X Лаборатория «Молодая режиссура» в Самарском театре юного зрителя «СамАрт»

…Миша и Ваня, два крепостных казачка злодейки-барыни Катерины Афанасьевны, решают умереть. Пойти в овраг и перерезать себе горло холодным ножевым лезвием. Перед этим герои «Миши и Вани», одного из «невинных рассказов» Салтыкова-Щедрина, долго разговаривают в темной прихожей. О том, попадет ли в ад Катерина Афанасьевна, не лучше ли не зарезаться, а утопиться в проруби, и что все-таки случилось с без вести пропавшей сестрой Миши. Потом решают напоследок обойти со свечкой комнаты ночного барского дома. Что можно увидеть на его стенах? Расписание факультативных занятий, портреты литературных героев, фотогазету…

Лабораторный эскиз «Миша и Ваня» (режиссер Андрей Гончаров) играли в классе самарской гимназии № 3. Зрительская «фокусная группа» (гимназисты старших классов), кажется, боявшаяся дышать во время тихого диалога героев, когда в самом воздухе сгущалась атмосфера отчаяния, радостно выдохнула и даже рассмеялась, как только крепостные казачки стали обнаруживать на стенах знакомые стенды. Уже потом, во время разговора после показа, гимназисты признавались, что именно в этот момент опознали в Мише и Ване своих сверстников и даже себя самих, а не литературных героев позапрошлого века. И весь трагизм их судьбы ощутили очень лично. А аттракцион с классным пространством не только позволил установить эту личную эмоциональную связь, но и дал мгновение выдоха, расслабления, без которого трагедия была бы уж совсем невыносимой.

Елена Усанова, Алексей Кондрашев, Ярослав Тимофеев. в  эскизе «Миша и Ваня».
Фото — Е. Морозова.

«Молодая режиссура» в театре «СамАрт» — лаборатория с историей, нынешняя была уже десятой по счету, юбилейной. В разные годы ее отцы-основатели, драматург Михаил Бартенев и театральный деятель Олег Лоевский, ставили перед «лаборантами» разные задачи: спектакль для самых маленьких зрителей, спектакль для подростков, сказка в современном театре, спектакль для детей на большой сцене… Лабораторные эскизы потом нередко становились репертуарными спектаклями «СамАрта», а юные режиссеры, делавшие здесь первые шаги, с годами превращались в востребованных профессионалов (у директора «СамАрта» Сергея Соколова есть идея в сентябре будущего года, когда, наконец, откроют новое замечательное здание, собрать на фестивале «Золотая репка» постановки самарских «лаборантов», получившие резонанс уже на других российских сценах).

Программу десятой «Молодой режиссуры» формировал Михаил Бартенев. Он пригласил четырех выпускников Санкт-Петербургской академии театрального искусства, все они с одного курса Вениамина Фильштинского: Николай Русский, Ярослав Рахманин, Михаил Лебедев, Андрей Гончаров. Предложил сделать эскизы по высокой русской литературной классике, чтобы сыграть их первоначально в классах четырех разных самарских школ. Классная классика, герои школьных сочинений «во плоти», на расстоянии вытянутой руки (подростки на обсуждениях говорили, что именно эта близость, глаза в глаза, оказалась самым сильным впечатлением).

Я был на «Молодой режиссуре» в шестой или седьмой раз, и, признаться, именно нынешняя лаборатория оставила самое сильное и цельное впечатление (а старожилы и завсегдатаи говорили, что она лучшая из десяти). Эскизы были разными, но после каждого оставалось ощущение, что молодой режиссер хорошо обучен, занимается своим делом и — что нечасто случается с юными дарованиями — умеет находить контакт с актерами, увлекая не только аттракционами (без них начинающие творцы, конечно, тоже не обходятся), но и глубинной проработкой характеров и атмосферы действа.

«Гробовщик».
Фото — Е. Морозова.

«Холодная осень» Бунина (режиссер Николай Русский) была прежде всего ясным и сильным лирическим высказыванием. Рассказчица (актриса Татьяна Михайлова) появлялась из железного ящика, как из небытия, реки забвения, в облике француженки 40-х годов XX века (пальто, сумочка, шляпка) и вызывала из памяти зримые образы прошлого. Эти почти бессловесные герои часто запоминались какой-то одной деталью: трубка отца, образок в руках матери, «петятрофимовские» очки погибшего на фронте жениха, сбившаяся фата невесты, никогда не ставшей женой… Чистое, звонкое, щемящее (осеннее) высказывание, неожиданно обнаружившее абсолютное его понимание юной аудиторией.

Эти уже большие (15—16-летние) дети из вполне обычных (вовсе не элитных) самарских школ вообще оказались очень хорошими зрителями и собеседниками. Считывающими не только литературное содержание, но и театральные метафоры. Способными оценить и ту рискованную игру со смертью, данс-макабр, что устроил в эскизе по пушкинскому «Гробовщику» режиссер Михаил Лебедев. Мистический ужас, но и тайная свобода; мертвецы, вмешивающиеся в дела живых; «трупаки», скользящие, как по волнам, по классному полу; главный герой (его играл Александр Сидоров), вызывающий в памяти булгаковского Коровьева…

Разговор о смерти (не я первый это замечаю), кажется, вообще становится едва ли не главной темой продвинутого российского театра, обращенного к юным зрителям (перекос вполне естественный после десятилетий кормления их сценической патокой). Самарская «Молодая режиссура» не стала исключением. О смерти как выборе и выходе были «Миша и Ваня». Юные актеры Алексей Кондрашев (Ваня) и Ярослав Тимофеев (Миша) очень убедительно сыграли сильного и слабого, ведущего и ведомого. Этот Ваня мог пройтись колесом и довести до конца страшный замысел, а Миша оставался жить, если это можно назвать жизнью. Этот эскиз (признаюсь, из всех увиденных именно он произвел на меня наиболее сильное впечатление) сочетал психологическую глубину (концентрирующий внимание и эмоции тихий диалог двух героев в темноте) и эксцентрику (Елена Усанова сыграла не только злодейку-барыню в роскошном вечернем платье, но и — одним лишь голосом — драконоподобную дворовую собаку).

А.  Лазнов (Володя) в эскизе «Володя».
Фото — Е. Морозова.

А эскиз «Володя» по рассказу Чехова (режиссер Ярослав Рахманин), думаю, заставит «СамАрт» запомнить и приметить студента местного Института культуры Антона Лазнова, сыгравшего весь комплекс раздирающих героя проблем: от гормональных до социальных. Было очевидно, что режиссера чрезвычайно занимает тема отцов и детей. Взаимоотношения Володи и матери выстроены так, что люди театра не могли не вспомнить Аркадину и Треплева, а еще на сцену был выведен персонаж, в котором прозорливые юные зрители опознали лишь вскользь упомянутого в рассказе отца Володи (впрочем, были и иные трактовки).

Лаборатория длилась три дня. Два дня эскизов в школьных классах, на третий — в стенах «СамАрта», где сыграли три эскиза из четырех («Миша и Ваня», увы, выпали по техническим причинам). Театр добавил театра, метафоры молодых режиссеров здесь были еще убедительнее, а общий уровень работ позволял надеяться, что «СамАрт» не бросит столь успешно начатое и доведет эскизы до полноценных спектаклей. А «школьный» эскиз может жить параллельно со спектаклем как своеобразный «трейлер», выездной анонс, приглашение из школы в театр (это идея Михаила Бартенева).

На превращение эскизов в спектакли в «СамАрте» уже существует своеобразная очередь. С позапрошлой лаборатории ждет воплощения на сцене успешный эскиз Артема Устинова по «Перу Гюнту» Ибсена (премьера запланирована на будущую весну), с прошлой — эскиз Алексея Логачева по «Ворону» Гоцци. Впрочем, совсем неплохо, что у театра есть такой портфель замыслов. Когда, будем надеяться, следующей осенью у «СамАрта» появится новая сцена-трансформер сразу с тремя площадками для игры, возможностей воплотить эти замыслы станет больше.