Пока у нас проходят многолюдные фестивали и зрители в малых и больших залах плечом к плечу следят за происходящим на сцене, зарубежные коллеги вынуждены простаивать и придумывать всевозможные сетевые театральные увеселения. В частности, театр «Комеди Франсез» придумал и осуществил масштабную программу «сценических читок» классиков и новейших авторов, среди которых значатся Корнель, Расин, Мольер, Гюго, Чехов, Пиранделло, Лагарс и другие. Не так давно состоялась читка «Атласной туфельки» Поля Клоделя. Своим впечатлением об этом событии делится Инна Некрасова.

«Атласная туфелька». П. Клодель.
Комеди Франсез.
Режиссеры Эрик Руф, Жиль Давид, Тьерри Ансисс и Кристиан Гонон.

В истекшем сезоне театр «Комеди Франсез» обогатил сетевую аудиторию циклом из двадцати шести постановок в жанре «сценических чтений» (Théâtre à la table), перемещаясь из конца XVI века в современность: Гарнье, Корнель, Расин, Мольер, Мариво, Гюго, Чехов, Фейдо, Пиранделло, Сартр, Лагарс, новейшие авторы… пиршество франкофонии. В завершение прочли-сыграли классика ХХ века Поля Клоделя. Его «Атласная туфелька», модернистская мистерия о любви, христианстве и завоеваниях в Новом Свете, сама по себе цикл — четыре спектакля («дня»), в совокупности более девяти часов показа. Режиссура первой части принадлежит руководителю театра Эрику Руфу, 2-й «день» поставил Жиль Давид, 3-й — Тьерри Ансисс, 4-й — Кристиан Гонон, все они постоянные члены труппы. Иначе как «большим приключением», авантюрой, une grande aventure, эту работу не называют — вероятно, в долгосрочных планах она не учитывалась, а порождена нынешними стесненными обстоятельствами. Этой пьесе не привыкать.

В репертуар «Комеди Франсез» «испанское действо в четырех днях» вошло еще в трагические времена нацистской оккупации, в 1943-м, благодаря сотрудничеству Клоделя с Жаном-Луи Барро. Ту легендарную первую постановку помнят до сих пор, как и работу Антуана Витеза в 1987 году в Авиньоне, цитаты из которой проскальзывают в новом видеопрочтении. Барро ставил сокращенную до пяти часов «сценическую версию», Витез первым во Франции (но не единственным) дал «Атласную туфельку» в полном объеме и доказал, что километры якобы несценичного текста можно преобразить в живую речь и действие. Зрители 2021 года тоже принуждены двигаться по «кривым строкам» клоделевского письма без пропусков, от сцены к сцене — а их всего-то пятьдесят шесть, реплики наравне с ремарками. И как же гармонично, страстно, завораживающе все звучит, если «вслушаться, не кашлять и постараться что-нибудь понять», довериться этому драматургу-демиургу, безапелляционно навязывающему свое видение — и словесное выражение — мира. «Когда земля разлучает вас, на небесах отыщутся ваши корни», — внушает безутешной влюбленной паре святой Иаков — созвездие Орион. По воле короля Испании, его новооткрытым «миром в состоянии кипенья и хаоса, беспрестанно рушащейся громадой» может управлять только человек, переживший великую страсть и великую же несправедливость: «Мне нужна душа, абсолютно не способная задохнуться, нужен такой огонь, чтоб во мгновение ока поглотил все искушения, как солому» — и в этом судьба протагониста… История здесь поверяется фантастикой, небесные тела и даже тени обретают голос, любовь удерживает в равновесии континенты, а главный закон — абсолютная непредсказуемость.

«Сцена этой драмы — мир». Действие актуальной «Атласной туфельки» происходит на главной сцене «Комеди Франсез», оборудованной как репетиционный зал со столами и стульями, однако это не репетиция, «сцены следуют одна за другой без малейшего перерыва», перестановки актеры делают сами, сами же выносят реквизит. При необходимости «с небес спускаются» рисованные задники, иногда экран для проекций. Звучит живое фортепиано (Венсан Летерм), когда требуется, поют. Зрителей в театре нет, поэтому разворачивать мизансцены можно в любую сторону, пустой зал Ришелье, «в золоте и красный», нередко сам становится объемным задником. В некоторых эпизодах незанятые актеры выходят на площадку и составляют аудиторию говорящим. Эпиграфом ко всему циклу, а заодно и ключом к постановочному решению, взяты авторские слова: «Нужно, чтобы все имело вид временного, сделанного на ходу, на скорую руку, бессвязного, импровизированного, но с энтузиазмом! И желательно с удачами время от времени, ибо даже из беспорядка следует изгонять монотонность. Порядок — это удовольствие для ума, но воображение наслаждается беспорядком».

Порядок в постановке обеспечивает книга. У одних актеров в руках томик карманного формата, у других — сшитые в книгу или отдельные листы; текст «Атласной туфельки» они читают явно не в первый раз, внятно и без запинки, легко отрывая глаза при общении, стоя, сидя или двигаясь, выдерживая заданный ритм. Но в отношениях актеров с текстом нет дистанции, игра и чтение примерно в равном объеме. Формат «чтений» проявляется в том, что клоделевской строфе-версету придано скорее прозаическое звучание (в отличие от спектакля Витеза, где властвовала поэтическая магия), ее фонетические ресурсы словно бы не включены на полную мощь. Речевая ткань сохраняет единую плотность, единую палитру оттенков, хотя актеры от «дня» к «дню» меняются, и постановщики тоже. Второй «день» ближе к читке, в 3-м больше всего полноценной сценической жизни.

В драме Клоделя около семидесяти персонажей, но только один — дон Родриго де Манакор, испанский гранд и вице-король обеих Индий — действует во всех четырех частях. От его имени выступают четыре несхожих актера разного возраста: в 1-м «дне» Кристоф Монтене, во 2-м Себастьен Пудеру, в 3-м Тьерри Ансисс (он же режиссер), а в последней части старого, увечного дона Родриго воплощает знаменитый Дидье Сандр, треть века назад у А. Витеза сыгравший с феерическим блеском эту роль целиком. Он же пускает в ход все действие, выходя в начальной сцене в образе Отца-иезуита с крестом за спиной. Он единственный в финале уходит со сцены через зал куда-то в другую жизнь, камера следует за ним, оставляя всю остальную группу актеров аплодировать друг другу и вместе радоваться завершению «авантюры».

Связи актеров с героями закреплены только в пределах «дня», одни и те же лица являются неоднократно, гендерная и этническая принадлежность обыгрываются по-разному (в драме Клоделя принципиален многонациональный состав участников). Короля Испании в 1-м «дне» вполне серьезно представляет утонченная Доминик Блан в гриме и с бородой (этот же монарх во второй части — Клеман Брессон); китайца — слугу дона Родриго — изображает яркий блондин Стефан Варюпенн (он же дон Камилло, соперник Родриго, во втором спектакле); роль негритянки Джобарбары принадлежит белолицей Элизе Ломо (в 3-м «дне» она — сладкоголосая интриганка донья Изабелла), тогда как Клаине Клаварон, актрисе с африканской внешностью, в 1-м «дне» поручена лирическая героиня донья Мюзик; еще одного слугу дона Родриго, японца, в 4-м «дне» воплощает молодая дама в очках с небрежным пучком длинных светлых волос, Анн Кесслер… Девушки — ученицы Академии при театре — достойно выдерживают тяжесть эпизодических мужских ролей (придворных, конкистадоров, часовых, матросов). Только одна актриса, Эльза Лепуавр, сохраняет за собой сложнейшую и очень длинную роль главной героини, доньи Пруэз, на протяжении 2-го и 3-го «дней» (в начале ее играет Сюлиана Браим, представительница младшего поколения, в 4-м «дне» она же — дочь Пруэз донья Сет-Эпе).

Избранный прием привносит неожиданные смыслы: С. Пудеру, представляющий дона Родриго во второй части, в 3-м «дне» появляется в образе антагониста и вероотступника дона Камилло, и зловещая ирония второго героя явно ближе ему, чем патетическая горячность первого. Т. Ансисс, истрепанный жизнью дон Родриго из 3-го «дня», в первом выступает как суровый дон Пелагий, королевский судья и супруг первой доньи Пруэз, от которого она бежит к возлюбленному — первому, молодому дону Родриго (но не воссоединяется с ним). Перелетов ролей от актера к актеру по ходу всей постановки довольно много, такие ребусы исключительно интересно разгадывать, так как получаются новые истории внутри авторской, и без того замысловатой. Донья Пруэз-вторая, повзрослевшая, вынуждена вступить в брак с нелюбимым доном Камилло (двоих Камилло героиня отвергла, это третий, имеющий облик второго дона Родриго, с которым она так и не встретилась), а еще через годы Пруэз встречается с третьим Родриго, но обретшим черты прежнего старого мужа (у этого героя тоже не одна ипостась)… и расстается с ним уже навсегда. Такие «узнавания» вполне органично встраиваются в конструкцию Клоделя и явно доставляют удовольствие актерам, а с учетом протяженности чтения отнюдь не затрудняют его ход, напротив, «изгоняют монотонность».

На актерах в основном джинсы с джемперами и кроссовки или иная повседневная одежда, очки для чтения, но так как события разворачиваются в испанских владениях «золотого века», знаками присутствия истории в судьбах героев драмы становятся потертые камзолы, плоеные воротники, шляпы и шлемы, короны с тиарами, меч, в первом «дне» переходящий из рук в руки как символ эпохи, макеты исторических кораблей и белые ангельские крылья (оммаж постановке Витеза). Все бывшее в употреблении, принадлежащее театру. Как и алая атласная туфелька, которую донья Пруэз здесь не снимает со своей ноги, как положено, а вытаскивает из кофра с реквизитом, чтобы поднести в дар Богоматери, чей сияющий лик всплывает в нужное мгновение на экране.

От лица современности в этой постановке действуют кинокамеры, находящиеся рядом с актерами и постоянно — едва ли случайно — попадающие в поле нашего зрения. Съемки «Атласной туфельки» виртуозны, превосходно поставлен свет, сценические картины благодаря смене ракурсов наделены динамикой, однако камеры бывают безжалостны к исполнителям: укрупняют лица, чаще всего незагримированные, заставляя непрерывно следить за движением губ, за процессом физического порождения слова, возвращая к жанру «сценических чтений», к книге. Как ни старомодно звучит, Sire le Mot по-прежнему царствует в Comédie-Française, и раз уж в наши дни его величеству выпала спасательная функция — он спасает.