся. Звери не унывают, а обретают самостоятельность, создают дом, потому что держатся вместе. Так и волки не страшны.

Театр «Творческая мастерская» представил два абсолютно непохожих спектакля: один будут любить все, а вот второй примет далеко не каждый.

Александр Баркар и Мирра Трубникова составили из рассказов Аси Петровой подростковый драмеди-стендап с названием «1/101». Четверо артистов (Татьяна Савицкая, Елена Димитрова, Никита Вишневкин, Никита Чернов) жонглируют репликами, образами. Все у них получается легко, будь то прыжки с платформы на платформу или общение с залом. Искренний спектакль очаровывает рассуждениями — о дружбе, любви, смерти — не только юных зрителей, но и взрослых, которые тоже порой не знают, как справляться с жизненным потоком.

Роман Андрея Белого «Петербург» Петр Шерешевский перенес в современные реалии ярких пластмассовых вещей и социальных сетей (некоторые из которых уже запрещены). Режиссер осмыслил героев романа Белого сообразно современным типам: Николай Аблеухов (Руслан Арифуллин) стал блогером, Аполлон Аполлонович (Валерий Чебурканов) — суровый чиновник, у которого Семеныч (Владимир Мойковский) скорее не слуга, а напарник в делах, вместе с которым можно выпить стопочку. На первый план выступают травмирующие семейные отношения, из которых дети выходят на бунт: ходят на митинги, соглашаются принести бомбу. В спектакле Шерешевского дело вовсе не в Петербурге как городе, а скорее в людях, причем скорее тех, кто в зрительном зале.

Провоцирующая постановка — начиная от едких цветов стен, попсовых мелодий 90-х и заканчивая вонючей жареной рыбой, запах которой разносится по всему залу, — воздействует на все органы чувств. Но главный раздражитель — узнавание сегодняшнего дня: бесконечная трансляция всего и вся вперемешку с видеосоветами психологов и громкими речами журналистов. Слишком отчетливо узнав время, некоторые зрители уходят. Возможно, ждали другого. Роман как бы перевоплотился в заглавие кафе «ПетерБУРГ», концентрируя героев в эклектичной придорожной забегаловке, и не важно, кто откуда, из каких семей, потому что большой взрыв не заставит себя долго ждать и накроет всех одинаково.

Сцена из спектакля «ПетерБУРГ».
Фото — Михаил Никитин.

В зрительском восприятии сквозь постановки, естественно, проглядывает нынешний век, хотя не все номинированные спектакли так отчетливо коррелируются с современностью. Автоматически никак не отключиться от происходящих событий, которые будто уже когда-то свершались, а театр порой прямо на это указывает. Но архаичные постановки, спектакли-плакаты, приуроченные к датам, к сожалению, были и будут, ведь явления прошлого, как фантомы, возникают снова.